Лев Жаков - Охотники на мутантов

Выломанный Кабаном железный прут он взял левой рукой, правая плохо слушалась.

– Нет, говорить не о чем, – сказал Лесник, беря ружье за ствол. – Я просто очищу Зону от еще одного отморозка. Я тебя давно узнал, красавчик, ты Цыган-убийца. Скольких сталкеров ты жизни лишил, мутант?

Рамир криво улыбнулся.

– Ма хотела, чтобы я прославился. Вот и стал знаменит. Хотя бы в этом дурном сне под названием «Зона».

Лесник взмахнул ружьем, Цыган выставил прут, железо звякнуло о железо. Лесник сделал шаг в сторону, будто собирался ударить еще раз, но вместо этого швырнул оружие. Рамир вновь подставил прут, от удара тот вывернулся из пальцев. Лесник бросился на него, повалил. Из разбитого саркофага все еще вытекал физраствор, пол стал скользким, Цыган спиной проехался по настилу, потом Лесник прижал его.

– Ты сам – как Зона! – выплюнул ему в лицо Рамир. – Такой же вонючий и грязный!

Лесник коротко, без замаха, ударил его в челюсть. Рамир вырвал из-под него левую руку и заехал противнику по почкам. Удары не были сильны – оба ослабели.

– В Зоне я свободен! – выдохнул Лесник, одной рукой придавливая Рамира к полу, другой пытаясь подтянуть к себе ружье. – Только здесь, только в ней можно выйти из-под системы!.

Рамир крикнул в ответ:

– Идиот! Мечтатель! Тут своя система!

Лесник наконец сумел подцепить ремень, потащил двух стволку и схватил за цевье. Лежащий под ним Цыган пошевелил пальцами правой руки. Слушаются плохо, но надо рискнуть…

Противник занес над его головой приклад, и Рамир, собрав остаток сил, правой схватился за куртку Лесника. Дернув вниз, левой подхватил приклад снизу и толкнул, наклоняя к себе. Лесника качнуло назад, стволы ударили его по лбу. Он ослабил хватку, Цыган повернулся на бок, сталкивая его, и вывернулся.

– Свободен?! – крикнул он, отскакивая и лихорадочно оглядываясь. Прут закатился куда-то, нигде не видно. – Ты думал, что, попав в Зону, стал свободным? В Зоне своя система, здесь ты такой же винтик!

– Это вы винтики. – Лесник медленно поднимался. – Вы все: группировщики, скупщики, наемники, вся эта шваль – части системы, которую сами и создали. А я свободен.

– Знаешь, какова цена твоей свободы? – спросил Рамир и наконец увидел прут – раньше тот был скрыт телом врага, а теперь вставший Лесник поднял его. – Цена твоей свободы – личное ничтожество.

Он попятился за саркофаг, и тут из соседней пещеры хлынула горячая вода. Растекаясь по настилу, толкнула лежащую на боку будку, немного сдвинула ее. Лесника, потом Цыгана ударило по ногам. Пещеру стало заволакивать паром.

– Да, я бродяга, – произнес Лесник, наступая, – бомж без дома и семьи. Но ты – еще хуже. Ты бандит и убийца. Вы испоганили весь мир, а теперь поганите мою Зону.

Раздался плеск, он быстро оглянулся – от прохода сквозь пар к ним ковыляла запыхавшаяся Настя.

– Я нашла дверь! –. крикнула девушка. – И она загудела, вроде в ней заработало что-то! Борг сказал, что…

– Я слышал, что сказал Борг! – крикнул из-за саркофага Цыган. – А этот псих ни слова не понял! Беги туда и жди! Попробуй подпереть ее чем-нибудь!

Закусив губу, Настя кивнула и побежала обратно, навстречу потоку. Вода все прибывала – она поднялась до щиколоток, передвигаться стало труднее. Рамир отступал, оглядываясь, но не видел пути к спасению. Лесник медленно шел за ним. Проходя мимо саркофага, с размаху врезал по нему прутом – зазвенело стекло, на мертвого киборга посыпались осколки, некоторые провалились в грудную полость, другие усеяли лицо. Совсем обезумел, решил Рамир, приглядываясь к искаженному лицу зверолова. Кровь из раны на его лбу заливала глаза, темная борода висела сосульками.

Испуганно закричала в другой пещере Настька. «Дверь, дверь закрывается!» – подумал Цыган в отчаянии. Вода клокотала под саркофагом, билась в каменные стены. Будка опять сдвинулась, медленно потащилась к ним, стуча железным основанием о прутья настила.

– Здесь я свободный человек, – глухо повторил Лесник.

Взгляд Цыгана метнулся влево, вправо… Он прыгнул навстречу Леснику, тот замахнулся, но Рамир, на мгновение опершись о саркофаг, отскочил.

Лесник вскочил на покатый стеклянный колпак, продавив разбитое стекло, оттолкнулся от тела Борга и бросился на врага. Железный прут вошел под ключицу справа, раздирая мышцы. Рамир закричал, поднял левую руку, защищаясь. Лесник ожесточенно лупил его прутом – по руке, по плечам, Цыган едва успевал отдергивать голову. И в какой-то момент не сумел увернуться. Прут опустился на череп, перед глазами потемнело, перехватило дыхание, он упал на колени. Краем глаза увидев, как зверолов заносит палку для нового, последнего удара, Рамир вскинул руку, вонзив длинный клин стекла ему в правую половину груди.

Рот Лесника раскрылся в беззвучном крике, прут упал. Сталкера скрутило, рука задергалась, он повалился на бок, сотрясаясь в судороге.

Цыган, подавляя тошноту, оперся о край саркофага, выпрямился. Голова кружилась, колени подламывались. Налитыми кровью глазами он уставился на упавшего противника, хищное выражение появилось на лице. Держась за саркофаг, сделал шаг вперед и пнул зверолова в живот.

Тот замычал. Правая рука его дергалась, колотилась о железный пол. Лесник левой обхватил ее за кисть и пытался прижать к груди, чтобы унять дрожь. Вода плескалась вокруг.

– Ну, кто сильнее? – Цыган еще раз ударил его, наклонился, схватил за шиворот, приподняв обмякшего сталкера, со всей силы врезал кулаком в челюсть. Лесник царапал куртку Рамира левой рукой, пытаясь зацепиться за него, дергал ногами.

К ним подбежала Настька.

– Что ты делаешь?! – она толкнула Цыгана в бок. – Ты же его убьешь!

– Да неужели?! – прорычал Рамир и снова ударил. Голова Лесника мелко тряслась, глаза затянула мутная пленка, из разбитых губ стекала струйка крови.

– Прекрати, перестань немедленно! – она замахала на Цыгана кулаками… и вдруг, неожиданно для самой себя, влепила ему звонкую пощечину. Ахнув, опустила руку, недоуменно поглядела на нее, отступила.

– Ах ты!.. – Рамир бросил Лесника – тот кулем повалился на пол, мыча от боли, – схватил Настьку, занес над ней руку…

И наткнулся на взгляд широко раскрытых глаз.

– Ты же не убийца, – проговорила Настька, и в словах ее было больше вопроса, чем утверждения.

Гнев исчез, рука опустилась сама собой. Рамир осторожно отпустил девушку.

– Да… – растерянно пробормотал он, машинально дотрагиваясь до крестика. – Больше не убийца. Я ведь ухожу отсюда, из Зоны, значит, надо… Надо уничтожить ее в себе.

Настька нагнулась, приложила ладонь к ране. Та ныла, боль пульсациями расходилась по ноге.

– Дверь закрывается, – пожаловалась она. – Медленно так, но двигается. Большая, железная… Я трубу поставила, она ее сгибает!