Ян Миклашевский - Бабочка

— Нет, ну мы конечно можем сейчас устроить штурм закрытого объекта, но нет никаких гарантий, что не сработает система автоматической защиты и не порубит нас в фарш, приняв за чужих, — рассуждал Артемьев вслух, — потому что если бы она приняла нас за своих, то мы бы уже были внутри и пили кофе, а не крутили хвосты ишакам снаружи.

— О, пошёл сигнал, — оживился Захаров. — Кажется, наша избушка действительно спала.

По экрану побежали строки, из которых следовало, что между навигатором Мамы и управляющей системой Базы идёт активный информационный обмен. Ворота дрогнули и раскрылись, пропуская транспорт внутрь периметра. Одновременно с ними вверх поползли ворота грузового ангара.

— Не, ну точно вам говорю, спали они там. — Захаров радостно смотрел на поступивший сигнал с пульта связи Базы. — Есть там живые, точно вам говорю.

— Не нравится мне это всё, ой не нравится, — Артемьев не разделял захаровского оптимизма. — Ты погоди в ангар пока въезжать. Сначала посмотрим, кто там с нами пообщаться хочет. Выводи на экран.

Захаров радостно нажал на кнопку приёма сигнала, после чего выражение неуверенной радости на лица у всего экипажа сменилось выражением крайнего ужаса.

С экрана на них смотрело лицо молодой девушки. Всё бы было ничего, если бы её лицо не было крайне бледным, а вместо двух бельм у неё были нормальные глаза.

— Машка. — Макс даже не пытался скрыть дрожь в голосе. — Что она тут делает-то вообще? Её ж Завадский на опыты в Институт ещё хрен знает когда переправил.

— Мать твою, да что тут происходит-то? — Артемьев постепенно начал терять самообладание. — Это же мертвяк, да? Ну я же вижу, что это мертвяк. Какого хрена, спрашивается, на территории Базы ошивается мертвяк? С каких пор мертвяков система принимает за своих?

— Погоди. — Макс пристально смотрел на экран. — Она что-то сказать хочет.

Маша действительно пыталась что-то сказать. Было видно, что даётся ей это крайне нелегко, но попыток она не оставляет.

— П-п-п-п-рое — е—з-ж-ж-ж-а-ааа-й-т-т-т-те. Н-н-н-н-е б-б-б-б-о-й-т-е-сь.

— Кэп. Я так понимаю в твоей жизни это тоже первый раз, когда с тобой осмысленно пытается пообщаться мертвяк?

— Видит Бог, — Артемьев уже явно был на взводе, — я её грохну. Как пить дать грохну, если она только даст повод. Экипаж. Перевести броню в полный боевой режим…

— Костя, ты успокойся, — Макс постарался сказать это как можно мягче. — Мы всё поняли и нам это всё тоже не нравится. Если кому туда и идти на разведку, то только нам с тобой. Федя наш не боец никоим разом, а Миху риску подвергать нельзя. Опять же, если нам оттуда валить по-быстрому придётся, он нас во дворе маминым огнём прикрыть сможет.

— Чего это меня риску подвергать нельзя? — буркнул Захаров под нос. — Мама нас сама и без моего участия прикроет, а вот насчёт Феди ты прав, хотя вы не забывайте, что у нас во втором отсеке такая же спящая красавица лежит и с ней тоже что-то надо делать.

— Смелый ты у нас, Миха, ой смелый, да вот только не учитываешь, что если мы туда все втроём попрёмся, то выглядеть это будет как первомайская демонстрация, — Артемьев постепенно успокаивался. — Толчеи лишней будет много, а толку — мало. Застрянем ещё ненароком в коридоре каком. На экран лучше смотри. Будешь у нас координатором. Макс, ты готов?

— Мужики, вы знаете, а она по ходу там действительно одна, — Захарова явно устроила его новая роль в отряде и он старательно в неё вживался. — Уж не знаю, какой такой уровень доступа Мамочкиного компа зашит в него нашим руководством, но общается мамуся с Базой как госпожа с рабом. По-крайней мере доступ ко всем камерам у меня полный, даже вертеть ими могу. С датчиков движения телеметрия тоже идёт, но сами знаете, им, как и температурным, верить сейчас не стоит. Мама утверждает, что мы опознаны как свои, но самое весёлое: упырица наша тоже имеет маркер «свой», причём вполне себе официальный, не левый какой. Как ты там её, Макс, назвал, Машей кажется?

— Угу. — Макс уже стоял у выхода и ждал, пока, в свою очередь, Артемьев закончит приготовления.

— Симонова Мария Филипповна, Врач Третьей Базы. — прочитал Захаров с экрана, — На должность назначена два дня назад личным приказом профессора Завадского.

— Да она мертва уже несколько лет.

— Активация маркера «свой» Никоновым подписана, если что. Мертвяку такую процедуру провернуть невозможно, сам знаешь.

— Кажется, наше начальство действительно спятило. Мертвяков вместо живых на работу принимать начало. А что, так экономия сплошная выходит — живых с работы пинком под зад, мертвяков на их место и вся любовь. Не, ну реально — платить им не надо, вредные условия им до одного места и в трудовую инспекцию они не пойдут. Корми их только и следи, чтобы не покусали ненароком. Это шутка юмора, если кто не понял. Костя, мы идём?

— Миш, что там снаружи? — Артемьев остыл окончательно и по виду был совершенно спокоен. Пожалуй даже слишком — Макс знал это состояние, когда глаза становятся подобны двум стекляшкам, не выражающим никаких эмоций. Не нужны эмоции в такой момент их хозяину, просто не нужны. Реакция и точность стрельбы нужна, холодный расчёт нужен, а вот эмоциям делать в хозяйских мыслях явно нечего, мешают только. — Нам бы через шлюз.

— Из кабины вылезайте, — на дополнительных экранах, опустившихся откуда-то с потолка кабины, отображалась панорама внутреннего периметра Базы. — Чисто вроде всё. И во дворе и в воздухе. Вы не расслабляйтесь там.

— Пошли. Макс, прикрываешь, — Артемьев открыл дверь и выпрыгнул наружу.

Нимов последовал за ним. Выскочив за борт, оба прижались к колёсам транспорта и взяли автоматы наизготовку. Дверь транспорта с шипением закрылась.

Зона навалилась всем своим мрачным величием. Если на борту Мамы чувствовалась хоть какая-то защищённость, то снаружи казалось, что против всей природы Аномальных ты стоишь голый, возможно даже без трусов. Промозглый и какой-то осенний ветер, несмотря на май месяц, как будто проникающий в несуществующие щели в броне, противоестественная и гнетущая тишина, ощущение невидимой угрозы. Даже отсутствие на радаре и в зоне видимости агрессивных порождений Зоны не давало расслабиться — сейчас их нет, а в следующий момент они есть и ты уже валяешься неподвижным рваным мешком на земле, а вокруг тебя расплывается кровавая лужа. Возникло желание начать ломиться в истерике в дверь кабины и орать, чтобы её открыли, а когда откроют — ворваться туда, захлопнуть эту дверь и больше наружу не выходить вообще. Не было групп поддержки, не было надёжных тылов, а был только автомат и невольные друзья-однополчане, оказавшиеся в такой же ситуации. Этого было слишком мало для того, чтобы на Аномальных можно было позволить себе расслабиться.