Михаил Успенский - Остальное - судьба

— Сердце не радеет, — сказал Топтыгин. — Но покорюсь. Прощай, дорога душа. Храни тебя Господь.

— Надо разойтись, — сказал Печкин и жестом показал, что надо убрать мебель. В полном молчании растащили столы и стулья, освобождая место для того, что должно было произойти.

Может быть, сейчас и я что-нибудь узнаю, думал журналист. Вот начнётся эта круговерть… Что-то же я видел, что-то мне приоткрывалось…

Повторился давешний безумный танец, только темп его резко ускорился, мерцающий цилиндр возник посередине бара, и по нему снова пробегали тени и знаки, и музыка зазвенела, и кровь прихлынула к лицу, и жарко, до невозможности жарко сделалось…

— Жарко-то как, — сказал кто-то над ухом. — Не надо спать, потом голова будет болеть…

…Дэн Майский открыл глаза.

— А-а, Витя, — сказал он. — Ну как, починили автобус?

— Нет, — сказал невысокий парень в олимпийке. — Накрылся наш ужин в столовой. Но! Марк Давидович предлагает устроить пикник прямо здесь…

— Знаю, как они вторую машину найдут, — сказал высокий седой мужчина в старомодном берете. — До вечера прокукуем. И зачем я только с этой экскурсией связался? Думал — раз уж занесло в Киев, так посмотрю, чего тут мои коллеги наколбасили… Хорошо молодёжи — они пивом затарились…

— А гид наш сбежал, убоявшись ответственности? — сказал журналист.

— Он улетел, но обещал вернуться, — сказал седой. — А шофёр и не обещал: остановил грузовик и умчался. И поп словил попутку, и девчонки… Одни мы, горемычные… Ну что, народ? Не сядем же мы с юностью весёлой под гитару петь? Пошли наружу, устроимся… Да вон! Катушка от кабеля! Лучше не придумаешь!

Автобус был высокий — «мерседес», и даже непонятно было, что в нём могло сломаться столь основательно. Вплоть до кондиционера. Нет, прочь, прочь отсюда…

— А тут не опасно, Марк Давидович? — спросил маленький Витя, когда все экскурсанты постарше расположились вокруг импровизированной столешницы. — В смысле — радиация, нуклиды…

— Так мы их тут же вымоем, — пообещал седой. — У кого что есть?

— Я всегда с собой имею, — сказал Дэн Майский. — Только насчёт закуси — извините. Шоколад «Гвардейский».

— А я привык варёными яйцами закусывать, — сказал Марк Давидович. — Вот дед у нас, возможно, более запасливый…

— 3 мэнэ такий же дид, як с тэбэ, — сказал сухонький мужичок и захихикал. — Не дид, а Степан Олексович…

— Так ты здешний, — сказал седой. — Зачем тебе эта экскурсия?

— Та уси болбочуть — Чорнобыль, Чорнобыль, а я так нэ бачив…

С этими словами Степан Олексович стал доставать из сумки шмат сала, явно домашний хлеб, головки лука, огурцы в полиэтиленовом пакете, и ещё что-то там булькало…

— А ты, сибирака, чому до хлопцев нэ пийшов? С дидамы цыкавее?

Здоровенный парень с пухом на добродушной физиономии сказал:

— Стрикулисты дикошарые. И напевы у них дикие. И девки бесстыжие. Вот у меня тут медвежатина, сохатина, шаньги мамины… Только русская хмель нам не надо, молочко есть…

— Стаканы, — спохватился седой. — Вообще тара…

— Одноразовые у меня, — сказал Дэн Майский. — Зато виски ирландский.

— Лучше с «Хортицы» начнём, — сказал Марк Давидович. — А вискарём заполируем.

Степан Олексович вытащил страшного вида клинок и принялся пластать розовое сало.

— С танкового плунжера перековав, — сказал он. — Ото ж добра сталь!

Разлили. Седой поднял стаканчик:

— Ну, давайте выпьем за эту загубленную землю, — сказал он. — За то, чтобы скорее она забыла свою беду, чтобы никогда больше такое не повторилось — ни здесь, ни где-либо.

Первая прошла как надо.

— Хорошо, что меня тренер не видит, — сказал маленький Витя. — Хоть и закончились соревнования…

— А ты по какому виду спорта? — спросил Майский.

— Жокей, — хохотнул Марк Давидович. — Судя по комплекции.

— Стрелковый спорт, — обиделся Витя. — Я, между прочим, со вчерашнего дня — чемпион Европы по стендовой стрельбе!

— Вот за это стоит выпить, — сказал Майский. — А что же ты со своими не празднуешь, сюда потащился?

— Бабы, — отмахнулся Витя. — Достали они меня…

— Правильно, — сказал седой. — Надо мужикам вот так время от времени, без повода, ради хорошей компании…

— Добре, — сказал Степан Олексович. — Тильки жарко. А ще травень!

Когда всех, кроме сибирского трезвенника, основательно разморило, седой сказал:

— Жуткое зрелище всё-таки — город без людей! Мерещится всякое…

— Не мерещится, — сказал Майский. — Я тоже этого видел, в белом… Аттракцион местный! И гид этот, язык без костей… Вам посчастливилось увидеть Белого Сталкера! Ну да! Штатного, на твёрдом окладе! В Кунгурской пещере — Чёрный Спелеолог, в Чернобыле — Белый Сталкер…

— Я тэж його бачив, — сказал Степан Олексович. — Тильки вин не настоящий. То мара.

— Так мы ж ещё не пили, — сказал Майский. — Но всё равно, когда он в окне показался — впечатляет. Драматургия эпизода.

— А я его двумя персты окстил — он и пропал, — сказал сибиряк.

— А может, сумасшедший какой-нибудь, — сказал стрелок Витя.

— Скаженна земля, — вздохнул Степан Олексович, — и люды скаженны…

— Земля ни при чём, — сказал Марк Давидович. — Это уж мы сами постарались… Как странно мне, что все мы здесь сегодня собрались!

— Каэспэшник бывший? — сказал Дэн.

— Угадал. Бывший, — сказал седой и помахал трёхпалой рукой. — Но зачем-то ведь мы тут совпали! Знать бы, зачем?

— Представляю, — сказал Майский. — Один… Среди пустоты и разрухи… Бегает по крышам, выглядывает в окна… Неплохой символ, надо бы его в дело употребить… Но ты смотри — не отказалась молодёжь от простой гитары! И поют неплохо!

Они поглядели туда, где расположились на яркой апрельской траве парни и девушки в одинаковых чёрных футболках с надписью «s.t.a.l.k.e.r.» на груди, и доносилась песня:

— Не пойдёт такой финал, — сказал редактор. — Не я, так продюсер зарубит. Это что же получается, Данечка, — ты Зону отменить хочешь? Финал должен быть жизнеутверждающий. Теперь принято позитивное мышление… Ты же столько времени в Зоне провёл, неужели не чувствуешь, что попал не в тему?

— Не чувствую, — сказал Дэн Майский. — А ты что — никогда не слышал про открытый финал?

— Что значит — открытый? — сказал редактор. — Открытой может быть форма туберкулёза. А конец должен быть чёткий и конкретный. Реальный должен быть конец… Иначе неформат… Нужно, чтобы артефакт нашли. Деньги нашли. Деньги же куда-то делись? Зритель должен знать, куда именно. И чтобы герой соединился с любимой, а не слинял в другое измерение… Или в параллельный мир…