Вадим Проскурин - Гнездо индюка

— Понял, — кивнул Джон и улыбнулся. — Приятно с тобой работать, Питер, ты настоящий профессионал. Такой же, как Рейнблад. Питер нахмурился и спросил:

— На что это ты намекаешь?

— Я намекаю, что в разведке ты подобен младенцу в подгузнике, — заявил Джон. — Ты только не обижайся, Питер, на правду не обижаются. А то, что Рейнблад поручает такую важную операцию именно тебе — это наводит на размышления. На нехорошие размышления. Возможно, Рейнблад — дебил. Возможно, он разыгрывает гамбит, в котором нам с тобой предназначена участь жертвенных фигур. Возможно, цель операции не в том, чтобы подслушивать тайные беседы Адамса и Пайка, а в том, чтобы охранники этот артефакт быстро нашли и сделали какие-то выводы. Возможно, твоя задача — довести меня до истерики, чтобы я признался Пайку, что ты меня завербовал, продемонстрировал ему артефакт, а в этот момент… Не знаю, очень много вариантов. Я уверен только в одном — тебя используют втемную. А как к этому относиться — это тебе решать, это твоя проблема.

— Признаешься Пайку — пожалеешь, — заявил Питер. — А в остальном я очень ценю твое мнение, высказывай еще. Джон неожиданно рассмеялся.

— Ты не совсем безнадежен, — сказал он. — Потренировать бы тебя тысячу-другую дней, такой оперативник получится… Ну что, я пойду или ты что-то еще хотел мне сказать?

— Иди, — сказал Питер. — И не дай боги тебе начать играть на две стороны…

— Не учи ученого, — улыбнулся Джон. — До встречи, Питер! Удачи желать не буду, ты уж извини.

— А я пожелаю тебе удачи, — сказал Питер. — Потому что без удачи жить тебе осталось совсем недолго.

— Это да, — кивнул Джон. — Ну, спасибо за пожелание.

На том месте, где Рокки Адамс построил свой дворец, раньше была большая дубовая роща. Большую часть деревьев срубили в ходе строительства, но одну аллею Рокки приказал оставить. Он использовал ее примерно так, как кардинал Рейнблад использовал свой знаменитый сад — ходил туда-сюда, любовался деревьями, размышлял о текущих делах, изредка медитировал… Правда, посетителей Рокки здесь не принимал — природа обычно настраивала его на романтический лад, в таком настроении удобно размышлять, но неудобно принимать решения.

Рокки ковырял в зубах сорваной травинкой и обдумывал последние новости. Агент, которого Герман внедрил в ближайшее окружение Рейнблада, подтверждает, что Тринити окончательно предал недавно заключенный союз. Предположительно, Рейнблад завербовал Стивена, угрожая распространить информацию о его нетрадиционных сексуальных пристрастиях. Надо же быть таким дураком… И еще эта последняя проповедь, на которой кардинал огласил приказ… Все сходится. Пожалуй, стоило сразу уступить требованиям Рейнблада. Нетрудно было догадаться, что дальше он станет разыгрывать одноходовую дилемму заключенного, это был вполне очевидный ход. Но что можно было противопоставить этому — непонятно…

Сзади раздалось деликатное покашливание. Рокки обернулся и обнаружил, что напротив него стоит невысокий, тощий, кривоногий и плешивый мужчина среднего возраста. В руке он держал простую холщовую сумку, с такими сумками орки ходят на базар. Если бы не отсутствие зеленых жаб на челе и ланитах, его можно было принять за орка. Рокки сразу понял, кто он такой — слова Германа исчерпывающе описывали внешность этого человека.

— Здравствуйте, сэр Адамс, — сказал мужчина. — Я Джон Росс, рыцарь. Можете называть меня просто Джон.

— Здраствуй, Джон, — кивнул Рокки. — Что сказать хотел?

— Много чего, — сказал Джон. — Я долго размышлял и пришел к выводу, что нам с вами пора откровенно побеседовать с глазу на глаз, пока вы не приняли ошибочное решение. Есть кое-какая информация, которую вам следует знать. Он сделал многозначительную паузу.

— Я слушаю тебя, Джон, — сказал Рокки. — Излагай информацию, я слушаю.

Джон открыл сумку и вытащил оттуда металлическое яйцо, в котором Рокки внезапно узнал… «Фебос»?!

— Не бойтесь, сэр Адамс, — сказал Джон. — Я полностью контролирую эту штуковину. Вот, глядите.

Он подбросил бомбу вверх, и она зависла в воздухе, медленно вращаясь вокруг своей оси. Повисела секунд десять и опустилась в подставленную ладонь Джона.

— Не хочу разряжать аккумулятор, — пояснил Джон. — У «Фебоса» маршевый двигатель не отбирает энергию у основного заряда, а приводится от специального аккумулятора, а его емкость ограничегна. Но если вы настаиваете, я могу показать и другие фокусы.

— Фокусов достаточно, — сказал Рокки. — Демонстрация вполне убедительна. Я только не понял, как именно ты управляешь бомбой. Неужели мозговой чип?

— Он самый, — кивнул Джон. — Сейчас о нем знают только два человека — вы и я. Полагаю, излишне явно говорить вам… Рокки перебил его, не дослушав:

— Абсолютно излишне, сэр Джон, совершенно с тобой согласен. Никто не узнает об этом чипе, даже Герман.

— Вот и замечательно, — сказал Джон. — Еще я контролирую орбитальную группировку.

Последние слова Джон произнес с такой интонацией, с какой обычно говорят «сегодня я ел на завтрак яичницу» или «у тебя вся спина белая».

— Чего? — переспросил Рокки.

— Я контролирую орбитальную группировку, — повторил Джон. — Разведывательные спутники, боевые спутники, «Грантчестер», вообще всё. Продемонстрировать?

Рокки представил себе, как может выглядеть такая демонстрация, и содрогнулся. Джон хихикнул вполголоса.

— Вот, смотрите, — сказал он и вытащил из-под рубахи маленький прямоугольный артефакт. — Это телефон. Приходилось пользоваться?

— Видеть приходилось, пользоваться — нет, — ответил Рокки. — А что у него на экране изображено?

— Так мы выглядим из космоса, — объяснил Джон. — Вот я, а вот вы. Или наоборот… Помашите рукой. Да, вот это — вы, а вот это — я. Если хотите, можно на Рейнблада посмотреть, он сейчас в саду камней медитирует.

Рокки перевел взгляд с телефона на лицо Джона Росса. Некоторое время молчал, собираясь с мыслями, затем сформулировал вопрос:

— Наверное, можно не только посмотреть? Эти… гм… бомбы…

— Можно, — кивнул Джон. — Но не нужно. Разве что в самом крайнем случае. Герхард Рейнблад — один из немногих адекватных людей на вершине власти. Представьте себе, что его место попытается занять, скажем, Патти Трисам. Рокки поежился.

— У меня есть кое-какой план, — продолжил Джон. — Я скоро его изложу, но прежде я должен объяснить вам одну простую вещь. Я не собираюсь конкурировать ни с Германом, ни с вами, ни с кем-либо еще. Я не стремлюсь к личной власти, меня не интересуют ни роскошные дворцы, ни легионы наложниц, ни всеобщее почтение, я хочу только одного — чтобы людям было хорошо. Чтобы научно-техническая революция окончательно поставила крест на эпохе Межвременья. Чтобы ночные улицы Барнард-Сити освещались электрическими фонарями, в каждой семье был автомобиль, чтобы эльфийская угроза не висела дамокловым мечом… Я, наверное, кажусь вам сумасшедшим.