Вадим Проскурин - Гнездо индюка

— Я не Иегова, чтобы судить вас, сэр Джон, — сказал Рокки. — Информацию о нефтяном месторождении Герману вы подбросили? Джон молча кивнул.

— Немного обидно, — произнес Рокки после долгой паузы. — Мы с Германом все это время думали, что партией руководим мы, а теперь выясняется, что мы просто фигуры на доске…

— Жизнь — не шахматы, а люди — не фигуры, — сказал Джон. — Их не двигают, их просят подвинуться. Или убирают с доски, если фигура мешает. Я понимаю ваши чувства, сэр Адамс, но хочу, чтобы вы поняли две важные вещи. Первую я уже озвучил — я вам не конкурент. И второе. Если вы распорядитесь убрать меня с доски, я технически не смогу вам помешать. Я не могу вечно сохранять бдительность, я живой человек, мне спать надо, в конце концов. Но убирать меня не в ваших интересах. Ситуация складывается критическая, Тринити вас предал и теперь без моей помощи дому Адамса не выстоять.

— А с вашей помощью выстоять можно? — спросил Рокки.

— Думаю, да, — ответил Джон. — Я оцениваю шансы на победу примерно как четыре к одному. Вы готовы выслушать мой план?

— Готов, — кивнул Рокки. — Очень внимательно слушаю.

Северная граница территории дворца Адамса вплотную примыкает к трущобам. В этом месте стена дворца в полтора раза выше, чем обычно, и густо затянута поверху колючей проволокой. Изнутри стену патрулируют орки с собаками, а каждый десятый день землю под стеной проверяют специальным артефактом на предмет подкопов. Но большой необходимости в этом нет — обитатели трущоб давно уже не покушаются на частную собственность одного из пяти олигархов Барнарда. Одно время какие-то придурки завели моду перебрасывать через стену всякий мусор, Герман Пайк приказал провести облаву, после этого трущобы обезлюдели, а когда горелую пустошь заселила новая волна отбросов общества, недоразумений больше не было. С тех пор это место так и называется — Горелая Пустошь, и застроено оно теперь не убогими покосившимися деревянными домиками, как раньше, а совершенно невообразимыми хибарами, собранными главным образом из строительного мусора.

В единственной комнате одной из таких хибар стояла садовая скамейка, она изображала стол. Рядом стоял кривобокий табурет, собранный неведомым косоруким наркоманом из разномастных обрезков досок, на этом табурете сидел Зак Харрисон. Его голова была окольцована наушниками радиоприемника, а на столе-скамейке лежал радиопеленгатор. Оба артефакта были настроены на подслушку, которую бестолковый дьякон Питер Пейн должен был прицепить к «Фебосу», и какой-то загадочный агент, якобы завербованный этим придурком, скоро доставит это сооружение в кабинет Рокки Адамса. Вспомнив Пейна, Зак потер затылок и непроизвольно зашипел сквозь зубы — шишка сильно болела. Жуткий удар был — ладонью в лоб и по инерции затылком об стену. Странно, что сотрясения мозга не случилось. Впрочем, чему тут сотрясаться? Как любит говорить Тяжелый Танцор, голова — это кость, в ней болеть нечему.

Из наушников доносились только неразборчивые шумы. То ли агент ни разу не прошел мимо кого-либо разговаривающего, то ли микрофон вообще вышел из строя. Пеленгатор показывает, что устройство сейчас на территории дворца, но не в центральном здании, а в другом месте, где-то за хоздвором, Зак не знал, что за здания там стоят и как они используются.

Зак сильно нервничал. Впервые за все время, что он служил Стивену Тринити, он стал всерьез задумываться о предательстве. Зак всегда знал, что у Стивена не все в порядке с головой, но то, что он творит в последнее время — это уже конкретный психоз. Взрослый человек должен понимать, что за поступки надо отвечать. Любишь трансвеститов трахать — будь готов, что на тебя будут пальцами показывать и смеяться. Ничего ужасного в этом нет, общественное мнение переменчиво, Каэссар тоже в свое время нетрадиционным сексом увлекался, и что с того? В историю он вошел не как знаменитый педераст, а как последний великий правитель второй эпохи. А Стивен войдет в историю как позорный лошара, бросивший карты в одном шаге от выигрыша. А сам Зак прославится как ближайший помощник этого позорного лошары. И не объяснишь никому, что глава дома вышел из-под контроля, и единственное, что Заку оставалось — наблюдать, как все рушится, и мысленно плеваться. Надо было сразу Стивена предавать, еще тогда, в библиотеке. Впрочем, тогда еще хуже все получилось бы. Тогда рано, сейчас — поздно, что за жизнь…

Шумы в наушниках внезапно прекратились, зазвучала отчетливая речь. Зак увеличил громкость и услышал голос Адамса:

— Пеленгатором дворец проверь, — говорил олигарх. — Возможно, стоит пеленгатор круглосуточно держать включенным. Посади какого-нибудь орка потолковее…

— Ждешь сюрпризов? — послышался голос Германа Пайка. — Есть основания?

— Есть основания, — подтвердил Рокки. — Атака Марволо чудом не сработала. Если бы Харрисон не стуканул вовремя, был бы мой прах давно уже развеян над Родиной…

От неожиданности Зак поперхнулся и закашлялся. Что он несет?! Если бы Харрисон не стуканул… Никому он тогда ничего не говорил, он о той бомбе вообще не знал, охранники ее случайно обнаружили, из-за дурацкой ошибки церковного ассасина. И Рокки об этом прекрасно знает, и Герман тоже.

Зак все понял и рассмеялся. Они уже обнаружили бомбу, которую принес агент Пейна, и теперь легендируют ее предстоящее обезвреживание. А заодно подставляют своего бывшего союзника. Наверное, этот агент, которого Пейн якобы завербовал, все же Джон Росс. Да, все сходится! Никто никого не завербовал. Этот козел с тремя полосами на лбу подвалил дуриком к Джону с каким-нибудь тухлым компроматом, а Джон якобы поддался. Смеялся, небось, про себя над пилигримом-клоуном. Получил задание, тут же сдал Герману своего нового куратора, и еще, небось, помог оперативную игру спланировать. Единственное, в чем он прокололся — рассчитывал, что работать с прослушкой будет не Зак, а Питер.

Зак рассмеялся еще раз, наклонился и вытащил из-под стола корпус рации. Решительно сорвал пломбу с кнопки, включающей передатчик, нажал эту кнопку и заорал во весь голос:

— Герман! Герман! Герман, твою мать, это Зак говорит! Возьми эту хрень говорящую и поднеси к уху!

Кусок картона, изображающий дверь хибары, отодвинулся, внутрь сунулся Звонкий Диск.

— Чего орешь? — спросил он.

— Все в порядке, — ответил ему Зак. — Подробности потом объясню.

— Тихо! — послышался в наушниках голос Германа. — Рокки, я что-то слышу.

— Шум компьютерного диска? — спросил Рокки и хихикнул.

— ГЕРМАН!!! — заорал Зак.

— Зак, не ори, — громко и отчетливо прозвучало в наушниках. — Скажи что-нибудь нормальным голосом.