Сэнди Митчелл - Сэнди Митчелл Смерть или Слава

Я с благодарностью схватил их, вставил одну в ухо и начал быстро переключать частоты.

Моего комиссарского кода было достаточно, чтобы получить полный доступ к любым Имперским передачам в округе, но к моему полному удивлению, все, что я смог поймать - только статику [23] Что не удивительно, так как комм-бусины рассчитаны только на короткую дистанцию, обычно между солдатами отделения Имперской Гвардии. Способность послать или получить сообщение на дальние расстояния, зависит от доступа в большие коммуникационные сети, как ротная или полковая. .

Тем не менее, знакомое ощущение бусины в моем ухе было смутно утешающим, и я взял еще одну для Юргена и несколько комплектов про запас.

Вряд ли мы могли рассчитывать на встречу с техножрецом, так что последнее, что я хотел бы - потерять связь с помощником в самый критический момент.

К тому времени, когда мы закончили грузить багги, осталось чуть-чуть места, чтобы протиснуться нам двоим, утро было уже в самом разгаре, и я решил еще раз перекусить перед тем, как выдвинуться.

Несмотря на все наши усилия, на борту оставалось еще изрядное количество продовольствия, или батончиков базового рациона, тратить которые без необходимости было стыдно.

(Хотя как я знаю, они до сих пор остались там, под дюнами, оставаясь такими же примерно съедобными, как и всегда.

Как в старой шутке Гвардии, основная причина того, что батончики оставляют напоследок, в том, что имея альтернативу никто не будет их есть).

Несмотря на свое обычное, и скорее всего к счастью, полное отсутствие какого-либо вкуса, мы съели по парочке и запихнули еще несколько в карманы, на всякий случай.

(Моя шинель была убрана в багги, в иссушающей пустыне надеть ее было бы явно нелепо, но у меня было достаточно места в карманах, и Юрген, как обычно, обвешал свой бронежилет разношерстной коллекцией сумочек и патронташей).

- Ну что ж, - наконец сказал я, с большим нежеланием покидая наше убежище. - Я полагаю, мы готовы.

Я взобрался на багги, втискивая себя как можно удобнее между тяжелым болтером и каким-то спасательным оборудованием, и стал ждать, пока Юрген завел двигатель, изрыгнувший шлейф воняющего выхлопного газа в чистый воздух пустыни.

Только через секунду мы смогли увидеть хоть что-то.

Конечно, если бы я знал что предстоит, я бы скорее вырыл самую глубокую яму в дюне, которую смог бы и сидел бы там, но я до сих пор думал, что мы недалеко от наших позиций и вскоре их достигнем.

Так что я жестко вцепился, когда Юрген бросил наш мусорный аппарат в движение, с ревом и подскоками, которые выбивали пломбы из моих зубов, мы прогрохотали навстречу нашей судьбе.

Остаток дня прошел без происшествий, несмотря на естественное предчувствие перспективы привлечь внимание врагов в окрестностях.

(Не говоря уже о наших собственных войсках.

Если бы Гвардия или планетарные силы обороны заметили бы нас раньше, учитывая вид нашего транспорта, сложно было бы винить их в том, что они стреляли бы в нас до тех пор, пока мы не подобрались бы настолько близко, чтобы понять, что мы не враги).

Мои опасения в связи с этим не были необоснованными, так как любой, невидимый нами наблюдатель ясно был предупрежден о нашем приближении: вой двигателей отражался эхом от дюн заглушая все остальные звуки, и я благодарил свое предвидение, которое побудило меня дать одну комм-бусину Юргену.

Без нее любые переговоры между нами были бы невозможны.

И даже не смотря на это все равно разговаривать было затруднительно.

Мы получали серию ударов, от которых даже позвоночник сотрясался, а воздух выбивался из легких, так что любой наш обмен репликами заканчивался стаккато из слов.

Через некоторое время я обнаружил, что стоять за болтером значительно комфортабельнее, ну или если быть точным - вцепившись в него намертво, и обхватив коленями наш подпрыгивающий багги, все это позволило мне лучше обозревать окрестности.

Использовать ампливизор было бесполезно, так что мне приходилось осматривать все своими невооруженными глазами, и я должен признать, видел я не много.

Нельзя было сказать, что ландшафт был монотонно неизменным, случайные обнажения красно-бурых скал ломали песок, как рифы в океане пыли, и редкие участки сухого кустарника отчаянно цеплялись за любую щель, которую только могли найти.

Были и вкрапления лишайников, обильными вкраплениями удивительных цветов, хотя возможно просто глаза выделяли их гораздо легче, из-за контраста с окружением.

Я не видел очевидных следов животных, хотя наверняка они тут водились.

Если уж я что-то и узнал из моих поездок по галактике, так это то, что жизнь чрезвычайно стойкая, и обязательно найдет лазейки, чтобы выжить в самых недружелюбных условиях.

Когда тени начали ползти к горизонту, и небо подернулось фиолетовым, я решил объявить остановку.

Юрген подчинился с готовностью, что неудивительно, так как он целый день был занят борьбой с громоздким управлением, и он остановил нас с подветренной стороны одного из обнажения горных пород.

Я с облегчением спрыгнул, почти упав, когда ноги коснулись песка, и попытался растянуть и вернуть в чувство свои затекшие и закостеневшие конечности.

- Как ты думаешь, как далеко мы уехали? - спросил я, доставая ближайший пакет с батончиками рациона, и растянулся на земле рядом.

Юрген неопределенно пожал плечами.

- Около восьмидесяти кломов [24] Километры, общее Валхалльское выражение. , - ответил он, разворачивая походную печку.

Я удивленно поднял брови.

- Да неужели? - спросил я, стараясь подавить скепсис.

Юрген подтвердил, ответив на риторический вопрос буквально, как он делал это всегда.

- Багги достаточно шустрый, даже не смотря на его загрузку, - ответил он.

С этим я не мог поспорить, так что я оставил его ставить лагерь и блуждал вокруг скалы в поисках подходящей твердой поверхности, чтобы немного размять свои конечности упражнениями с цепным мечом, к тому же воздух стал достаточно прохладен, чтобы это было физически возможным.

К счастью я нашел такой участок и когда я закончил привычный цикл связок атак и защит, я начал чувствовать себя удовлетворительно и гораздо спокойнее.

Вернулся я в лагерь в расслабленном состоянии и обнаружил, что Юрген был сильно занят в мое отсутствие.

Темнота начала опускаться на пустыню, неся с собой ночную прохладу, и я достал свою шинель из багги.

После горячего ужина и чашки рекафа, я заполз в палатку, сооруженную Юргеном, завернулся в спальник и начал погружаться в спокойную дрему, которой наслаждался последние несколько недель.