Александр Абердин - Стальной прогрессор

Расстояние между ищейками и Хуанером увеличилось чуть ли не вдвое и через несколько секунд на их глазах молодой поэт с силой подпрыгнул и стал плавно подниматься вверх, одновременно летя вперёд с весьма изрядной скоростью. Ищейки, повинуясь приказу командира, пустились чуть ли не в галоп, и, остановившись на самом краю пропасти, выхватили из-за спины небольшие, но мощные арбалеты. Те затренькали и полтора десятка стрел ударили в спину поэта, отчего алурские дворяне сначала выругались, а затем воскликнули:

— Что за чёрт? Болты отскакивают от спины этого парня, как от гранитного утёса! Вот теперь, Фендар, я верю в то, что этот бард Провозвестник Второго Учителя. Скачите в Леген, мой друг, разыщите там связного кариола Эспайра и доложите ему, что молодой поэт Хуанер Лиммен из Маддида, называющий себя Провозвестником Второго Учителя, словно птица взмыл в небо, перелетел через Тусару и благополучно приземлился на другом берегу, в Ференциане, а я поскачу к броду и последую за ним. Ближайший город на той стороне Албуаз и в нём, насколько мне это известно, есть наши люди.

Фендар удивлённым и в то же радостным голосом спросил:

— Кавалер дан-Браддок, неужели мы дожили до этого счастливого дня? Мне кажется, что когда Второй Учитель явится в наш мир, то обязательно обратит внимание на то, что наш император верен его заветам и делает всё возможное, чтобы покончить с войнами.

Всадники пустили коней в галоп и поскакали с холма один в сторону Легена, а второй к реке, чтобы переправиться через неё и разыскать среди невысоких кустов Провозвестника. Ни один, ни другой не могли видеть, что за ними неотрывно следуют два небольших, совершенно невидимых разведчика. Как алварийский дворянин, кавалер Месан дан-Браддок мог ничего не бояться в Ференциане, а вот ищейкам теговийской святой инквизиции там не поздоровится. Ещё более трагическая история в это самое время произошла в Кайпуре, крупном приморском городе на континенте Сендакия. В Тиреатике, где люди хотя и поклонялись Богу Яветом, но напрочь отвергали то, что Истур был сыном Божьим, тоже имелась святая инквизиция, которая жестоко искореняла любую ересь.

Кружевница Тихана вдобавок к тому, что умела плести из шелковой нити чудесные тончайшие чёрные кружева, которые так высоко ценились во многих странах, с которыми торговала Тиреатика, ещё и хорошо разбиралась в лекарственных травах. Не так давно она смогла вылечить одного своего пациента, помощника королевского судьи, но при этом отказала, причём наотрез, в близости и тот затаил на неё злобу. Не смотря на то, что лечение принесло ему практически полное исцеление от желтой лихорадки, хотя лекарство и было очень горьким, он, подумав, написал на травницу донос в инквизицию и пять дней назад вдову арестовали вместе с тринадцатилетней дочерью, обвинив в сношениях с дьяволом. Под пытками они оговорили себя и в полдень шестого дня их ждала смерть на костре.

Избитых и искалеченных мать и дочь облачили в длинные, ярко-оранжевые балахоны, заковали в кандалы и уже привезли на площадь, посреди которой находилось место казни — огороженное высоким каменным бордюром с отверстиями, чтобы огонь полыхал жарче. Посреди этого квадратного бассейна размером шесть на шесть метров, который вскоре должен был стать огненным, торчал из камня толстый железный столб, к которому на высоте трёх метров была прикреплена чугунная решетка. Под ней уже были сложены дрова и хворост, обильно пропитанный нефтью. Молодую ещё женщину и девочку, которые уже почти обезумели от боли и ждали мучительной смерти на костре, как избавления, приковали цепями к железному столбу. Глава городской инквизиции, который восседал вместе с несколькими дюжинами своих приспешников на беломраморном возвышении, огороженном балюстрадой, под которым стояло несколько десятков сотрудников этого карательного ведомства, громко, с праведным гневом в голосе, зачитал приговор и произнёс в окончании:

— Пусть тела грешниц сгорят, а их души отлетят к Богу.

В тот же самый момент мать и дочь почувствовали, как что-то прохладное обволакивает их истерзанные тела, из них быстро уходит боль и потому смогли не только услышать, но и понять сказанное:

— Успокойся, Тихана, успокойся, Яртира, вам не грозит смерть. Стойте спокойно и смотрите, как вокруг вас будет бушевать пламя, оно не коснётся ваших тел, которые уже через несколько минут будут полностью исцелены. После того, как костёр прогорит и все люди увидят, что огонь не коснулся ваших тел, с вас спадут оковы и вы подниметесь над этой площадью, бросите последний взгляд на ваш город и мы унесём вас на чудесный остров, в Убежище, где вы будете жить ничего не боясь. Там вы встретитесь с Наставником, посланным в ваш мир Вторым Учителем Человечества. Простите нас, что мы не успели прийти к вам на помощь раньше, до того, как вас схватили и отдали в лапы палачей. Это лишь потому, что мы узнали о ваших мучениях всего лишь чуть больше часа назад. Надеюсь, что вас утешит то, что вы вскоре встретитесь со Вторым Учителем, в которого, к сожалению, ваш народ не верит, как и в Первого.

Тихана пришла в себя быстрее дочери и в её груди сразу же всё так и заклокотало. Она хотела было закричать, но стоило только ей открыть рот, как в него полилась неизвестно откуда сладковатая, бодрящая влага. Она сделала несколько глотков и громко закричала:

— Люди, ни я, ни моя дочь не ведьмы! Это всё ложь! Эти звери и гнусные выродки, которые называют себя святой инквизицией, подло лгут вам. В нашем мире был Первый Учитель и он дал людям многие знания, но вскоре придёт Второй Учитель! Зажигайте свой костёр, мерзавцы, мы не сгорим в его пламени и оно не будет терзать наши исцелённые тела. Ваши вонючие дрова сгорят, после чего все увидят, что с нами ничего не случилось и мы вознесёмся в небо. Господь наш Явет и сын его Истур послали к нам своих ангелов и они унесут нас на своих крыльях в Убежище, до которого вам, злобные псы дьявола в человеческом облике никогда не добраться. Там мы будем находиться под защитой ангелов Господа нашего, милосердного Явета и сына его Истура, посланного в наш мир, чтобы учить людей быть добрыми и сострадательными. Вы же поганые выродки дьявола!

Толпа на площади, собравшаяся посмотреть на то, как сожгут ещё двух ведьм — мать и дочь, испуганно попятилась назад. К ногам приговорённых к сожжению на костре полетело сразу дюжины полторы факелов и потому он занялся очень быстро. Взметнувшееся вверх пламя спалило оранжевые балахоны, но под ними на матери и дочери были надеты короткие, до середины бёдер, серебристые туники и глядя на их тела нельзя было сказать, что их недавно пытали. Из огня же громко, но отнюдь не испуганно, доносились два женских голоса: