Дэвид Дэверо - Луна охотника

В личном деле имелось относящееся к тому периоду фото. Высокая, стройная и привлекательная, с черными вьющимися волосами, игривой улыбкой на лице и тяжелым взглядом карих глаз. Новый климат ей явно подходил, и ее прекрасно сшитый костюм подчеркивал легкий загар, от которого она никогда не могла избавиться. Эта красивая женщина, не слишком обремененная общепринятыми понятиями морали, получила полную свободу на военно-морской базе, изолированной от остальной части острова. Могу себе представить, как она там позабавилась. Вскоре после ее появления с базы было отозвано несколько сотрудников, и этот факт не мог удивить никого из тех, кто был знаком с ее личным делом, но был проигнорирован и командованием флота, и руководством ЦРУ.

Когда стали прибывать первые пленные из Афганистана, она была зачислена в 170-й объединенный экспедиционный корпус в качестве сотрудника научного отдела в области поведенческих методик. Этот момент стал поворотным в ее судьбе, поскольку она снова попала под начало военных — впервые с тех пор, как была выдворена из военно-воздушного флота. И ей это явно не понравилось. Военные не слушали ее предложений. Ее возможности ограничивались, поскольку она была лицом штатским, да к тому же еще и женщиной. Вскоре всплыла давняя история времен службы в авиации, и положение только ухудшилось. В Лэнгли игнорировали ее просьбы о переводе (там, возможно, только радовались, что нашли на нее управу), и ее быстро отстранили от работы с пленными. Примечательно, что сумел устоять ее командир, хотя многие до него не выдерживали такого напора. Несмотря на многочисленные просьбы своих сотрудников, он держал ее на коротком поводке. В конце 2002 года она подала в отставку, мотивируя это непрофессиональным отношением коллег и тем, что начальство «Кэмп-Дельта» (так стали называть эту базу) больше увлекается издевательствами над заключенными, чем поисками информации, что подтверждается ее отстранением.

В ЦРУ были только рады от нее избавиться. Ей дали возможность изменить внешность, предоставили другие документы и предупредили о том, что происходит с бывшими сотрудниками, не умеющими держать язык за зубами. Согласно предоставленной информации, она до сих пор находилась под защитой правительства США — возможно, из-за того, что могла заговорить и наделать немало шума. Любые правовые претензии следовало направлять в ближайший офис ЦРУ для дальнейшего рассмотрения. Судя по личному делу, ее просто пожурили за озорство и посоветовали больше так не делать.

О ее новой жизни в личном деле ничего не было. Последний снимок был сделан незадолго до пластической операции. На нем она казалась более злобной, обида чувствовалась во всем ее облике, и она не пыталась ничего скрывать. На ее лице застыло выражение: «Пропади вы все пропадом!» Интересно, где она сейчас.

Однако пора поесть, чтение продолжалось уже несколько часов. Еще одно блюдо из полуфабрикатов, запитое чашкой чая, заглушило чувство голода, но не желание поесть нормальной пищи. Я включил свой лэптоп, ввел пароль для доступа к данным нашей службы и начал просматривать перехваченные сообщения Гамильтон. Большая часть текста была закодирована, и так умело, что она успеет помереть от старости, пока мы их расшифруем. Программное обеспечение с открытым кодом и сквозной контроль позволяют определенному кругу людей получать доступ к нашим данным, чтобы следить за продвижением работы, но в такие моменты, как сейчас, это явно не идет нам на пользу. Большинство зашифрованных посланий было адресовано членам внутреннего круга, но имелось и несколько сообщений, полученных из Штатов, или туда отправленных. Я отследил адреса и проверил их хозяев. Ни один даже отдаленно не напоминал Кандейс, но тем не менее я отослал запрос на их личные дела. Потом проверил Интернет, просмотрел доски объявлений, которыми обычно пользовалась Гамильтон, но снова не обнаружил никакой закономерности. И все же где-то должна быть связь. В личном деле Кандейс было столько общего с тем, что происходило у нас, что это не могло быть простым совпадением. Гамильтон каким-то образом нашла способ добраться до работ своей бывшей возлюбленной.

Я ощутил потребность ненадолго отвлечься и заняться чем-то другим. В таких случаях я прекращаю все свои попытки решить проблему и предоставляю подсознанию работать без помех. Я решил выйти на прогулку.

На северный берег Темзы я вышел, когда уже опустился вечер. Мимо шли парочки влюбленных, они держались за руки и шептали друг другу ласковые слова, а любители бега проносились мимо, закрывшись от них наушниками своих плееров. Солнце над Лондоном уже склонилось к самому горизонту, и появился тоненький, едва заметный серпик луны, последний перед новолунием. До полнолуния остается семнадцать дней, и всего тринадцать до того момента, когда Босс будет вынужден доложить премьер-министру об угрозе покушения. Вся беда в том, что я не знал, где еще искать. Ключ к разгадке может быть в деревенском доме, о котором упоминала Дженнифер Макнейр, но в Британии полным-полно деревень. Этот должен быть расположен относительно недалеко от Бристоля, а значит, может находиться в Южном Уэльсе, на юго-западе или в Уэст-Мидлендс. Скорее всего, в нем никто не живет постоянно, и это сужает круг поисков. До сих пор я не решался рассылать фото девяти женщин полицейским, поскольку это привлечет внимание к Энни и ее могут запомнить. Не включать Энни в общий список было бы еще хуже. Мерзкая ситуация, но я должен справиться. Мне всегда это удавалось, поэтому у меня до сих пор есть работа.

Я остановился в маленьком ресторанчике в конце Кингз-роуд, съел ужин, но забыл о том, что ел, уже через пять минут после того, как очистил тарелку. Потом зашел в пару баров и выпил по кружке пива, а мой мозг все так же продолжал просчитывать различные варианты. У них должен быть какой-то способ общаться между собой. Возможно, в деле участвует и Каролина Блейк — в конце концов, они собирались именно в ее доме. Все еще надеясь хоть ненадолго отвлечься, я попытался флиртовать с двумя девчонками, и за свои старания был вознагражден номером телефона. Было приятно сознавать, что я его получил, даже если и не собираюсь звонить.

Когда бары начали закрываться, я решил вернуться на конспиративную квартиру и по привычке проверил, нет ли за мной слежки. Никто не попытался последовать за мной, так что нашему убежищу ничто не угрожает. Если Энни все еще держится, как долго ей удастся это скрывать? Возможно ли, чтобы они до сих пор считали ее обычной секретаршей? Я в этом сомневался, но отсутствие каких-либо сигналов из общины означало, что нам везет больше, чем я рассчитывал. Посмотрим, когда мне удастся ее вызволить. Мое официальное задание заключалось в прекращении деятельности общины, но я уже воспринимал спасение Энни как свое личное дело.