Андрей Левицкий - Нашествие 2. Буря миров

– Ну так несите. Уже четверть пятого, мы все проснулись.

– Миша, Веня, берите каждый по "химической", только аккуратно. "Коктейли" я в подсумок сложу, потом раздам. Все, пошли.

Вскоре они собрались в автобусе, где Игорь быстро повторил распределение ролей и основной план. После этого, сверив часы, разошлись. Курортнику с Лабусом, Партизанову и Вене выпало ехать в БМП, Игорю, Якову, Мише, Лагойде и Явсену – в автобусе.

Тихо тарахтя двигателем, он выкатил через арку из двора Метрополя. Лабус проводил его взглядом – к этой машине он относился, как к любимой женщине, да к тому же отдал Якову свою СВД, но которую поставил ночную оптику – и спустился в броневик, на ходу осмотрев снарядную полку возле пушечного лафета. Снарядов оставалось всего два, а еще в броневике лежала последняя РПГ.

Партизанов, имени которого никто почему-то так и не удосужился спросить, переругивался с Веней в большом отсеке под башней. У обоих были "макаровы", у здоровяка еще АК. Курортник, вооруженный ПМ и "бизоном", сидел возле водительского места, где Лабус (ему достался только "макаров", автоматов больше не было) и устроился. Когда он взялся за рычаги, Алексей спросил, поправляя титановый шлем на голове:

– Сможешь этим делом рулить?

– Конечно смогу. Меня больше волнует, как они с нашим автобусом…

– Автобус они далеко от лагеря оставят, а мы броневик – нет. Ты точно помнишь, там пролом в стене был со стороны реки?

– Был, – кивнул Костя. – Я его хорошо разглядел. Поменьше, чем тот, что между Мавзолеем и Спасской, но через него на территорию Кремля они проберутся. Ладно, с богом, что ли?

– С богом, – кивнул Алексей. – Хотя я в него не верю.

– Да и я, в общем-то…

Заведя мотор, Лабус повел БМП вслед за автобусом, но на улице свернул в другую сторону.

Расчет был простой – что их примут за своих, по крайней мере, в первый момент. С этой целью Партизанова заставили снять форменную синюю куртку, рубаху и даже майку.

Когда до просвета в стене вокруг лагеря варханов оставалось метров двадцать, он поднялся в башню. Впереди стояли два броневика, немного дальше между ними – тачанка с пулеметом. На мостовой горела пара светильников.

На башне сначала одного, потом второго БМП показались варханы, еще один привстал на тачанке.

– Начинай! – приказал Курортник, переходя в большой отсек.

Голый по пояс Партизанов высунулся из люка, замахал руками и прокричал несколько слов, которым его научил Явсен. Яков объяснил, что они переводятся примерно как "Пустите нас!" и "Мы из соседнего лагеря!"

Один вархан поднял оружие, нацелил в сторону приближающейся машины, а второй нырнул обратно в люк, и через несколько секунд башня, где он исчез, начала поворачиваться в сторону приближающейся машины.

Алексей, поднявшийся по скобам вслед за Партизановым, схватился за рукоять под казенником пушки, толкнул. Хрустнуло, клин-затвор отъехал вниз, открыв ствол. Курортник вогнал в него снаряд и дернул рукоять на себя. Затвор лязгнул.

– Партизанов – вниз! – крикнул он. – Веня – вверх!

Здоровяк спрыгнул в отсек, на его место полез Григоренко, в подсумке на поясе которого лежали три бутылки: "молотовы" и "химическая".

До просвета оставалось метров десять, когда ствол на башне варханской БМП нацелился на их машину. И одновременно Курортник выстрелил, а через секунду после этого Лабус затормозил.

Прямое попадание снаряда разорвало башню, словно консервную банку. Грохот покатился по ночной площади.

– Не зажигается! – крикнул Веня, вовсю чиркая дешевой пластмассовой зажигалкой. – Газ есть, но…

Стоя одной ногой на скобе, Алексей выхватил из кармашка на ремне "зиппу", клацнул – фитиль в горлышке бутылки вспыхнул.

Снаружи застучали выстрелы, раздались крики. Из одной вражеской БМП валил дым, в темноте едва видимый, а вторая, зарокотав мотором, тронулась с места, распахнутый люк ее начал закрываться – и тут Веня швырнул бутылку.

Он немного не успел – крышка захлопнулась, – зато попал точно в цель. Бутылка лопнула прямо на башне, и огненная пелена растеклась по машине.

– Вторую кидай! – крикнул Курортник.

Заволновавшийся Веня едва не выпустил из рук "химическую". Алексей выхватил ее, сунулся наружу и бросил.

Варханская БМП, проехав еще несколько метров, остановилась. Горючие смеси разлились по корпусу, он пылал так, что казалось – это горят клепанные броневые листы.

– Вы двое – оставаться внутри, как приказано! – гаркнул тот, забираясь наверх. – Стреляйте из люка!

Алексей и Костя вылезли наружу в тот момент, когда люк на вражеском броневике распахнулся, и оттуда выскочил вархан. Негромко стукнул "макаров", и боец упал. Тот, что полез за ним, отпрянул, угодил головой в пламя, закричал и свалился обратно в башню.

После этого оба спеца открыли огонь. В ответ частые вспышки замелькали у периметра лагеря. На Красной площади зазвучали крики, лязг затворов и топот ног.

– Вперед, Игорек, – сказал Яков, и Сотник по-пластунски быстро пополз вперед.

Он добрался до стены сбоку от пролома, незамеченный охранниками, присел и поднял руку с ножом.

– Ростик, Миша, готовы?

– Готовы мы.

Тогда Яков нащупал прицелом темную голову одного часового, выстрелил – тот исчез за щитом – перевел винтовку на второго, снова выстрелил… и не попал.

Другой охранник бросился к убитому, поэтому Яков, которому много лет не приходилось работать со снайперской винтовкой, и промахнулся.

На такой случай и нужен был Игорь Сотник. Силуэт его мелькнул над щитами… Миг – и упал второй часовой. Сотник выпрямился позади щитов, сделал жест: чисто, ко мне!.

Лагойда, Миша и Яков бросились вперед, последний закинул СВД за спину, сунул руку в подсумок с "коктейлем".