Сергей Зайцев - Рось квадратная, изначальная

Скалец натужно рассмеялся, даже не подозревая, насколько он был близок к истине в своей догадке. Непонятно, что в голову лезет, разогни коромысло… Благуша не такой человек, чтобы мстить. Этот добродушный тюфяк за свою жизнь даже кошары не обидел. Правда, он может передать разговор Выжиге… Впрочем, подобные подлости тоже не в его духе… Но мысль о прячущемся где-то рядом Благуше уже засела в голове беспокоящей, свербящей занозой.

Ладно, решил Красавчик, подкручивая тонкие усики, сходит он к Раздраю. Ночь длинная, успеет ещё повеселиться. Всего-то и нужно глянуть – не вчерашние ли стражники заступили сызнова. Торгашей такого уровня, как Выжига и Благуша, все знают в лицо, они на кону каждый день снуют, сделки обделывая, так что мостовики-раздрайники наверняка запомнят, пересекал ли Благуша Бездонье.

Скалец снова налил вина, хлебнул на посошок и, изрядно пошатываясь, отошёл поглубже в рощу, где было потемнее, так как часть выпитого давно уже просилась наружу. Но едва он взялся за штанцы, как прямо перед ним в темноте кто-то приглушённо всхрапнул. У Красавчика от испуга чуть сердце из груди не выскочило, а шевелюра встала дыбом – куда только щегольские кудри подевались, волосы распрямились, как свиная щетина.

– Ик! – вырвалось у Скальца. – Кто здесь?!

Ответом было молчание. Минуту он стоял неподвижно, затаив дыхание и напряжённо прислушиваясь, но странный звук больше не повторился. Послышалось, наверное. Он шумно перевёл дух, приспустил штанцы и пустил струю в то самое место, что его так напугало. Накось получи…

Раздавшийся в ответ утробный звериный рык пригвоздил его к месту – мороз пошёл по коже. Не успел он опомниться, как что-то тёмное вывернулось из-под смутно белеющей в ночи берёзы и крепко схватило его за грудки.

– Оторви и выбрось, опять! – яростно выругался этот кто-то, и Скалец по характерному матюгальнику неожиданно узнал Благушу. – Да что это за оказия такая на мою голову! Ты кто такой, елса тебе в душу?!

– Ик? Благуша, ты? – пискнул Красавчик, беспомощно болтаясь в неожиданно мощных руках и шалея от превращения тихого скромного парня, каким он знал его до Отказной, в разъярённого, точно ханыга, типа.

– Никак снова ты, Скалец? – Благуша на миг замер, словно не веря своим глазам. И вдруг взревел не хуже подраненного ведмедя. – Скалец, оторви и выбрось, ты же мне армяк испортил!

От последовавшего вслед за воплем удара в челюсть Скалец кувыркнулся через голову и начисто лишился сознания.

Дежурные стражники, Вась и Ивась, только что присланные в очередной наряд на Раздрай из Гусь-Зазеркального, были родными братьями, но составляли исключительно забавную пару. Если старший из братьев, Вась, уродился хилым коротышкой – от горшка два вершка, нормальному славу едва по грудь, то младший, Ивась, вымахал в такую орясину, что тот же нормальный слав должен был задирать голову, чтобы только взглянуть ему в лицо. Что само по себе являлось предметом немалой гордости последнего, не говоря уже о чудовищной силе, коей он обладал. Но, несправедливо распределив между братьями стать, природа в качестве компенсации отдала все мозги именно Васю, выделив Ивасю всего пару скромных извилин, которых вполне хватало на то, чтобы донести ложку до рта и правильным концом взять алебарду. Поэтому когда возникала нестандартная ситуация, в этой своеобразной парочке, кстати на диво дружной и согласованной в совместных действиях, сначала напрягались Мозги и, только когда их способностей не хватало, подключалась Сила.

Оба стражника щеголяли в обшитых медными бляхами и полосами армяках одного размера, принятого к воинскому стандарту в Гусь-Зазеркальном, причём Васю армяк доходил аж до колен, а Ивасю – только до пупка, и в пузатых, смахивающих на обычные чугунки шлемах. Вдобавок правые руки раздрайников сжимали грозные алебарды (для Вася в виде исключения древко было укорочено), что позволяло им по праву гордиться своим воинственным видом и старательно нести службу.

Они почти одновременно заметили медленно бредущего по дороге к Раздраю человека с какой-то явно нелёгкой ношей на плечах и сразу привели себя в боевую готовность. Вась подкрутил куцые усики и поправил выданный не по размеру пузатый шлем, постоянно сползавший на глаза, а Ивась с треском захлопнул вечно открытый рот и изобразил на лице напряжённую умственную деятельность, натужно краснея даже от этого усилия.

Когда путник, тяжело ступая, приблизился на расстояние нескольких шагов и на него упал свет вехового олдя, Вась, как самый умный, опознал в госте местного торгаша Благушу из Светлой Горилки, где сейчас праздновался Невестин день – развесёлые звуки балабоек и дудок даже здесь были хорошо слышны. Одет слав был почему-то в одну только алую шёлковую рубаху и синие плисовые штанцы, а через его плечо был перекинут какой-то тип в красном армяке, явно пребывающий в отключке.

Подступив к стражникам, торгаш небрежно, словно куль с мусором, свалил свою ношу перед ними в пыль, устало вытер рукавом взопревший лоб и пригладил мокрые всклокоченные волосы, выглядевшие так, словно он их отродясь не чесал.

– Привет, парни. Сколько там, оторви и выбрось, до смещения?

– Да вот-вот уже… Вась всмотрелся в лежащего. – А это никак Скалец? Что это с ним, забодай его комар?

– Да на мой кулак упал, оторви и выбрось, причём так неудачно, что с копыт начисто сковырнулся.

Стражники хохотнули – шутка им понравилась. Затем Вась для солидности свёл жидкие брови к переносице и продолжил дознание:

– За что же ты его так?

– За непотребство. – Благуша скупо усмехнулся. – Воришкой мой давний знакомец оказался, вот я его на суд скорый и правый сюда и принёс.

Проникнувшись важностью момента, Вась крепче перехватил алебарду и переглянулся с Ивасем, не осознавая, насколько потешно этот жест выглядит со стороны – обоим пришлось придерживать шлем свободной от алебарды рукой, причём старшему, задравшему голову, – чтобы не слетел с затылка, а младшему, склонившему шею вперёд под прямым углом, – чтобы не свалился под ноги.

– Гы! – сказал Ивась, на что брат согласно кивнул, снова едва не потеряв проклятый шлем.

– Ты это… того… правильно сделал. Дело государственное, забодай его комар, сейчас мы его в караулке запрём, а как смена подоспеет, то в город свезём, на суд воеводы…

– Да нет, парни, я решил поступить по обычаю. – Благуша покачал головой. – Каталажка для него – как водица с гуся, пусть-ка высылку, оторви и выбрось, на зубок попробует. Имею право, верно? Так что тащите его через Раздрай, а я вам за труды со свадебного стола пару кувшинов хорошего вина пришлю. Лады?

Коротышка с долговязым снова переглянулись. Дежурство уже в самом начале обещало быть весьма интересным.