Сергей Зайцев - Рось квадратная, изначальная

То, что он стал другим, сказывалось и на его нынешнем поступке со Скальцем – до путешествия он бы вряд ли на такое решился. Пожалел бы засранца… Так что на свою голову Красавчик навязал им это соревнование с Выжигой…

Ночная тишина была столь полной, что слабый шелест пришедшего в движение Раздрая заставил его вздрогнуть. Благуша резко вскинул голову. Разделившись точно посерёдке, половинки широкого стального полотна поползли в стороны, исчезая каждый в своём Крае. Вот и всё, нет обратной дороги Скальцу, теперь можно со спокойной душой топать назад в Светлую Горилку и… Благуша нахмурился, вспомнив, как обстоят дела. Вот именно, что «и». А что, интересно, ему там делать? На Выжигу с Милкой смотреть?

Рука сама собой нырнула в нагрудный карман и вытащила «Апофегмы». Света звёзд вполне хватило, чтобы прочесть выпавшую наудачу строчку: «Всё, что случается, случается к лучшему!» Благуша даже растрогался от благодарности. Спасибо, книжица, душевная поддержка ему сейчас ох как не помешает…

Тут половинки Раздрая скрылись в берегах Бездонья окончательно, прервав тягостные размышления. Вдруг навалилось беспамятье, затуманило очи… и едва он успел их продрать, как с той стороны Бездонья долетел подозрительно знакомый бас:

– Эй, слав, халваш-балваш, ты, что ли?

У Благуши глаза прямо на лоб полезли. Забыв про усталость, он вскочил со скамьи, изумлённо уставившись на крупную, кряжистую фигуру стражника-манга, появившуюся после смещения на той стороне Раздрая, – а это был не кто иной, как Обормот собственной персоной! А там, где Обормот, там и Простор-домен! Получается, он мог обойтись без путешествия, просто надо было подождать четыре дня, чтобы Простор вернулся к Роси… В том-то и дело, что четыре дня. На Невестин день он бы не успел. Впрочем, какая теперь разница…

– Рад тебя видеть, Благуша! – продолжал громыхать Обормот через Бездонье, весело ухмыляясь во всю свою заросшую до самых глаз рожу. – Эй, а что это ты делаешь здесь, когда в твоей веси свадьбы гуляют? Я же отсюда музыку слышу! Ну-ка, повернись, халваш-балваш, что-то я знака твоего семейного положения не разгляжу…

Благуша невольно коснулся правого уха, так и не дождавшегося жениховской серьги, и молча усмехнулся. Тут и до Обормота дошло что к чему, и манг поспешно стёр ухмылку, матюгнувшись про себя. Вышло довольно бестактно, и нужно было как-то исправлять положение.

– Неужто Выжига тебя обошёл? – теперь в голосе кряжистого стражника послышалось живое участие. – Послушай, слав, я сейчас сменяюсь с поста и собираюсь заглянуть в трактир на нашей Станции, так, может, составишь компанию? Промочим горло хорошей выпивкой, а? Эй, парни, – окликнул он Вася с Ивасем, моментально навостривших уши (Обормота они искренне уважали – за силу, ум и лихость, причём всё – в одном лице). – Пропустите его без пошлины, халваш-балваш, в виде одолжения, а?

– Ладно, топай, Благуша. – Вась, тоже после слов Обормота вникнув в ситуацию, благосклонно кивнул и едва успел в последний момент придержать ненавистный шлем. – Только не забудь про должок, забодай тебя комар.

– Ага, четыре кувшина, – поддакнул Ивась. И, спохватившись, поспешно добавил: – Гы!

«А почему бы и нет», – подумал Благуша.

И решительно зашагал по Раздраю над Бездоньем, привычно затянутым колыхающимся, видимым даже в ночи белесым туманом. В тёмное время суток тот поднимался до самых Краёв и, казалось, даже оживал, наблюдая мириадами невидимых глаз за недоступной ему жизнью наверху. «Жизнь – словно этот туман, – мелькнула у слава глубокая мысль, – бредёшь не зная куда и никогда не знаешь, что она явит тебе уже через шаг…»

– Представь себе, слав, халваш-балваш, а ведь я не поверил, когда эта девица сказала, что сейчас покажется именно твой домен! – сообщил Обормот, поджидая у края моста. – И как оказалось, зря! Они там, в храмовнике, поумнее нас с тобой будут…

От слов Обормота Благуша остановился посреди Раздрая, чувствуя, как быстро-быстро забилось, заволновалось сердце, сообразившее что к чему куда быстрее головы.

– Девица? Какая девица?

– Да вот она. – Обормот вытянул указующую руку, и Благуша только сейчас заметил стоявшую рядом с ним невысокую стройную фигурку, закутанную в тёмный плащ с капюшоном, почти полностью сливающийся с окружающей темнотой.

– Минута! – не веря своим глазам, прошептал слав. И крикнул громче: – Минута!

– Благуша! – откликнулся такой знакомый и родной голос с той стороны.

– Минута!

Благуша сорвался с места, на одном вздохе перемахнул через Раздрай и, с ходу заключив девицу в нежные объятия, закружил её, как не так давно кружил их по Махине Ухарь, а послушница, откинув капюшон, со смехом принялась отбиваться:

– Отпусти же, елс ты этакий!

Улыбаясь до ушей, Благуша послушно остановился и бережно поставил девицу на ноги, продолжая глядеть на неё во все глаза, прямо-таки светившиеся счастьем. Не заметить его взгляд было невозможно, и Минута смущённо зарделась – приятно, когда мужчина смотрит на тебя такими глазами.

– Какими судьбами, Минута?! – сумел наконец выговорить слав, оправившись от накатившего волнения.

– Догадайся с трёх раз!

Минута так таинственно улыбнулась, что слав, слегка отстранившись, недоумённо вскинул брови:

– Опять какое-нибудь поручение Бовы Конструктора?

– У-у! – Минута капризно надула губки, изображая обиду. – Не мог подыграть, взял да догадайся! Ладно, Бова Конструктор поручил мне провести кое-какие изыскания в этом домене и предложил самостоятельно подобрать помощников. Вот я и подумала о тебе, раз твой домен так кстати рядом оказался…

– Не об этих ли изысканиях ты везла сведения Бове Конструктору? – осенило слава.

– Больно уж ты сообразительный, даже неинтересно!

– Постой… И ты ради меня проделала такой дальний путь? – Благуша радостно рассмеялся. – Только не говори, что только для того, чтобы нанять меня в помощники!

– А ты согласен? – лукаво улыбнулась послушница.

– С тобой – хоть на край света!

– Ну что ж, – скромно потупилась Минута, – признаюсь, что очень хотела увидеть именно тебя… И раз ты так и не женился, то можешь, в виде исключения, меня поцеловать…

Вихрь эмоций захлестнул рассудок Благуши. Не успела Минута договорить, а уже оказалась в жарких мужских объятиях, и губы молодых встретились в страстном поцелуе. Поцелуе столь долгом, что оказавшиеся невольными свидетелями этого волнующего момента стражники с обеих сторон Раздрая обменялись одобрительными ухмылками.

А больше всех за знакомого слава порадовался Обормот. Похоже, смекнул стражник, что так или иначе, но Благуша всё-таки нашёл свою судьбу в этом сумасбродном путешествии.