Евгений Истомин - Архангелы: Битва за Землю

— Беспокоитесь о своих шкурах? Это нормально. Теперь у вас есть о чем беспокоиться.

— Опасность есть. Если Архитектор вернется раньше, чем мы подготовим человечество к его приходу…

— И это тоже я слышал. Экзукатор, как я понимаю, прочел вам убедительную лекцию. Есть ли среди нововоплощенных кто-то, кто думает иначе?

— Есть. — Вперед шагнул мужчина с такими светло-серыми глазами, что радужка порой сливалась с белком, делая взгляд непривычным и даже пугающим. — Не все согласны с Экзукатором.

Тот, что говорил прежде, повернулся к спутнику:

— Не стоит при нем обсуждать наши разногласия.

— Это же эмиссар, — отозвался сероглазый, не поворачивая головы.

— Мы все теперь эмиссары.

— Но, когда воплощались они, ни ты, ни я не решились присоединиться. Он имеет право знать все.

Грассатор благодарно кивнул, проговорил:

— Значит, назревает раскол. Как всегда.

— Лишь констатация наших прежних разногласий, — заметил сероглазый. — Ты должен быть осторожен, Грассатор. Единого мнения не будет, как не будет и общих лидеров. Кто-то может начать охоту за ребенком по собственной инициативе.

Грассатор кивнул снова и уселся за руль.

— И если такое произойдет, — добавил высокий, — лучше будет сдаться сразу. Потому что тебя найдут.

Грассатор пристально посмотрел на него и выжал педаль газа.

Следователь ФСБ подполковник Лопахин сегодня был даже серьезнее, чем обычно. Он сидел за большим старым столом, на котором в совершеннейшем хаосе покоились фотографии, листы с протоколами допросов и заключения экспертов.

Подполковник в очередной раз поправил настольную лампу, взял одну из фотографий, повертел в руке и снова отбросил. Бойня в заброшенном пионерском лагере «Дельфин» никак не желала складываться в ясную картину, а дополняющие ее события так и вовсе выбивались из канвы.

Капитан Семшов, сидевший напротив, нервно постукивал по столу ручкой.

— Прекрати, — велел подполковник и потер виски. — Итак, еще раз. Кто все эти ребята в черном, расстрелянные в лагере, мы не знаем?

— Паспортов нет, отпечатков в базе нет, рожи их неизвестны, в группировках не состояли. Кстати, там не только расстрелянные. Одному шею свернули, одного с крыши скинули…

— Неважно. А кроме них…

— Нашли два скелета под завалом одной из стен. Любопытные скелетики. Успели и пуль нахватать перед смертью, и ножей, а в конце концов еще и взорвались. Вот только скелеты эти, по мнению экспертов, лежали там уже не один десяток лет и к нашим ребятам отношения не имеют. Хотя вот такая странность: осколки, убившие их, стали причиной смерти и двух свеженьких тоже.

— Как так? Может быть, взрыв гранат просто повредил уже мертвых. — Подполковник порылся в бардаке на столе и извлек нужную фотографию.

— В том-то и дело, что не сходится там чего-то у экспертов. Прямо взрыв из прошлого какой-то…

— Ерунда получается. Ладно, это пока оставим. Что еще? Автомобили, на которых они приехали…

— На учете не стоят, новенькие, будто только из салона, но сообщений об угоне нет. А вот джип принадлежит нашей девушке, бывшему следователю прокуратуры.

— Той самой Вере Георгиевне Родновой, тело которой привез родителям неизвестный мужчина, кстати, на заднем сиденье точно такого же «мерседеса», на которых прибыли к лагерю неизвестные ребята?

— Так точно.

— Ну, «мерседес» — не проблема, если вторая сторона конфликта приехала на джипе, то на чем-то же должна была уехать. Но с девушкой у вас, насколько я понял, возникли проблемы…

— Родители девушки вызвали доктора и милицию. Доктор констатировал смерть от огнестрельного ранения, двое патрульных присутствовали при этом. Есть их рапорты. Интересные, кстати, рапорты…

— Значит, она участвовала в перестрелке… — вслух размышлял подполковник. — Предположим. Но почему труп не забрали в морг для вскрытия? Смерть от огнестрела — это же повод для возбуждения уголовки. А они просто оставили тело родителям?

— То-то и оно. Этим рапорты патрульных и допрос врача как раз и интересны. Все они заявляют, что в квартире, кроме родителей, присутствовал тот самый неизвестный мужчина. Однако они его не запомнили. Вообще. Сделали все, что полагается, и уеха ли восвояси. Объяснить, почему не забрали труп, не могут. Дескать, наваждение какое-то… — Капитан смущенно посмотрел в глаза начальнику. — Вот и как с такими работать?

— Да уж, на брехню очень похоже.

— Отработали по ним плотненько. Если их и купили, то мы не докажем. Зато мы установили, откуда жертва приехала в пионерский лагерь. Из коттеджного поселка за пятьдесят километров от лагеря. И тут-то появляется еще одна интересная деталь… Роднова родила в тот же день, что и погибла.

— Кошмар. — Подполковник вновь помассировал виски.

— Нашли врача, который принимал роды. Забавные вещи врачиха рассказала. Вера Георгиевна Роднова поселилась в местном коттедже и прожила там почти семь месяцев. Девушка положительная, вежливая и все такое. Сама время от времени выезжала, но в гости никто не приходил. А на седьмом месяце вдруг… родила.

— Бывает.

— Причем как родила! Полчаса от первой схватки до рождения. Я в этом не особенно разбираюсь, но вроде как это быстро…

— Быстро? Это не просто быстро. Моя жена полдня рожала. А что ребенок?

— Для недоношенного оказался на удивление здоровеньким. Девочка. Назвала Вероникой. В отцы записан некто Грассатор.

— Грассатор?

— Да, только никаких грассаторов разыскать так и не удалось. Вообще нет такого имени! И кличек таких никто не слышал, во всяком случае в Красноярске.

— Значит, нашим таинственным мужчиной, что привез тело к родителям, может быть Грассатор, отец ее ребенка. Ну, тогда перейдем к самому интересному. Родители. Как они объяснили, что не отдали тело медикам, а вместо этого кремировали его в тот же день? Что они рассказали про этого Грассатора? Почему засобирались переезжать через пять дней после смерти дочери? Где новорожденная внучка?

— Молчат родители. В смысле, отговариваются, мол, так решили и все. А мужчину, дескать, не помнят. Привез тело дочери, и на том спасибо. Никакого младенца с ним не было.

— Ну ведь чушь же это все!

— Да понятно.

— Раскрутите мне их как хотите! Если они знают не все, то многое.

— Как же их раскрутишь? У людей дочь погибла, не садить же их…

— Не садить, — кивнул подполковник. — Но… Она вошла в кабинет без стука, нагло и буднично. На голове — бейсболка, скрывающая слишком короткие для женщины волосы, козырек наложил тень на неестественно зеленые большие глаза. Бежевая рубашка завязана на поясе и расстегнута на одну пуговку больше, чем бесстрастно мог бы выдержать мужской взгляд. Синие джинсы, обтягивающие крутые бедра, и полуботиночки на высоком каблуке. Лицо безумно красивое, правильное настолько, что кажется кукольным, а не человеческим.