Александр Горобец - В лабиринте Ведьм

Доработали картину горелый «Зенитовский» шарф и левая боксёрская перчатка. А теперь давайте представим эту картину. Из уничтоженного спортивного магазина вышло нечто. Левая нога в резиновом сапоге, правая, почему-то в полу-сапоге. Выше — камуфляж, синий шарф, красная шапочка, делающая голову похожей на лысину. А на руках перчатки. Одна — горнолыжная зелёная, вторая — боксёрская, красная. И всю эту адскую картину дополняло заваливавшееся за горизонт, ярко-красное солнце, пробивавшееся сквозь облака. На фестивале «фриков» Мишка бы взял «Гран-при».

Но сейчас ему было не до смеха. Он прикрывал Китяжа. И теперь, он должен был его выручить и вернуться с ним. Мёртвым или живым.

«Лучше, конечно, живым…»

— Надо было этого Павлова, кастрировать, а не в игрушки с ним играть, — сейчас в апартаментах группы «КАНД» были только особо приближённые: Дон, Тёма, сидевший под капельницей на кресле-каталке и Рябинин, который сейчас больше всех разорялся. Во главе стола сидел Никотин.

— Это не его надо кастрировать, а ту тварь, что в Раменском ему инфу слила, а он её слил Ведьмаку, — сухо ответил снайпер, и снова потянулся за папиросой, — А эту тварь нужно повесить.

— Почему, повесить? — удивился Дон, — У нас что, святая инквизиция? Девятнадцатый век? Или Пятнадцатый? Так давайте его на костре сожжём!

— Никотин прав, — Рябинин понял, что капитан имеет в виду, — Павлов — военный. Для военного смерть от пули — естественный процесс. А вот верёвка — смерть позорная. Как и костёр. Не зря военных преступников Нюрнбергского процесса повесили. А потом и других. Кого отловить смогли, Власова, Краснова и прочих… Таких тварей, как Павлов, нужно исключительно вешать. По закону военного времени.

— Мюллер, давайте девочек снимем? Эх, добрая у вас душа, Штирлиц. Пусть хоть до весны повисят… — ухмыльнулся бледными губами Тёма. Он медленно, но верно приходил в себя после ранения.

— О! Тебе лишь бы шутки шутить. Только что ему грудь продырявили, так что орден можно вешать, а он всё шутит, — Никотин приободрился. Раз уж Тёма держится, то ему вообще падать духом не положено, — Что думаешь, технарь?

— Думаю, что если Китяж жив, то он себя проявит, — Архангел взял беломорину и тоже попытался закурить, но отбитое лёгкое начисто отказалось вдыхать что-то, кроме чистого воздуха и он закашлялся, морщась от боли, — Всё. Курить я бросаю, — он затушил только что прикуренную папиросу в пепельнице и посмотрел на товарищей, — Так что, сейчас предлагаю немного ослабить хватку.

— Архангел прав, — кивнул Рябинин, — Разведка наверху работает. Ну и пусть работает. Будет информация — будем думать, как её использовать.

— Поддерживаю предыдущих докладчиков, — согласился Дон, — Я Китяжа знаю. Он из любой задницы вылезет. Везучий, чёрт, — он ухмыльнувшись, дёрнул головой, — А без информации действительно ловить нечего. Можно только глупостей наделать. Без информации мы — как котята слепые…

— Добро, — резюмировал Никотин, — Решение принято простым большинством. Второй вопрос персонально к тебе, генерал, — он искоса посмотрел на Рябинина, — Что у нас со связью с «Лесной».

— Странное что-то, — пожал плечами Рябинин, — Гудок идёт, а трубку никто не снимает. Как бы Ведьмак туда уже не добрался.

— Вот это уже хуже… — снайпер задумался. Думал он минуты три и никто не пытался сбить его с мысли. Никотин думал редко, но метко, как и стрелял. Наконец, выйдя из сомнамбулического состояния, он взялся за новую папиросу. Но смяв её, швырнул в пепельницу и оглядел присутствующих, — Допустим, с Китяжем всё в порядке. А что тогда?

— Что тогда? — переспросил Дон.

— А тогда, — Архангел начал прокручивать в голове сценарий начатый снайпером, — Тогда он, зная, что Ведьмак ломится на «Лесную», попытается оказаться там раньше. И устроить ему засаду. Я бы устроил… Но.

— Ни каких но, — отрезал Никатин.

— Нет, — продолжал Тёма, — Есть одно НО. Ведьмак может оказаться там раньше. И тогда Китяжу придётся туго. Если с ним, конечно всё в порядке. Надо туда послать группу, Никотин. Надо подстраховать Китяжа.

— Причём, обязательно кого-то из нас, — поддержал его Дон, — И люди должны быть проверенные.

— Франгос, Горожанин, Пустынов и Анатолиев, — и ещё немного подумав, Никотин добавил, — Старшим группы пойду я.

— Почему, ты? — удивился Тёма.

— Потому, что ты идти не можешь, для Новикова работы и здесь хватит, а товарищ генерал… Должен же вами кто-то руководить. С кого я буду спрашивать, если здесь что-то случится? Короче. Тёма, Дон, вам — отдыхать. Ряба. Собери группу. Свяжись с технарями. Нужна связь с «Лесной». Времени у нас нет. И, самое главное. Инженерной группе приступить к работам по откачке воды с перегона «Чернышевская — Площадь Ленина».

— Побойся бога, — изумился Рябинин, — Люди не спят вторые сутки!

— Ведьмак с девочками, тоже… Вот работу сделаем — отдохнём по взрослому. Банька то у тебя, небось, есть? А, генерал??? — Никотин весело кивнул Рябинину.

— Найдём баньку, — застенчиво опустил глаза в пол генерал.

— Вот и славно. А сейчас, тёзка, работаем, как кони! Кстати, Рябя, — никотин лукаво посмотрел на генерал, — А ты куда замылил наши тепловизоры???

Из воды появился сначала луч света. Красиво зрелище в кромешной тьме. Потом ещё один, и ещё, и ещё два. Потом появились обладатели фонарей. Сначала из воды появились два водолаза, которые, ловким движением руки скинули с себя компенсаторы плавучести с баллонами и оставили их в воде. Затем из воды вышел ещё один водолаз, и прикрывающие. И сразу рассредоточились. Последним вылез какой-то неповоротливый тип. А затем началось.

Убедившись, что никто им не помешает, водолазы начали переодеваться. Скинули с груди герметичные вещмешки, сняли маски и начали переодеваться.

— Ещё раз отстанешь, братец, — Ведьмак скинул с себя верхнюю часть гидрокомбинезона, — Я тебя лично пристрелю. Понял?

— Лёша, — виновато произнёс бывший командующий ЛенВО, — я стараюсь.

— Ты уж постарайся, Андрюша, — ехидно передразнил его «комитетчик», — Барби! Что у нас с дверью.

Барбара переоделась быстрее всех и уже возилась с гермо-гейтом, перекрывавшим выход из затопленного технического тоннеля.

— Две минуты! — крикнула она, перемыкая какие-то провода.

— Добро. Все слышали? Кто не успеет, останется здесь навсегда!

Как только Тяжин услышал дистанцию «полтора километра», он начал считать шаги, чтобы хоть как-то отвлечься от боли в руке. Камень, который был под кожей, трясся, будто какой-то огромный магнит, вытягивал его из плоти.

Кирилл досчитал до одной тысячи двухсот, когда почувствовал, что по запястью побежала струйка крови, а затем и камень выскочил и попал в ложбинку между крепко смотанных скотчем рук.