Александр Горобец - В лабиринте Ведьм

— Вы ясновидящий? — перебил его монолог Панин.

— В смысле? — Кирилл понял, что зря дал волю эмоциям и, резко выдохнув, вновь принял привычно спокойное состояние.

— У него есть целое подразделение. Оно так и называется «Ведьмы». О нём слухи ходят. Типа, закрытый женский клуб. Девчёнки все молоденькие, маленькие и худенькие. Такую встретишь, знакомиться страшно. Первая мысль — посадят. А эти девочки блестяще обучены боевому самбо, системе Кадочникова, великолепно стреляют из всех видов огнестрельного оружия, обучены выживать в любых условиях, проводить разведывательную и диверсионную деятельность…

— Прям, как мы, Саныч, — усмехнулся Никотин.

— Не хотел бы я такую жену, — качнул головой Тёма.

— Откуда информация? — в эти сказки поверили все, кроме Китяжа.

— Оттуда, — передразнивая Китяжа, ткнул пальцем в сторону гермо-гейта Панин, — Хотя… Это только слухи. Мне это рассказывал Лии. Ещё до войны. Забухали мы с ним как-то. Вот он и проболтался. А на следующий день прибежал ко мне… похмелиться принёс, что за ним не водилось… Ну, прибежал и говорит. Ты, говорит, Димка, не сливай меня Поспелову? Будто я стучать на него побегу… В общем, пообещал я ему, что не солью его… Пообещать — пообещал, а сам разговор-то, запомнил… Не стал бы он ко мне со сранья прибегать, просто так… Очко у него тоже не железное было, царствие ему небесное, хоть и не робкого десятка он был… Так что, решать вам, — подытожил Панин, — Байки это или нет. Не стал бы Лии очковать без причины… Да и я видел при Поспелове, двух девчонок. Он к нам с инспекцией приезжал. Девки — тьфу. Ни сиськи, ни письки и жопка с кулачок. Под пацанов стрижены и ведут себя борзо…

— Ясно, — Кирилл понял, что Панин может рассказывать до утра, поэтому, решил поставить точку, — Ну, что бойцы? — он снова сел в кресло, — Задача нам поставлена не простая. Дать по сопатке Поспелову и навести порядок в метро. Чтобы все жили плохо, но недолго. Чтобы мир был во всём мире и пис во всём писе. Воспользуемся старейшей спецназовской традицией. Каждый выскажется, для пользы дела. Начнём с младших. Что скажешь, Архангел?

— Судя по тому, что нам известно, — торжественно начал Тёма, но Китяж его тут же осёк.

— Ты не выпендривайся. Говори, что думаешь.

Тёма понял, что клоунада неуместна.

— А что? Дойдём до «Елизаровской», а там…

— Если дойдём… — Никотин с напущенным безразличием ковырял ножом под ногтем.

— У нас вариантов нет, парни. Дойти надо.

— Надо — значит дойдём, — встал с кресла Дон, — И дальше дойдём. Дойдём, куда прикажут и назад.

— Тогда… Присядем, на дорожку, братцы, — Кирилл оторвал длинный руло бумаги от факса и начал было разглядывать фотографии людей Терешкова. И изменился в лице уже на первой фотографии, — Мать твою… Фашист… Живой…

Наш паровоз вперёд летит! Следующая остановка — «Обухово». Судя по тому, как загудели электродвигатели самодвижущейся дрезины, тоннель пошёл на подъём. Кирилл сидел прямо передней подножке, как революционер на паровозе. Рядом сидел Никотин. Тёма и Дон были в кабине машиниста. А за самим электровозом отбивали неспешный ритм четыре гружёных вагона. На каждом вагоне было по четыре бойца.

В свете прожекторов электровоза, поперёк тоннеля стала проявляться стена, и машинист притормозил, а потом, подъехав к ней практически вплотную, остановился.

— Прибыли! — крикнул машинист.

— Какие прибыли? Одни убытки… — Кирилл спрыгнул, подошёл к затянутому паутиной щитку и, окопавшись в нём, нажал нужную кнопку. Скрип, эхом грохнул по ушам всех, кто был рядом с гермо-гейтом. Даже сидевшие на дальней платформе бойцы вздрогнули и высунули головы из-за штабелей, чтобы посмотреть, что это так скрипит.

— Представляю, как они там, на «Обухово» шуганулись! — Никотин старался перекричать скрежет ржавых приводов. И хотел было добавить что-то, но не успел. Сквозь щель, образовавшуюся между стеной и гермо-гейтом, ему в лицо ударил ослепительный луч фонарика.

— РУКИ НА ГОЛОВУ! ЛИЦОМ К СТЕНЕ! — голос из-за двери явно давал понять, что он не шутит и Никотин медленно поднял руки. Тоже самое сделал Дон, который вылез из кабины машиниста, чтобы получше разглядеть, как открывается огромная, полуметровая дверь. Тёма плюхнулся на пол Кабины и сдёрнув с плеча ВАЛ, вцепился в него двумя руками. А Китяж… Он просто растворился в темноте, — ПОГОСИТЬ ПРОЖЕКТОР!!! ПОГОСИТЬ НЕМЕДЛЕННО!!! СЧИТАЮ ДО ТРЁХ И ОТКРЫВАЮ ОГОНЬ!!!

— Погаси, — Тёма тихонько стукнул прикладом по ноге опешившего машиниста. Дон и Тёма медленно слезли с локомотива и встали к стене. Гермо-гейт уже открылся настолько, что в щель мог пройти человек, чем и не преминула воспользоваться охрана «Обухово». Двое пролезли в щель и взяли на прицел Дона и Никотина. Следом пролезли ещё трое. И все в форме полицейских.

— Кто такие? — по голосу Никотин понял, что это был тот, который приказал им поднять руки вверх.

— Капитан Никитин. Военная разведка.

— Слышь, старлей, — усмехнулся один из тех, кто тыкнул в спину парням автомат, — Военная Разведка. Ха-ха-ха! Да какая вы разведка, если вас простые копы взяли.

— Тише, Лямин, — рявкнул старлей, — Андрейченко, Мастеница. Пройдитесь по локомотиву. Сто процентов, кто-то ещё есть. А мы пока с этими Гавриками разберёмся. Итак. Вы утверждаете, что из военной разведки. Документы есть?

— Есть, — поспешил заверить их Дон, — У нас такие документы, что вы у нас…

— Ты не булькай, тварь, — удар по ещё не зажившим рёбрам был такой силы, что у Новикова потемнело в глазах, а потом ему перестало хватать воздуха, и темень в глазах сменилась радужными кругами. Дон потерял сознание.

Где-то, под потолком, лязгнул металл, и полицейские автоматически подняли голову, а старлей даже посветил фонариком. Под потолком был люк. Закрытый. Ну и хрен с ним. А дверь продолжала скрипеть и медленно открываться. Лишь на секунду скрежет прекратился, а потом возобновился вновь.

— Так, что ты там говорил, Никитин, или как тебя там? Может Никсон? Может ты шпион американский? А??? ГОВОРИ ССУКА!!! — тяжёлый кулак ударил Никотина по почке. У капитана перехватило дыхание, но удар он сдержал, — Ого? Похоже ты тут самый крутой! — продолжал издеваться старлей, — Ну, ничего… Сейчас ты мне всё расскажешь… Свинья американская…

— Америкосы не при делах, — превозмогая боль прошептал Никотин.

— Конееечно, не при делах. А когда они были приделах, — второй удар пришёлся а другую почку. И печень… Но Никотин был обучен терпеть боль. Он закрыл глаза, сжал зубы и гадал, куда же делся Китяж.

— Вот старлей, — рядом с Никотином, лбом об стену ударился Тёма, — Прятался в кабине…

Тут же, в хвосте состава раздалась автоматная очередь. А ей в ответ ударило три…