Райдо Витич - Код Альфа

В какой то миг две половины сплелись как лед и пламень и, все закончилось.

Она взмыла вверх и ринулась вниз с такой скоростью, что стала плотной, спрессовав частицы, атомы и пылинки, что встретила на пути, точно так же, как они были сгруппированы у той. И рухнула на песок, почувствовав, что не может больше носить ее в себе и пора разделиться. Скрючилась, удивляясь себе, виду самых настоящих рук – точной копии тех, что были у понравившихся ей существ. И поняла – не может больше быть одна, и познала зависть к тем, что появились и исчезли не приняв ее, не поняв, хотя она была ими, а они ею.

И знала – не она завидует, а та, заблудшая, без которой не узнать бы ей яркости чувств, ощущений, вкуса своего подобия. Без нее никак, но с ней, одной – тяжело.

И закричала так, что полыхнула молния. Ударила, пронзая поле и помогая сестре разделиться. Огонь сгустил воду, проведя черту крест на крест как на разуме так на чувствах и энергии. Частицы разбежались в разные стороны, одни к минусу, другие к плюсу и перемешались вновь, чтобы образовать более плотные соединения, повторить себя, умножив на противоположность и отделив ее от себя. В борьбе от одного поля отделилось другое и Стася, увидела Чижа. Его скрюченные пальцы потянулись к ее, ее к его и боль одна досталась двоим, и затихла, переродившись в радость. Канула, оставив на песке две формы одного. Но третье, зудящее, не дающее полного покоя начало отделяться от них, забирая по частице от каждой половинки, становясь родным и чужим одновременно. Автономным и все же зависимым. Все чувства, все накопленные знания, энерго сгустки и полевые структуры поделились на трое как узор из стеклышек в калейдоскопе на три сектора. Они были похожи и абсолютно не похожи. Они были суть целого, но части разные в разных, неповторимых комбинациях молекул, неповторимых сплетениях атомов, но выполненные по одному шаблону. И каждый нес искру того света, что дал Исток.

Светящийся, чуть вытянутый в овал шар, в котором виднелся силуэт деформированной звездочки, поплыл прочь, унося с собой не дающее парить: неверие, печаль и вину клеток Фила вместе с болью, яростью и ненавистью Х Русановой, с сомнениями и тревогами Стаса, стремлениями постичь неизвестное, жаждой знаний и найти то, что не скрывалось. Себя и то, что досталось от первоматери и первоотца.

Любовь и верность.

Им стало легко и хорошо. Они могли вновь летать, но перестали быть одинокими.

Они остались парить над водой, поглядывая на звезды в ожидании своего часа. Переглядывались не глядя, сплетались, не касаясь друг друга и точно знали, что очень скоро придет их время и они продолжат дело Отца – Истока, творя подобие того мира, что сотворил он. А сын, их сын получит в подмогу сестру – надежду и обретет покой, перестав блуждать в поисках, как перестали блуждать, ждать и звать они. И чтобы не было в будущем – вера, любовь и надежда останутся светочем заблудшим душам и выведут их и спасут от горечи одиночества, как спасся от одиночества Отец, сотворив их.

Они пройдут ту же дорогу что и он, и родят подобно ему подобных себе, чтобы те породили подобных себе.

Все повториться. Все начнется и закончиться, вернувшись на Родину.

И смерти нет – есть возвращение домой.

И нет рождения – есть начало пути домой.

К себе, как к части целого, которой подарили свободу, подобно той свободе, что дали Отец и Мать Сыну.

Каждому свой путь, каждому своя доля, каждому – его воля. А мать – любовь спасет, а отец – верность – сохранит. И будут рядом даже когда далеко.

Идея нашла форму.

В добрый путь сын, в добрый путь. Ты свободен.

– Хм, – только и выдал Сван, не имея объяснений произошедшему.

А Иван тихо заметил:

– Ненависть убивает сама себя.

«Она и есть – ненависть», – подумал Чиж: «Но убило ее собственное отражение – любовь».

– Я же говорил – не к добру двойника встретить, – бросил Николай и, развернул капитана к себе, подтянул, схватив за грудки: плевать кого там и что! – А теперь рассказывай где Стася и будь уверен: не скажешь – вытрясу. Надо – пытать буду – рука не дрогнет.

– Не сомневаюсь, – с напускным равнодушием ответил мужчина и смолк, видя как группируются вокруг него патрульные, как каменеют и мрачнеют их лица.

– Иван, история зашла слишком далеко, чтобы и дальше скрывать от нас правду. Довольно секретов, – тяжело посмотрел на него Сван. – Мы уважали тебя, считали правильным, верили…

– Вот только угроз не надо, – отрезал капитан, сообразив, к чему ведет мужчина, и стряхнул руки Николая. Потоптался и выдал. – Русанова отдана в распоряжение отдела Оуроборо, так что, я и хотел бы сказать, но не могу, права не имею. А знать, между прочим, хочу не меньше вашего!

– Та ак! – протянул свирепея Чиж. – Что же это ха грозный сверх, супер секретный отдел мора бора?! Какого черта ты молчал?!!

– Оуроборо, – поправил его Борис. Сван вздохнул:

– Труба дело.

– В смысле?!

– Не лезь, Коля, – посоветовал Ян.

– Нет уж, я уже влез! Речь идет о дорогом мне человеке, о женщине, о нашем общем товарище, в конце концов! И что я слышу?! «Не лезь?» Спасовали перед каким то особо засекреченным отделом?! Здорово! Точно – «зеленые» – сопляки! А мне плевать, поняли?! Плевать!!!…

– Не горячись, – бросил Иштван, потрепав его по плечу. – Никто не пасует и дело так не оставит. Но оуроборо – не шутка, тут подумать надо.

– Да пошли вы!…

– Тихо. Остынь, – выставил ладонь Иван. – Оуроборо не просто секретный отдел, а ответственный за стабильность начиная с временной ленты и заканчивая формированием будущего нашей планеты, человечества. Это тебе не по зеленке шагать, тут ответственность в геометрической прогрессии растет, а ошибок вовсе быть не должно. Ребята не фигней маются, а очень серьезным делом занимаются. Прогулка к динозаврам или к ацтекам – ерунда по сравнению с их буднями. У них каждый день и час такие пляски. И просто так они к себе не приглашают. А живут по тем же законам, что и мы. Так что плохо думать поостерегись. Я точно знаю: Стасю без крепкой страховки на задание не отправят, а случись что – до последнего стоять будут за нее, как за любого другого. Как мы, как любой из любой другой группы или обычный обыватель.

Николай застонал, закружившись на месте: вроде прав Иван, а он нет, а вроде…

Какая разница?!

Стася! Стаська!!

Куда ж ты вляпалась на этот раз?

Ну, что ж ты такая правильная в своей неправильности? Что ж ты не путевая такая?!

И почему он опять в стороне, почему опять должен мучиться от неизвестности, с ума сходить от беспокойства?!

– Закрыли тему до возвращения, – постановил Федорович, кивнув на спокойно ожидающих развязки лаборантов. – Не забыл, что мы на задании? Чем быстрее выполним, тем быстрее вернемся, а там поговорим.