Эдуард Байков - Рой: Битва бессмертных

— Едем, — скомандовал Михаил, и Алексей кивнул. Он знал, что сейчас дисциплина — прежде всего.

Парнишка не успел вскарабкаться, как Меркурьев рванул с места. Дверь захлопнулась уже на ходу. Мотор взревел, и вместе с этим звуком все услышали все тот же душераздирающий рык.

— Так что случилось-то, парень? — спросил Михаил.

— Да я не знаю! Ночью звонок в дверь. Ну, утром, на заре. Короче — участковый наш. Во все двери звонит. Собирайтесь, говорит, важное сообщение. Ну, собрались, все чумовые спросонья. Он говорит: короче, говорит, чрезвычайная ситуация в городе. Но ничего, говорит, страшного, без паники, только из квартир пока не выходить до… ну, короче, пока не скажут…

Он не договорил — Меркурьев вновь обрушил ногу на тормоз, всех кинуло вперед.

— Еще один, — сказал невозмутимый Гусев.

Слева к машине бежал взъерошенный мужик средних лет.

— Ре… ребята!.. — проорал он на бегу, потрясая руками, и Алексей заметил, что человек ранен: с пальцев правой руки сорвалось несколько крупных капель крови.

Он подбежал, дыхание его сбивалось. Взгляд бегло скользнул по техногенным личинам. Видно, тоже знал про чрезвычайную ситуацию и от экипажа машины МЧС чего-то подобного и ждал.

— Вы… — слово сорвалось в кашель. Хрипло прокашлявшись, он выпалил: — Выручайте, мужики! Беда у нас. И хер до кого дозовешься…

— Вы ранены! — В голосе Светы прозвучал испуг.

— Да хрен с ним! Царапина. Тут другое. Баба одна, Ленка Климова… Крышу вдруг у нее сорвало! Сперва хахаля своего заколбасила… У них, правда, и раньше бывало, дым коромыслом… но как-то так, а тут, видать, зашкалило. Крик, шум! Выбегает этот ее крендель, весь в кровищи — страх! Упал, подрыгался малость, ну и того… ласты протянул. А Ленка в одной ночнушке! В подъезде все молотит в хлам. Молотком! Видать, им его и грохнула. А теперь все — видать, припадок, невменяемая. А орет как! Как зверь бешеный. Вы бы слышали!..

— Мы слышали, — сказал Алексей.

И подтверждая это, квартал снова огласил дикий рев.

— Во! Ну прямо-таки бес в нее вселился. Вроде баба как баба… Ну, приторговывала передком по малости, так это дело добровольное… А так нормальная баба была!

— Была, да сплыла, — буркнул Михаил. — Где это?

— А вон, тот подъезд. Вон, окно выбито на третьем этаже, видишь?.. Ее работа.

— Ясно. — Зверев вмиг оценил обстановку. — Гусев, оружие к бою! Леха, жми.

У подъезда сбилась толпа растерянных, напуганных людей. Михаил на ходу распахнул дверцу:

— Гусев, за мной! Наука, как там тебя… Рябинин?

— Да.

— Тоже будь наготове. Пацан — свободен! Остальным быть в машине. Мотор не глушить!

Народ остолбенел при виде двухметрового детины с автоматом и в противогазе. Михаил же повел себя психологически грамотно — бодрым тоном гаркнул:

— Привет, народонаселение! Отдыхаем?..

И был прерван диким грохотом: где-то на уровне выбитого окна обезумевшая зомби пустилась яростно лупить в чью-то стальную дверь.

— Во, блядь, дает… — пробормотал один из мужчин. — Что с бабой случилось?! Ума не приложу.

— Да, — негромко сказал Игорь над самым ухом Алексея. — Это — оно.

Грохот вдруг прекратился. И через пару секунд в оконной дыре мелькнула женщина — растрепанные каштановые волосы, крепкие голые плечи. Алексей невольно сглотнул: странно, полуобнаженное тело сладко щипнуло самую его мужскую суть. То есть само-то по себе не странно, но сейчас…

Женщина мелькнула и пропала. Затопотали шаги.

— Сюда идет! — вскрикнул кто-то в страхе.

Толпа отхлынула от крыльца. Зверев поспешно раскрыл приклад АКСУ. Гусев не очень ловко полез за пистолетом.

Сердце Алексея тревожно застучало. «Ну…» — хотела родиться мысль и не смогла. В правое плечо вцепились пальцы: Света забыла свои понты, ей стало жутко.

Дверь подъезда содрогнулась изнутри. Короткий рык — и следом страшный удар, от которого электронный замок жалобно всхлипнул, что-то в нем сверкнуло красным и погасло навсегда. Дверь распахнулась.

Легендарная Ленка Климова была по жизни баба веселая и заводная — больше, чем надо бы. Отсюда и результат: к сорока трем годам дважды побывала замужем законно, а «просто так» — не счесть. Соседки шипели, злились. «Потаскуха…» — вился вслед за прекрасной Еленой незримый шлейф, а ей было плевать. Она была хороша, что уж там говорить: статная, ядреная бабенка в расцвете лет и сил. Мужики на улицах оглядывались. И когда вчера она услышала догоняющие шаги, то ухмыльнулась, зацокала каблучками побойчее, сделала вид, будто бы ничего не слышит, а у самой радостно забилось сердце: каждое новое приключение пряно манило неожиданным и неизведанным…

Но тут вышло как-то уж слишком. Мужская рука грубо схватила за запястье, дернула с силой. Елена вздрогнула, рванулась, вырвалась. Романтику как ветром сдуло.

— Ты че, козел?! День с ночью перепутал?

Вот урод-то. Стоит, рожа дикая. Елену захлестнула обида: надо же, такое чмо!..

— Ну, че встал? Иди бомжих своих щупай!

Развернулась и пошла, сердито стуча каблуками. Метров через сто ощутила, что противно ноет запястье, взглянула — вот гадство! Ссадина. Содрал кожу, говнюк. Она с силой растерла ссадину ладонью другой руки.

Через полчаса она об этом забыла, а когда вечером пришел любовник, оба забыли все прочее… только Елена удивлялась, как странно действует алкоголь: прямо-таки возносит душу над телом, иной раз казалось, будто она плавно подымается чуть ли не к потолку… а она, дура, лишь хохотала, думая, что это ее посетила такая эротическая феерия.

Ей так и не дано было узнать, что с ней произошло, — душа оставила этот мир раньше тела, ставшего пристанищем злой силы…

Дверь распахнулась, и людским взорам предстала женская фигура в шелковой сорочке, рельефно обтянувшей зрелые формы. Алексей чуть не подавился, вздрогнув от внезапного и острого желания — полупрозрачный шелк как-то особенно призывно обрисовал крепкие груди с крупными темными сосками. И многих мужчин так же резко прожгло изнутри.

В правой руке зомби сжимала молоток. А лицо! Боже, каков был этот лик!.. Зачарованный тугими сиськами, Алексей не взглянул выше, а если бы взглянул, содрогнулся бы не от страсти, а от ужаса. Не то чтобы лицо было как-то искажено злобой… нет, оно было просто мертвым — вот в чем ужас! Не было в нем живой мимики, не было взгляда человеческого. Глаза двигались, но это были совершенно неживые движенья, резкие рывки какого-то следящего автомата, а не человека. Рот скалился, с нижней губы текла слюна, в горле клокотал злобный рык, готовый в любое мгновенье взорваться адским ревом…

Да! Никакой Елены Климовой на этом свете больше не было. Перед людьми стояло существо, лишь скрытое женским обличьем, монстр, выжравший из человека все человеческое. Это мгновенно осознал Зверев, поневоле взглянувший в самые зрачки монстра и увидавший в них то, что смертному лучше не видеть.