Алексей Свиридов - Возвращение с края ночи

Оно появилось на границе света и тьмы, сгустилось, обрело четкие формы, и, по новой забыв дышать, Сашка не понимал, что он видит.

Здравый смысл заставлял мозг сосредоточиваться на деталях, не желая воспринимать все в целом, но контуры вдруг как-то враз и окончательно слились, не допуская никакого другого толкования.

Более черный, чем тень, что его породила, перед Воронковым высился всадник.

Не просто всадник — излучающий угрозу и зло Черный Рыцарь в диковинных доспехах.

Поняв, что росту в самом всаднике за два с половиной метра и конь тоже соответствующий, если только это конь, Сашка содрогнулся и почувствовал, как коротко стриженные волосы зашевелились на голове.

«Таких всадников не бывает!» — заорал вконец спятивший здравый смысл.

«И доспехов таких не бывает,» — самодовольно добавила эрудиция, обычно помогавшая Воронкову с легкостью отличить готический доспех от максимилиановского, а шлем «салад» от «армэ».

Копье в правой руке рыцаря, только что уходившее вверх, в темноту, начало медленно опускаться.

Оно проткнуло кокон темноты, и его лоснящееся граненое жало мертво заблестело в желтоватом свете.

Отсвет, скользнув по копью до конца, замер холодным алмазным огоньком на острие, и Сашке показалось, что оно нацелено ему прямо в переносицу.

«Не может быть, не может быть, не может быть…» — глухо колотило сердце.

А всадник, кажется, шевельнулся, чуть тронув поводья, и конь, который не был конем, шагнул вперед.

Шагнул вперед, и остался на месте!

Все замерло вокруг, лишь его передние ноги плыли в воздухе, не касаясь земли, — Сашка видел это ясно, до мельчайших подробностей.

Вот они снова мелькнули в грациозном переборе, уже ближе к асфальту, вот еще раз, и…

Первый хлесткий удар разломил тишину.

Всадник двинулся вперед.

Сашку накрыло ужасом, и он вдруг понял, что бежит.

Бежит, едва касаясь ногами земли и боясь оглянуться.

Ничто не жило вокруг.

Мир неожиданно умер, даже тучи над головой остановились, лишь с хрустом били копыта за спиной, все чаще и чаще.

Сердце в груди не билось, а бешено трепыхалось, грозя разорваться вместе с легкими, а тяжелый скок грозно накатывался, приближался, подхлестывал!

Ритм ударов все убыстрялся, и вот он уже слился в глухой, слитный грохот, к которому прибавлялся голодный рев «коня».

Сашка с отчаянием почувствовал, что его настигают, что граненое острие все ближе и вот-вот ударит между лопаток. Вот, вот, сейчас…

Нет!

И вдруг переулок кончился.

Сашка вылетел на свет.

Повинуясь все тем же древним инстинктам, он сразу метнулся в сторону, прижался к стене — и тут же, вырвавшись из переулка, с грохотом и ревом пронесся мимо огромный, облитый черным лаковым сиянием мотоцикл с седоком в коже и глухом шлеме с затемненным стеклом.

С теми самыми грохотом и ревом…

Вместо вони выхлопных газов мотоцикл оставил после себя странное, легкое и даже нежное морозное дуновение, мелькнул непомерно широким задним колесом и исчез в дорожном потоке.

Наваждение схлынуло.

Однако Воронков еще долго бы стоял так, не в силах двинуться с места, если б его не ткнули плечом.

Прохожий нетвердо поплелся дальше, унося с собою мутный аромат перегара и бормотание по поводу «баранов», которые «стоят на проходе, как козлы, людям прохода нет…», а Сашка почти так же нетвердо побрел домой и более-менее пришел в себя только в подъезде.

Само собой, что ликер он покупать не стал, да и вообще напрочь забыл о своих планах «психологической разгрузки».

На этот раз кнопка горела красным. Сашка не стал ждать, пока огонек погаснет — что-то ему подсказывало, что для него — и именно для него, а не для кого-то другого — лифт простоит занятым хоть до завтрашнего утра. Даже не пытаясь выяснять, кто и на каком этаже забыл захлопнуть дверь, Сашка протопал по лестнице наверх и полез за ключами, не думая ни о чем, кроме того, что сейчас можно будет завалиться спать, а завтра будет завтра.

Может быть, завтра кто-то другой будет постоянно попадать в неприятности, созерцать белых дам и бегать от черных рыцарей. И пусть этот кто-то другой и выпутывается, а он, Воронков, свою вахту по привлечению всяческих бед на себя отстоял.

За дверью радостно залаял Джой, и не успел Сашка войти, как пес уже оказался на лестнице, всем своим видом демонстрируя готовность идти хоть на край света. То есть на край света, конечно, если желание хозяина будет, но вот на «бульвар» — это вынь да выдай!

Хлопнув в сердцах дверью так, что с косяка посыпалась пыль, Воронков нехотя пошел опять вниз, проклиная все на свете, с отвращением чувствуя, как в душе шевелится позорный страх перед улицей, накопившийся за день и вечер.

Но привычный маршрут до места выгула, знакомые собаки, носящиеся между деревьев-прутиков, не преподнесли никаких сюрпризов. Более того, эта вечерняя прогулка немного успокоила Сашку, да и Джой, почуяв, что с хозяином творится что-то не то, изредка подбегал к нему, заглядывал в глаза и ободряюще полубурчал, полугавкал, а потом снова принимался гоняться за спаниелькой из соседнего дома.

Ничего не случилось и на обратном пути, а на лифт Сашка уже и внимание перестал обращать.

«И вообще, — успокаивал он себя, вновь возясь с заедающим замком и сдерживаясь, чтобы не броситься вышибать дверь, — это у нас его построили неизвестно с какой радости, а сколько стоит обычных пятиэтажек?! И ничего, живут же люди без лифта».

Он вошел в квартиру, глянул на кухню и добавил вслух:

— И без кукол заварочных тоже живут! Джой, твоя ведь работа, а?

Пес процокал когтями по паркету, понюхал разбросанные по всей кухне и коридорчику разодранные тряпки и презрительно фыркнул. Наверное, это надо было перевести как: «А то чья же?»

— Ну и ладно. Все равно она была некрасивая. — Сашка мрачно глянул на останки и пошел за веником. Несмотря на то что у него с утра мелькала мысль устроить с этой глядящей куклой нечто подобное, поступок Джоя его не так уж и обрадовал. Мало ли — вдруг в следующий раз пес решит сотворить то же самое с его единственным костюмом?

Чтобы тот не подумал, что его поощряют, Воронков выждал полчаса, прежде чем залезть в холодильник и выдать псу вечерний паек. За это время себе он поджарил пару кусков злополучной щуки.

Расправившись с ней, пошел в комнату, к телевизору. Несмотря на то что вечерняя прогулка обошлась без приключений, Сашка продолжал чувствовать себя усталым и в то же время взвинченным — когда у соседей на площадке хлопнула дверь, он, сам не ожидая от себя такой прыти, отскочил к стене и прижался к ней, словно ожидая выстрелов.

Джой, почувствовав страх хозяина, вскочил на ноги с подстилки и оскалил зубы в сторону той же двери.