Алексей Прозоров - Белый Волк

Плеск воды — он издали и довольно точно выдает размеры добычи, попавшей в реку или озерцо. Мелкие существа, вроде лягушек или нырков, испускают коротенькие «плюм-плюм». Более мясистые, вроде выдры или бобра, издают более солидное «плю-у-ум». Плавающие по поверхности утки, гуси — протяжное «плюм-ш-ш-ш…» Крупные звери, вроде оленей, лосей, медведей, в воду не «плюмкаются», а производят солидное «бултых», и при движении через воду журчат, нередко с пробулькиванием, в отличие от мелюзги, в воде лишь слегка шелестящей волнами. Так вот — в реке что-то несколько раз весьма солидно «бултыхнуло» и «зажурчало». Потом между рекой и машиной зашелестела трава. Именно зашелестела, словно кто-то крался, раздвигая стебли, — а не захрустела, как бывает, когда кто-то просто идет, сминая растения.

Отложив отдых, Вывей свернул в сторону этих звуков. Не менее осторожно раздвигая стебли острой мордой и аккуратно ставя лапы, вышел на чужую тропу, легко определяемую по стряхнутой с листьев росы, прошел по ней, но никого не настиг, всего лишь спустился к берегу. Решив, что он повернул не в ту сторону, волк развернулся, побежал на этот раз быстрее и, описав широкую петлю, опять вернулся к реке.

Самое странное — тропа ничем не пахла!!! Просто абсолютно, совершенно ничем! Неведомое существо, оставившее столь явный след, словно вовсе не имело запаха.

Плеснула вода — сперва выше по реке, потом ниже. Зажурчали волны. Вывей устремился на звук — и опять никого не застал. Метнулся в другую сторону. Опять зашелестела трава. Волк кинулся в атаку — но лишь напрасно стоптал лапы. На тропе опять никого не было. Он закрутился на одном месте и от бессилия, от безнадежности — завыл, высоко подняв морду к холодному небесному туману, именуемому двуногими Млечным Путем.

На удивление, его сигнал о том, кто хозяин этого места, возымел воздействие: плески и шелест затихли и более не возобновлялись.

Утром спозаранку Костя Белокотов истошно взвыл, вскочил с круглыми глазами, громко врезавшись головой в потолок. Несколько секунд он часто и тяжело дышал, ощупывая свою грудь и бока, потом вдруг так же резко схватил спиннинг, вывалился из джипа и со всех ног помчался к реке. Ерема, разбуженный подобным поведением спутника, остался лежать в состоянии чрезвычайно сильного недоумения. Примерно с четверть часа он мужественно боролся с любопытством, потом тоже поднялся, взял подсачек и отправился вслед за другом, ожесточенно хлещущим реку леской.

— Осторожнее, аккуратней! — предупредил Варнак. — Рыбу не глушить блесной нужно, а подманивать. Чтобы она ее хотя бы догнать могла… Кстати, что с тобой утром случилось?

— Ты о чем?

— Ты видел, как ты сегодня просыпался? Или это у тебя всегда так?

— А-а… — рассмеялся Константин. — Это… того… сон мне дурной приснился. Как Танечка меня на костре жарит, кусочки отрезает и в рот кладет. И так натурально, ты знаешь, я все это прочувствовал! Только здесь немного от всего этого и отошел. Ты прав, тут классно. Тихо, спокойно. Как на другой планете. Надо сюда почаще приезжать, пока тепло.

— Так кто мешает? — Еремей стянул майку, штаны и трусы, кинул на траву: — Ты это… Воду бей поаккуратнее. Чтобы я кверху брюхом не всплыл.

И он, благо русло было глубоким, прямо от берега нырнул вниз головой. Вода в Ловати за ночь так и не остыла и показалась даже теплее утреннего прохладного воздуха.

— И правда, чего это я? — отложил спиннинг ведущий специалист страны по криофизике и тоже снял трусы. — Чего зазря одежду мочить?

Он нырнул следом за Варнаком, стремительными саженками помчался против течения, потом перевернулся на спину и сплавился обратно, раскинув руки и подставляя лицо солнцу. Наплававшись всласть, они выбрались на траву. Белокотов снова взялся за спиннинг, метнул блесну чуть не на место их купания, подмотал леску не в пример спокойнее — и удилище тут же изогнулось дугой.

— А-а-а-а, — лихорадочно закрутил он катушку. Варнак, схватив подсачек, забежал в реку и подхватил упитанную щуку цвета червонного золота размером с руку. На берегу ее прижали к земле, извлекли блесну. Костя снова взмахнул спиннингом и немедленно выволок на траву почти килограммового окуня.

— Мы так не договаривались! — Еремей бросил его разбираться с добычей, сбегал за спиннингом, вернулся на мысок, ловко послал блесну под край водорослей на том берегу, подтянул… — ничего. Метнул снова, подтянул — опять без толку.

Через час стало ясно, что удача, пощекотав их азарт плавником, уплыла куда-то к другим счастливчикам: больше ни одной поклевки не случилось. Варнак, разочаровавшись, смотал снасть, перешел к Белокотову, усмехнулся:

— Вы бы, Константин Викторович, или в воду залезли, или штаны надели.

— А нафига здесь-то? Я лягушек не стесняюсь, — весело ответил Костя. — Забавное ощущение, Рома. Я тут без трусселей, как дикий папуас, в глуши и безлюдьи скачу — а всего в нескольких часах езды отсюда толпа потных мужиков в костюмах и галстуках мою докладную обсуждает.

— Без тебя?

— Так само заседание завтра. Завтра я сам буду потный, в костюме и при галстуке… Нет здесь больше рыбы. Плавали две штуки, и тех я поймал. — Он отложил спиннинг, раскинул руки и плашмя бухнулся в воду… — Хорошо-о-о!!!

— Эй! Тут кто-нибудь есть? — прозвучал в нескольких шагах девичий голосок.

Костя дернулся, забарахтался, хлебнул воды и, отплевываясь, на четвереньках выскочил на берег. Путаясь в одежде, попытался ее напялить, возмущенно шипя:

— А говорил, никого вокруг!

— Люди-и! У маши-ины! Вы есть?

— Зря я не брал плавок, — причмокнул Еремей и тоже влез в джинсы. Посмотрел на товарища и, убедившись, что тот теперь выглядит прилично, отозвался: — Мы здесь!

— Ай, ай! — послышалось шевеление совсем рядом, в нескольких шагах. — А женщины есть?

— Женщин нет, — ответил Варнак, пробираясь на голос.

— Нет! Не подходите! — возмущенно пискнули в ответ два голоса. Но Еремей уже увидел среди густого прибрежного бурьяна головы двух низко присевших девушек. — Не смотрите на нас, мы голые.

— Вот это да! Почему? Что случилось? Вы откуда вообще тут взялись?

— Мы туристки! — перетаптываясь на корточках, сказала одна.

— Мы спускались по Ловати! — добавила вторая.

— На лодке!

— На байдарке!

— От Великих Лук.

— К Старой Руссе.

— Остановились отдохнуть.

— Позагорать.

— Искупаться.

— В неглиже.

— Нет же вокруг никого!

— Ну да, — встрял в разговор подошедший ближе Костя Белокотов. — Тут все так купаются.

— А когда собрались дальше плыть… — пожаловалась первая.

— Оказалось, что лодку течением унесло, — закончила вторая.

— Байдарку.

— А мы остались.

— Без ничего.