Андрей Чернецов - Конь бледный

И вдруг громко разрыдалась.

— Тише, тише! — гладил ее по спине журналист, пробегая ловкими пальцами по нервным окончаниям.

Всхлипы становились все слабее и слабее, пока наконец не перешли в мерное посапывание.

Чадов еще некоторое время лежал без сна, обдумывая сложившуюся ситуацию, однако потом и его таки сморило.

Разбудил Степана вой сирены.

Откуда сирена, зачем? Что-то случилось в Зоне, и власти предупреждают людей об опасности?

Потряс головой, прогоняя остатки сна и хмеля. Ну и задрых же он. Давно такого не случалось. Не иначе, с перепоя…

Скосив глаза, увидел, что Татьяны рядом нет. Наверное, у дочки в комнате.

Натянув плавки, подался в детскую. Нюшка спросонку такая чудная бывает. Настоящие концерты дает, артистка. Вся в маму.

Вошел в крохотную комнатенку, да так и застыл на пороге.

Источником звука, принятого Чадовым за сирену, была… Татьяна.

Сидя прямо на полу у пустой кроватки, она раскачивалась из стороны в сторону, словно китайский болванчик. Ветер, врывающийся в комнату через широко распахнутое окно, трепал ее длинные волосы.

Подоконник и пол вокруг колыбельки были испачканы грязными пятнами следов.

Журналист опустился на пол рядом с девушкой и обнял ее за хрупкие плечи. Татьяна никак не отреагировала на касание, находясь в полной прострации. Степан заметил, что правая рука певицы что-то сжимает. Осторожно расцепив девичьи пальцы, извлек круглый стальной медальон на обрывке стальной тонкой цепочки.

Пятиконечная звезда, вписанная в окружность. Пентаграмма или пентакль — один из самых древних магических символов.

Некоторые считают, что первоначально пентаграмма появилась около четырех тысяч лет назад в Месопотамии, вероятно, как астрономическая схема движения планеты Венера. Также вавилоняне использовали этот символ как магический талисман. Пентаграмму везде признавали защитой от демонов. Латинские и каббалистические монограммы часто выполнялись в виде пентакля-талисмана, вписанного в защитный круг.

Но эта была особого рода.

Перевернутая. С вписанной в нее головой козла.

Главный символ сатанизма. Пентакль Бафомета.

На протяжении веков символ Бафомета назывался множеством разных имен. Среди них: Козел Мендеса, Козел Тысячи Юностей, Черный Козел, Козел Иуды и т. д. Бафомет представляет собой Силы Тьмы, соединенные с репродуктивной плодовитостью козла. В своей «чистой» форме символ представлял собой перевернутую пентаграмму, во все пять лучей которой вписана козлиная морда. Два верхних луча пентаграммы — его рога, представляющие собой двойственную природу человека, бросают вызов небу; другие три оконечности перевернуты, что являет собой отрицание Троицы. Ивритские письмена, расположенные по кругу, составляют имена: Астарот, Люцифер и Вельзевул.

Чадов понял, что за руки совершили это черное дело…

Посиделки, похоже, затянулись на всю ночь и продолжались ранним утром.

В полупустом зале Бара вся жизнь сосредоточилась вокруг столика, за которым расположились с десяток суровых мужчин. Половина из них была уже в совершеннейшей отключке. Кое-кто заснул прямо на стуле, со стаканом в руке. Двое мирно посапывали под столом. Но остальные еще держались бодрячками.

При виде влетевшего в Бар Чадова Стылый, покачиваясь, поднялся с места и распахнул объятия.

— А, С-степаш, прив-вет! — еле шевелил распухшим языком сталкер. — Прсаживайс-си! У нас еще ос-сталсь чё выпить и зак-кусить. Вот, знакомсь, Ш-шиз, Бол-лид, Р-ромеро, Какт-тус… Мир-ровые п-парни, нас-стоящще сталк-керы…

— Погодь, чадо, — осадил Стылого отец Иоанн и пристально посмотрел на журналиста совершенно трезвыми глазами. — Что-то стряслось, Плясун?

— Где эти суки? — прерывающимся от ненависти голосом прошипел Чадов. — Где эти пидоры недотраханные?!

— Ты о ком? — оживился один из новых знакомцев, кажется, Шиз.

— Где «грешники»?!

— Да где ж им быть? — удивился батюшка. — Небось стучат зубами в холодной. Так ведь, хозяин?

Вопросительно глянул на Бармена. Тот пожал плечами и, подозвав одного из своих томящихся от безделья вышибал, что-то прошептал ему на ухо. Мордоворот понимающе кивнул и быстро вышел вон.

Появился он так же скоренько, как и удалился.

— Их там нет, шеф! — виновато хрюкнул верзила.

— В смысле? — не понял Бармен. — А куда же они делись? Испарились, что ли, или вознеслись? Извините, отче.

— Замок на двери сорван, — сбивчиво пояснил вышибала. — На полу валяются перерезанные веревки…

— Вот оно как, — почесал нос отец Иоанн. — Интересно девки пляшут… Так что случилось-то, Плясун?

Чадов бросил на стол найденный в детской амулет.

— Нюшка пропала… Вместе с одеждой… На полу осталось вот это…

— Как пропала?! — заорал не своим голосом Стылый, с которого мигом улетучился хмель.

— И ты полагаешь?.. — Отец Иоанн не договорил.

Степан кивнул.

— Но ведь это… ведь это… как это… — заладил Стылый. — Надо что-то делать… Надо немедленно догнать… вернуть… замочить проклятых ублюдков…

— Они уже, наверное, в Зоне, — задумчиво молвил святой отец.

Сидевшие за столом сталкеры притихли, уныло уставившись на недопитое и недоеденное.

— Я пойду туда, — решительно произнес Степан. — Один. Если вы боитесь какого-то эфемерного призрака…

— Не егози! — оборвал его Опрокидин. — Ничто на свете не стоит слезинки ребенка. Правильные слова написал когда-то классик. Потому я иду с тобой.

— И я! — присоединился к священнику окончательно протрезвевший Стылый, у которого на глазах были слезы.

— Порвем долбаных пидоров на кровавые тряпки! — грохнул кулаком по столу Шиз. — Болид, Кактус, Ромеро, Тунец, вы как?

Ромеро и Болид согласно кивнули, остальные спасовали.

— Итак, нас шестеро, — подсчитал Чадов. — Неплохая компания для прогулки в Зону…

— Не прогулки, — строго погрозил пальцем отец Иоанн. — Крестового похода… Так, с Божьей помощью, одолеем изуверов. Сейчас расходимся, быстренько собираемся — и вперед…

Окрестности Периметра

В тот сумрачный промозглый день Шоссе-32 выглядело особенно гнусно. Растрескавшееся во многих местах асфальтовое полотно напоминало лицо неизлечимо больного изможденного старика. Кое-где сквозь старую асфальтированную дорогу проросли чахлые кустики травы.

Место встречи Стылый выбрал удачно. Во-первых, тут редко проезжали автомобили, во-вторых, до Периметра отсюда рукой подать. У обочины дороги сиротливо примостилась заброшенная бензоколонка, которая и стала основным ориентиром для собравшихся в опасный рейд сталкеров. Еще тут была ржавая автобусная остановка с прохудившейся в нескольких местах жестяной крышей. Автобусы, понятное дело, не ходили здесь года этак с восемьдесят шестого, и с того времени металлическая таблица расписания приобрела совершенно нечитабельный вид.