Лев Жаков - Во имя Зоны

Взрывы на поле практически прекратились, топот стих, выстрелы стали реже. Цыган невольно посмотрел туда. Поток мутантов иссяк, последние слепые собаки метались по развороченной минной полосе, и военсталы добивали их одиночными. Пулемет замолчал: надобность в нем отпала.

И тем резче, неожиданней оказались выстрелы слева. Цыган вздрогнул и повернулся в ту сторону.

Из-за дома показался Сержант. Его шатало, из основания шеи торчал нож — Цыган узнал рукоять штыка, который носил Долг на бедре под шинелью. Видимо, Сержант не особо тщательно обыскал бывшего командира — или же посчитал его неопасным в наручниках. Что ж, Долг доказал, что он опасен всегда.

Силясь что-то сказать, Сержант захрипел, качаясь из стороны в сторону, как маятник, затем громко булькнул горлом, изо рта побежала кровь, глаза военстала закатились — и он рухнул спиной за угол на неподвижного Долга. Рамир видел ботинки и края шинели долговца. Что с ним? Дыхание перехватило. Неужели Сержант убил его?

Протасов ногой спихнул тело монолитовца с излучателя. На металлических стенках ящиков, на желтом кожухе генератора остались широкие красные полосы.

— Концерт окончен, — с плохо скрываемым раздражением сказал генерал, бросил «скар» и широкими шагами вошел в лабиринт.

Цыган безнадежно огляделся. Он стоял между двумя аномалиями, военстал дышал ему в затылок, ствол автомата неприятно давил под левую лопатку. Впереди зеленела, исходя едва заметным туманом, лужа холодца, за ней воздух дрожал и расплывался — там ждали другие ловушки. Лабиринт тянулся вперед и влево на десять — пятнадцать метров, и всего на три-четыре — вправо. И сейчас с той стороны, где аномалий было меньше и расположены они были вроде бы реже, насколько можно судить на глаз, приближался генерал Протасов. Выстрелы совершенно смолкли, и над базой воцарилась гнетущая, какая-то кладбищенская тишина, нарушаемая лишь слабым треском накапливающей заряд электры. И в этой тишине генерал отчетливо произнес, глядя Цыгану в глаза:

— Сейчас я до тебя доберусь и убью тебя. Попробуй с этим что-нибудь сделать.

У колючки прогремел взрыв. Цыган подпрыгнул от неожиданности. Генерала взрывной волной швырнуло на землю, но он успел сгруппироваться, перекатился и вскочил, оборачиваясь.

Взорвался излучатель. Вернее, Кузнецов. Видимо, в кармане монолитовца сработала еще одна мина. Или он сам был миной? От Монолита чего угодно можно ожидать! Тело разнесло в клочья, генератор треснул, обломки ноутбука и железных ящиков были заляпаны тем, что осталось от Кузнецова. Конечно, сектант был мертв к моменту взрыва, но до чего же это неаппетитно выглядело! Цыган сглотнул ком в горле.

Ботаник, услышав взрыв, вздрогнул, поднял голову, уставился всполошенно на залитые кровью обломки прибора, покореженные остатки генератора — и его стошнило.

Генерал подошел к дымящейся тележке, которая осела одним углом в образовавшуюся воронку, другой угол торчал в небо. В радиусе нескольких метров все было заляпано кровью, завалено железными и пластиковыми обломками. Подбежали военсталы, окружили горящий генератор. Резко запахло паленой проводкой. Расталкивая солдат, Протасов выбрался из круга.

— Восстановлению не подлежит, — бросил он. — Собрать, выбросить. — И зло уставился на застывшего у стены дома Цыгана, как будто тот был виноват. — Излучатель мне больше не нужен. Зона уже моя.

«Ну что же, — подумал Цыган, — я остался один. Ботаника можно не считать, он не боец, толку с него ноль, только мешать будет. Теперь я — надежда всех сталкеров».

Хотя надежды как раз не было, да и сталкеров не осталось. Генерал убьет его, Цыгана, а потом тех, кто каким-то чудом выжил и хоронится в глубине Зоны. Рамир заметил, что со стороны блокпоста подошли военсталы из бодрствующей смены, вытянулись цепью вдоль лабиринта аномалий, выцеливая наемника. Одно неверное движение — и они изрешетят его. Если вдруг генерал не достанет.

Цыган выпрямился, расправил плечи. Сдаваться без боя он не собирался. Он всегда дрался до конца, и Ма этому не учила, это было его личное правило: лучше умереть стоя, чем на коленях. Падла бы понял…

Схватив скрючившегося у стены Ботаника, Цыган встряхнул его, приподнял за шиворот:

— Вставай! Пришел наш час. Лаборант отнял руки от лица, встал, полными слез глазами посмотрел на наемника:

— Генерал убьет нас? Цыган толкнул его к холодцу:

— А это уже от нас зависит! Пошел! Военстал в окне вскинул «скар» к плечу.

— Без команды не стрелять! — крикнул генерал.

Трясущийся лаборант, полным ужаса взглядом посмотрев на неторопливо приближающегося Протасова, просеменил по земле, разбегаясь, и перескочил через холодец. Цыган оттолкнулся и прыгнул следом, схватил за плечо дернувшегося дальше Ботаника.

— Не так быстро! Кругом аномалии.

— Но он нас догонит!

Цыган бросил быстрый взгляд через плечо. Генерал шел небыстро, словно с усилием, как будто под водой шагал, все движения были замедленные.

Покачав головой, Цыган снял с пояса ионизационную камеру, подобрал болтающийся «хвост» — в спешке отключая прибор от ноутбука, он не стал вытаскивать кабель и убирать, а прямо так подвесил в чехол на ремне. Теперь поспешная небрежность оказалась полезным приобретением. Цыган провернул ПДА на руке, вставил в него разъем. Экранчик ПДА засветился, и прибор немедленно запищал на разные голоса.

— Теперь мы хотя бы будем знать, где что. Некоторые аномалии не сразу на глаз опознаешь.

— Это нам как-то поможет? — дрожа всем телом, спросил Ботаник.

— Я надеюсь. — Цыган вслушался. Он не успел запомнить все сигналы, приходилось полагаться на удачу, а этой капризной даме лишний раз лучше не доверяться. Но когда выхода нет…

— Что с ним будет, если он в аномалию попадет?

— Он вживил себе артефакты — видимо, все те, которые снижают урон от разных аномалий. Ты работал на Янтаре, не хуже меня должен знать. — Рамир быстро огляделся. Почти рассвело, и в сером приглушенном утреннем свете он хорошо видел весь лагерь. Было, наверное, часов семь. Неплохое время, чтобы умереть… но немного рановато: лучше после семидесяти.

Генерал находился уже шагах в пятнадцати, Цыган отметил вздувшиеся на лбу вены, покрасневшие от усилий или жара аномалий щеки и шею, жуткий шрам, идущий почти до ключиц. Бугры на руках и плечах Протасова шевелились, перекатывались под кожей — или это аномалии искажали вид?

Медлить было нельзя. Цыган подхватил Ботаника под руку и увлек его влево, туда, где между характерным дрожанием воздуха и тянущимися вверх космами ржавых волос был просвет. Ржавые волосы всколыхнулись, цепляясь за штаны, сотнями острых колючек впиваясь в кожу. Ботаник застонал: