Михаил Ахманов - Скифы пируют на закате

– Есть новости? – спросил Догал, понижая голос.

– Есть.

Глаза компаньона испуганно метнулись в сторону.

– Ну я же тебя предупреждал, Петр Ильич! Затихарись и ничего не пиши! Не марай бумагу месяц-другой! А ты вывалил груду материала! Плюс статью о том самом случае. И что теперь? Что у тебя за новости такие? Опять… опять эти?..

– Опять, но не эти, – пробурчал Сарагоса. – Слушай, Марк, сам понимаешь, дело не телефонное, а потому хотел бы я повидаться с тобой в любое удобное время. И в любом удобном месте. Встретимся, будет минутка и о статье моей потолковать.

– Всегда рад, Петр Ильич. – Догал изобразил раздумье. – Ну, завтра я свободен после обеда… Почему бы нам не прокатиться за город? В Шувалове, скажем? Побродим, поговорим…

– Не пойдет. Ты свободен, я занят!

– Тогда послезавтра, с утра, часиков в десять? Знаешь кафе на Крестовском, где я обычно завтракаю?

– Время раннее, место глухое, а заведение дорогое, – отрезал куратор. – Послезавтра, в девять вечера, у тебя на квартире!

Полные губы Догала обиженно надулись.

– Ну вот!.. А говорил: в любое удобное время, в любом удобном месте!

– В удобном для меня, Марк, не для тебя, – сказал куратор и повесил трубку.

Земля, Петербург, 2 августа 2005 года

К знакомцу Пал Нилыча отправились под вечер, пешком, ибо обитал он неподалеку от жилища Августа Мозеля, на том же самом Каменноостровском проспекте, только поближе к Песочной набережной.

Неспешно вышагивая рядом с шефом. Скиф с удивлением поглядывал на него. Сарагоса разительно преобразился: его могучие плечи обтягивал нежно-розовый полотняный пиджак, шею украшала «бабочка» цвета бычьей крови, светлые кремовые брюки великолепно гармонировали с шоколадной итальянской обувкой на подошве толщиной в два пальца. В подобном виде Пал Нилыч был похож не на удачливого дельца, не на охотника – специалиста по отстрелу бесхвостых тигров и даже не на загадочную личность, продававшую оптом и в розницу экзотические сны. Сейчас он более всего напоминал маститого мэтра – возможно, скульптора или писателя, ваявшего с равным успехом статуи или романы, причем всякому было ясно, что и то и другое он делал с отработанной за долгие годы творческого труда лихостью, сноровкой и монументальностью. Стоило только заглянуть ему в лицо, в глаза, слегка насмешливые и пронзительные, как у дельфийской сивиллы, оценить вальяжное достоинство движений, уверенность и силу жестов – стоило только сделать все это, как невольно напрашивался вывод: если уж такой человек берется за резец, то статуя будет размером с башенный кран, если же он присядет к пишущей машинке, то создаст никак не меньше трех тысячестраничных томов за раз.

Рядом с этакой личностью Скиф, облаченный в потертые джинсы и скромную тенниску, чувствовал себя неловко. Вечер выдался жаркий, так что куртку он не взял, ограничившись сумкой на длинном ремне, в которой до поры до времени угнездился лазер. К нему добавилось еще одно оружие – нунчаки, прощальный подарок Кван Чона. Что же до Пал Нилыча, то он на первый взгляд не имел при себе ничего костоломного, кроме массивной трости с набалдашником в форме нераскрывшегося тюльпана.

Они не спеша прогулялись с полкилометра, добравшись к старинному шестиэтажному дому с высокими входными арками и фонарями, свисавшими с округлых каменных сводов. Позади арок находился двор, мощенный брусчаткой, и в одном его углу Скиф обнаружил серый обтекаемый «Лексус», на котором Сарагоса обычно разъезжал «по делам». За тонированным стеклом маячила чья-то знакомая физиономия, а в подъезде у труб парового отопления копошился какой-то светловолосый парень в спецовке; он лихо подмигнул Скифу, усмехнулся, и тот узнал Сентября. Теперь вид Сингапура, тоже облаченного в спецовку и трудившегося над распределительным щитом двумя этажами выше, уже не вызвал удивления; само собой, Пал Нилыч в роли маститого мэтра не мог обойтись без пары-тройки «темных лошадок» или помощников-"негров".

Но Скиф проследовал за ним в квартиру усатого знакомца как белый человек, без всяких спецовок, гаечных ключей и прочих производственных аксессуаров. Правда, лицо знакомца, темноглазого мужчины средних лет с сочными яркими губами, несколько вытянулось, едва он узрел, что старший из гостей явился не один. Но Сарагоса, подпихнув Скифа вперед, величественно кивнул и представил спутника хозяину:

– Кирюша, племянничек… А это Марк Догал, мой друг и компаньон… – Затем, повернувшись к другу и компаньону, Пал Нилыч пояснил: – Сам понимаешь, Марк, боюсь я теперь расхаживать один, особенно по вечерам. Ну, Кирюша нам не помешает: у него больше в кулаках, чем в голове.

Темноглазый Догал, сунув Скифу вялую руку, проводил гостей в комнату. Она оказалась очень большой и длинной, поделенной на три части арками: в правой был кабинет хозяина с полками, заваленными книгами, рукописями и подшивками газет и журналов, в левой – спальня, а посередине – нечто наподобие холла, где стояли круглый обеденный стол, полдюжины стульев с резными спинками и старинный буфет красного дерева. Раскрытое окно кабинета, полукруглое, утопленное в небольшом эркере, выходило на улицу; противоположное, в спальне, глядело, вероятно, во двор. Сориентировавшись, Скиф понял, что «Лексус» находится как раз под ним.

– Ты уж извини, Марк, – добродушно прогудел Сарагоса, умащиваясь на скрипнувшем под его тяжестью стуле, – племянничек-то мой страдает. Переминается с ноги на ногу, иначе говоря. Забыл, видишь ли, забежать куда надо.

– Я сейчас… сейчас покажу… – Догал начал было приподниматься, но шеф небрежно махнул рукой.

– Не беспокойся, он сам найдет. Не дите, уже под тридцать мужику.. Ну, давай, Кирюша! Иди!

Скиф, как было ведено, удалился в коридор, вытащил из сумки лазер, щелкнул предохранителем. Потом отправился путешествовать по квартире, осматривая обстановку и стены от пола до потолка с привычной тщательностью. Конечно, не хоромы Джамаля, решил он, но весьма недурно… весьма! Кроме маленькой уютной прихожей с медными старинными бра, тут было все что полагается: ванная и туалет в перламутровом кафеле, а также довольно просторная кухня с импортной плитой, переносным «эл-пи» и гигантским холодильником, который также полагалось обследовать. Окно кухни, как и в спальне, выходило во двор. Скиф бросил взгляд на крышу «Лексуса», убедился, что с этой стороны ничего не угрожает, заглянул в туалет, спустил воду, потом направился в ванную. Тут он подзадержался, с завистью разглядывая фаянсовое финское чудо, в котором даже ему удалось бы вытянуться в полный рост. Судя по этой детали обстановки и по тому, что он увидел на кухне, знакомец шефа отнюдь не бедствовал. То ли бизнес у него был прибыльный, то ли наследство богатое, то ли какая колдунья ему ворожила. И куда щедрей, чем учителям, геологам или, к примеру, бывшим бойцам спецназа!