Михаил Ахманов - Скифы пируют на закате

– Ну, чернявый такой заходил, Сергеем звать, – неохотно промолвил Догал. – Еще Колька-стрелок… совсем мальчишка, юноша лет семнадцати… Женщина была, Ася Денисовна, с мужем… кажется, Михаил… Слушай, Петр Ильич, – он вскинул полные муки глаза на куратора, – они ведь мне по фамилиям не представлялись, адресов-телефонов не давали! К чему тебе все это? Меня, что ли, проверить хочешь?

– Ты говори, говори! А я послушаю. Журналисты, сам знаешь, любопытный народ… – Не спуская с компаньона взгляда, Сарагоса принялся заворачивать «голд» в свои бесчисленные пакеты, потом понюхал сверток и, довольно кивнув, опустил его в карман розового пиджака.

– Ну, еще одна женщина была… красивая, молодая, одета хорошо. Волосы, как начищенная медь, а глаза…

– …как на витрине с бижутерией, – по какому-то наитию подхватил куратор. – Зеленые и блестят, так? Догал, казалось, не удивился, а только кивнул.

– Да, зеленые… Ксения ее зовут.

«Неужто та самая ведьма? – промелькнуло у Сарагосы в голове. – Брильянты в ушах, тряпки от Диора, язык без костей?»

Теперь он припомнил, что рыжую и впрямь звали Ксенией – Ксенией Сикорской, точно! Вспомнилось куратору и кое-что еще: мимолетный разговор с секретаршей Элечкой и ее блокнот, где регистрировались все заявки, поступавшие в фирму «Сэйф Сэйв». Вчера в блокноте этом появилась пара новых строк, ибо рыжая Ксения опять решила постранствовать в Мире Снов… Что и было подтверждено телефонным звонком!.. Он еще раздумывал, кого бы с ней послать. Самума или Скифа…

Глаза Сарагосы довольно блеснули. Таинственный граф Калиостро, Шива-Разрушитель, пока был для него недосягаемым многоруким кракеном из океанских глубин, Рваный оставался затаившейся в мутных прибрежных водах акулой, но одну рыбку все же удалось отловить! Не простую рыбку, золотую! Рыжую!

Он сунул трубку в рот и энергично потер ладони.

– Ну, любезный мой Марк, ответь-ка мне на последний вопрос: что за странная аллергия к табаку? Ты ведь раньше курил. Или я ошибаюсь?

– Курил, – вяло согласился компаньон. – Теперь не курю. И никто не курит… почти никто. Но у всех бывает по-разному, понимаешь? Одни не выносят запах табака, другие – сыра, лимонов или спиртного, третьи – паленого дерева… Цена блаженства, так сказать. – Его глаза скользнули по карману Сарагосы, где была запрятана ярко-красная коробочка, надежно обернутая в целлофан.

– Выходит, зря я кулаки расшиб об этих… как ты их назвал?.. атарактов?.. Достаточно было пустить им в морды немного дыма, э?

– Не знаю. – При упоминании атарактов Догал сморщился, как от зубной боли. – Говорили мне, атаракты уже ничего не чувствуют… ничего… Одни приказы выполняют…

– Кто говорил? Рваный? А сам он кто? Он и прочая публика? Они – атаракты?

– Не атаракты, так будут ими!

– А ты?

Но Догал промолчал и, не выдержав пронзительного взгляда Сарагосы, спрятал лицо в ладонях.

Прощаться с хозяином не стали – консистенцией и цветом лица тот напоминал сейчас досуха выжатый лимон и, пожалуй, не смог бы приподняться со стула. В прихожей, у двери. Пал Нилыч замер на пару секунд, приложив палец к губам, и Скифу почудился едва слышный скрежет, доносившийся с лестничной площадки. Звук был слабым, но отчетливым; казалось, кто-то водит напильником по ребру жестяного листа.

– Оружие к бою, – негромко произнес Сарагоса.

Выдернув из-за пояса лазер. Скиф приготовился метнуть яростный луч – вверх, вниз, налево или направо, смотря по тому, где окажется источник странного звука. Святой Харана, заступник и хранитель, помалкивал, что вселяло в Скифа обычную уверенность: он знал, что промашки не случится, что огненная игла настигнет цель, а цель эта, чем бы она ни была, ущерба стрелявшему не причинит. Но вывод сей не относился к Сарагосе, и Скиф решительно оттеснил шефа в сторонку, а затем распахнул дверь.

Скрежет сразу сделался сильнее – скрежетала крышка распределительного щитка, у которого возился Сингапур. Пожалуй, за то время, что они провели у Догала, он успел бы три раза собрать и разобрать все местное электрооборудование, а заодно подмести лестницу от подвала до чердака.

Увидев Сингапура, Пал Нилыч сразу успокоился, кивнул ему и направился к выходу. Скиф и Сингапур молча последовали за шефом, как и Сентябрь, присоединившийся к ним внизу. Они разместились в просторном «Лексусе» – Сарагоса впереди, рядом с сидевшим на месте водителя Самураем, трое «племянников» – сзади. Негромко зашуршал мотор, слидер дрогнул и плавно выкатил на магистраль. Время было позднее, метро закрылось, и Самурай, переглянувшись с шефом, повернул к северу. «Отвезут меня домой, на Гражданку», – понял Скиф.

Визит к знакомцу Пал Нилыча камнем давил на душу. Он вроде бы слышал и видел все, но ничего не понимал; разговор о каком-то нападении, о каких-то статьях, написанных шефом, о двеллерах-оборотнях, подбросивших Сарагосе красную коробочку с таким знакомым запахом, – все это было сплошной загадкой. Еще большей загадкой представлялось поведение Догала, его странные полуобрывочные фразы, которых шеф, казалось, ждал с жадным нетерпением и был готов вышибить из своего несчастного знакомца чуть ли не пытками. А в том, что Догал несчастен, Скиф не сомневался ни на одно мгновение. Этот жалкий человек, и в обычных обстоятельствах не внушивший бы ему симпатии, явно очутился в беде. В большой беде! Симпатий это по-прежнему не вызывало, но сочувствие – дело другое.

Ему о многом хотелось расспросить Сарагосу, но он молчал и терпел. Терпеливому солдату сержант постель стелет, а взводный чай подает, говаривал майор Звягин, и мудрость эта засела в голове Скифа столь же крепко, как и статьи армейского устава. Странно, подумалось ему, речи своего бывшего комбата он помнит лучше, чем лекции университетских профессоров – словно бы шесть спецназовских лет заслонили годы учебы на истфаке. Не стерли, нет, но заслонили… Возможно, потому, что армия была жизнью, суровой и реальной, а университет – лишь преддверием к ней?

Преддверие к жизни… А как назвать то, что происходит сейчас? С нами? За последний месяц он просмотрел целую череду снов: восхитительный – о Сийе ап'Хенан, пепельно-кудрой амазонке из Башни Стерегущих Рубежи, таинственный – о фирме «Сэйф Сэйв» и красноглазом Докторе, ужасный – о Марке Догале и красной коробочке с непонятным зельем… Какой же сон ждет его теперь?

Сарагоса гулко откашлялся, нарушив тишину.

– Скиф!

– Да, Пал Нилыч?

Он шевельнулся на заднем сиденье, покосившись на Сингапура и Сентября. Сингапур, Серж Никитин, будто бы дремал, и лицо его с точеными чертами и широким разлетом темных бровей казалось безмятежным. Сентябрь что-то едва слышно мурлыкал себе под нос. Похоже, недавняя операция н& вызывала у них ни вопросов, ни недоумения.