Александр Лидин - Льды Ктулху

— Ничего вашей пещере не будет. Столько лет простояла. Только если мы не изменим колебания, то не сможем активировать коммутатор…

«Выходит, Григорий Арсеньевич снова был прав. Троицкому все равно, кому служить, а раз так… „Кто не с нами, тот против нас“, — так говорил товарищ Троцкий. Значит, гражданин Троицкий враг, из тех скрытых, что мешают нам строить светлое будущее…» Василий чувствовал, как кровь прихлынула к лицу, а руки непроизвольно потянулись за оружием, но тут его привлек еще один предмет у самого входа — огромная клетка, в каких перевозят львов или тигров. В клетке кто-то был, но Василий не мог рассмотреть, кто именно, из-за нагромождения аппаратуры. Какое-то животное? Только что оно тут делает? Впрочем, все вопросы после, сейчас нужно сделать то, зачем он пришел. Все бы хорошо, только вот на присутствие техников он не рассчитывал, значит, придется стрелять.

Василий еще раз проверил оружие, а потом начал осторожно расширять прорезь. Сюрикен бесшумно прошел сквозь брезент, пока на уровне пояса не натолкнулся на шов, через который была пропущена толстая металлическая проволока. Без сомнения, лезвие перерезало бы и ее, но без шума тут не получится. Тогда Василий сделал вертикальную прорезь ниже шва и провел сюрикеном вдоль дна, расширяя щель. Встав на четвереньки, он пролез в образовавшееся отверстие и оказался за спиной одного из техников. Теперь все зависло от его быстроты. Вскочив на ноги, Василий метнул заточенную свастику в эсэсовца, стоявшего у выхода из палатки, и одновременно вскинул револьвер. Он начал стрелять «с левой». Первая пуля ушла «в молоко», вторая впилась в затылок техника, что сидел дальше всех. Третья ударила в лицо второго техника, который замешкался. Василий попытался достать и профессора, но Троицкий уже выскользнул из палатки. Тем временем третий техник успел развернуться и бросился на чекиста. Василий встретил его ударом ножа в живот. Секунду немец простоял, навалившись на Василия и натужно выпучив глаза. Его руки тянулись к горлу убийцы, но так и не смогли сжать его, а потом фашист осел на пол бесформенной грудой плоти.

Профессор! Василий поспешил к выходу из палатки, но Троицкий уже был далеко. Размахивая руками, профессор мчался по площади к сторону двух других палаток и орал благим матом. Василий выстрелил ему вслед, но с такого расстояния, да еще по движущейся мишени… даже ему попасть было невозможно. Пуля пронеслась в добром метре от профессора, и это лишь добавило ему прыти.

Клетка. Кто бы ни был в ней, долой запоры! Враг немцев — его враг. В контурах человека на полу скрывалось что-то знакомое, но времени разглядывать не было.

Выпустив оставшиеся две пули по приборам на столах, Василий широко улыбнулся, наблюдая, как во все стороны брызнули осколки радиоламп. На ходу перезаряжая револьвер, он обернулся ко входу в палатку. Где-то раздались крики, взвыла сирена. Пора было рвануть гранаты и уходить. Но прежде, чем он потянулся за гранатами, его взгляд скользнул по приборам и замер на существе в клетке.

Комиссар Кошкина? Нет, может быть это существо и было когда-то Рахиль Ароновной, ныне же оно полностью утратило человеческие черты, и то, кем эта тварь была раньше, можно было узнать лишь по форме тела и одежде. Голова создания была лысой, а нижнюю часть лица, как и у той женщины на теплоходе, скрывал клубок извивающихся щупалец, такие же щупальца торчали из рукавов кожаной куртки огромного размера. Но времени разглядывать чудовище у Василия не было. Он освободил его, и этого вполне достаточно.

На ходу он разрядил барабан второго револьвера по аппаратуре, потом, скорчившись за дальним столом, у разреза, стал перезаряжать револьверы. На это у него ушло секунд двадцать. За это время чудовищу удалось выбраться из клетки. Вот оно заметило Василия и выбросило обе руки-щупальца в его сторону. Словно две огромные змеи, пронеслись они по воздуху, а потом вдоль стола, сметая все на своем пути.

Взбесившееся чудовище — слон в посудной лавке. Неожиданно Василий почувствовал за спиной какое-то движение. Крутанувшись, он оказался лицом к лицу с огромным эссесовцем, только что влезшим в палатку через прореху, оставленную сюрикеном. Два выстрела почти в упор отшвырнули немца на стену палатки, та заходила ходуном, и Василий понял: еще мгновение, и хлипкое сооружение может рухнуть. Вот тогда-то он, без сомнения, окажется в ловушке.

Метнувшись вперед, Василий упал на живот и, толкнувшись ногами, на брюхе, словно пингвин, выскользнул из палатки. За его спиной палатка накренилась. В последний момент, все еще скользя по камням мостовой, Василий повернулся на бок, бросив один из револьверов, и выхватил гранату. Зубами он рванул чеку, швырнул и укрылся за ящиками. Взрывшая волна толкнула его вперед, припечатав к камням. Справа и слева послышались крики и выстрелы.

Спрятавшись за ящиками, Василий выждал еще мгновение и кинул туда, где раньше возвышалась палатка, вторую гранату. Громыхнуло, и Василия осыпало мелкими обломками, происхождение которых он не смог определить.

Теперь нужно было уносить ноги.

Высунувшись, Василий осмотрелся, пытаясь оценить ситуацию. Прямо перед ним колыхалось нечто бесформенное — остатки палатки, внутри которой бушевало чудовище. Если гранаты и причинили ему какой-то вред, то этого заметно не было. «Интересно, как фрицы справятся с ним без заговоренных пуль?» — пронеслось в голове Василия, но сейчас нужно было думать не о беснующейся твари. Пока она в палатке, Василию она не страшна, а к тому времени, как она выберется, он уже будет далеко отсюда. Куда большие опасения внушали несколько эсэсовцев, бегущих в его сторону. Не целясь, Василий несколько раз пальнул в их сторону. Одного он задел, это уж точно, но остальные, несмотря на это, останавливаться не собирались. Единственное, что оставалось Василию, так это надеяться на быстроту своих ног. Если он успеет…

Вскочив, он, словно заяц, понесся по улице, стараясь укрыться за ближайшим углом прежде, чем фашисты доберутся до баррикады из ящиков. Оставалось еще метра три, когда вокруг засвистели пули. Василий пригнулся, словно спринтер. Пуля черканула по его плечу, но он не обратил внимания.

Вот и он, спасительный поворот, но останавливаться нельзя. Вперед, туда, где поджидает Катерина. Вот заветный подъемник. До него еще был почти квартал, квартал бегства под пулями, но то ли расстояние от преследователей заметно увеличилось, то ли Василию просто везло, ни одна из пуль его не задела.

— Поднимай! Поднимай! — закричал он, запрыгивая на край платформы.

Та вместе с частью стены медленно поползла вверх, к крыше, а Василий, развернувшись, упал на колено, вскинул револьвер. Пот заливал глаза, и он стер его капли рукавом, оставив на лице кровавый след. Вот они — преследователи, как на ладони. Василий три раза выстрелил, и трое немцев упало на мостовую. Четвертый раз боек щелкнул по гильзе. Резким движением Василий крутанул барабан, высыпая гильзы, а потом, переложив револьвер в раненую руку, стал трясущимися пальцами запихивать в пустые гнезда патроны. Вокруг свистели пули, но Василий действовал методично. Он был уже на высоте метров десяти, когда барабан его револьвера, щелкнув, вновь встал в пазы.