Эдгар Берроуз - Пираты Венеры

С тех пор, как мы пустились в наше странствие, Дуара словно оцепенела. Я понимал почему и сочувствовал ей. Собственный народ, который она любила, отец, которого она чтила не только как отца, но и как джонга, приговорили ее к смерти за то, что она вышла замуж за любимого человека. Все сокрушались и так же, как она, осуждали суровость закона династии, но закон есть закон, и даже сам джонг не имел права уклониться от его выполнения.

Я знал, о чем она думает, и, сочувствуя, мягко положил на ее руку свою.

— Все вздохнут с облегчением, когда утром обнаружат, что ты бежала. Они почувствуют облегчение и радость.

— Я знаю.

— Тогда не грусти, дорогая.

— Я люблю свой народ, свою страну, но не смогу туда больше вернуться. Вот почему мне так грустно. Но печалиться не буду: ведь у меня есть ты, человек, которого я люблю более своего народа и страны. Пусть же предки простят мне это!

Я сжал ее руку. Мы долго молчали. Восточный горизонт слабо озарялся блеклым светом. На Венере занимался новый день. Я думал о друзьях, оставшихся на Земле, и гадал, чем они сейчас занимаются и вспоминают ли обо мне. Тридцать миллионов миль— большое расстояние, но мысль преодолевает его мгновенно. Хочется надеяться, что в будущем люди смогут передавать на огромные расстояния не только мысли, но и образы во всей полноте.

— О чем ты думаешь? — спросила Дуара.

Я поделился с ней своими мыслями.

— Должно быть, порой тебе очень одиноко. Ведь твой мир и твои друзья очень далеко.

— Напротив. У меня есть ты, множество друзей в Корве, уверенность в будущем и силы, чтобы преодолеть трудности. Есть и надежное положение в Корве, — помолчав, добавил я.

— О, у тебя окажется весьма надежное положение на небесах, о которых ты говорил, если когда-нибудь попадешься в руки Мефиса, — усмехнулась Дуара.

— Я забыл, что ты не знаешь всего, что произошло в Корве.

— Ты мне ничего не объяснил. Как же давно мы не были вместе!

— И все это время нам казалось, что если мы не будем разлучаться, то больше ничего нам не надо. Правда, Дуара?

— Конечно, но все же расскажи подробнее, что там случилось.

— Прежде всего, Мефис мертв. Теперь джонг Корвы — Томан.

И я подробно описал ей все мои приключения. Упомянул и о том, что Томан, не имея сына, усыновил меня в благодарность за спасение жизни его единственной дочери, принцессы Нна.

— Итак, ты танджонг Корвы! — воскликнула она. —Когда Томан умрет, станешь джонгом. Ты преуспеваешь, землянин!

— Я надеюсь преуспеть еще больше, — скромно заметил я.

— Да? Каким образом?

Я привлек ее к себе и поцеловал.

— Вот так! Я поцеловал священную дочь амторского джонга!

— Но ведь ты делал это уже тысячи раз. Неужели все земляне такие же глупые?

— Были бы, если б могли.

Дуара забыла свои грустные мысли, и мы шутили и смеялись, пролетая над громадным амторским океаном по направлению к Корве. Иногда Дуара сменяла меня за штурвалом, она стала отличным пилотом. Мы часто снижались и летели на небольшой высоте, наблюдая за странными морскими существами, которые время от времени взрывали водную поверхность. Из таинственных океанских глубин появлялись гигантские чудовища, достигавшие иногда размеров океанского корабля. Видели множество менее крупных существ, убегавших от грозных и кровожадных врагов, наблюдали титанические битвы исполинских левиафанов — извечную как мир борьбу за выживание, не прекращающуюся на каждой обитаемой планете Вселенной. Кстати, мне кажется, что и войны между нациями столь же извечны и неизбежны— таков космический закон жизни.

Стоял обычный, спокойный полдень. А между тем событие, которому было суждено в очередной раз изменить наши планы, неотвратимо приближалось. Первым намеком стал неожиданно вспыхнувший далеко впереди на небосводе яркий огонь. Мы с Дуарой заметили его одновременно.

— Что это? — спросила Дуара. — Я никогда ничего подобного не видела.

— Похоже на то, что солнечный свет пробивается сквозь облака Амтора. Молю Бога, чтобы этого не случилось.

— Я слышала, что такое уже происходило в далеком прошлом, — произнесла Дуара. — Конечно, мы ничего не знаем о Солнце, о котором ты рассказывал. Люди думают, что огонь поднимался из расплавленной магмы, в которой плавает Амтор. Когда в защищающем нас облачном покрове происходили разрывы, пламя прорывалось внутрь и сжигало все, что встречалось на его пути.

К счастью, за штурвалом находился я и тут же, не мешкая, резко повернул на север.

— Надо уходить отсюда, — решил я. — Солнце пробилось сквозь верхний слой облаков, вполне возможно, что пробьется и сквозь нижний.

Никуда не удавалось уйти от усиливающегося света, который буквально залил небо и океан. Сильнее всего он был в одной точке. Некоторое время он походил на обычный яркий солнечный свет, к которому я привык на Земле. Затем хлынул ослепляющий неистовый огонь. Сквозные дыры образовались в обоих облачных слоях, и дыры совпали. Неожиданно на большом пространстве океан вскипел. Мы видели зрелище издалека, но оно было страшным. Заклубились огромные облака пара. Жара все усиливалась и стала в конце концов непереносимой.

— Это пришел конец, — произнесла Дуара самым будничным тоном.

— Еще нет, — отозвался я.

Мы стремительно мчались на север. Я выбрал такое направление, потому что эпицентр катаклизма находился к юго-западу от нас. Ветер же дул с запада, и, поверни я на восток, он бы обрушил весь пар на нас. Лишь на севере сохранялась слабая и единственная надежда на спасение.

— Мы уже достаточно пожили, — продолжала Дуара. — Жизнь не даст нам ничего лучше того, что мы испытали. Я почему-то совсем не боюсь умереть. А ты, Карсон? Может, вы, земляне, воспринимаете все по-другому?

— Ну, до конца еще далеко. А боюсь ли умереть — этого не знаю, — улыбаясь ответил я. — Пока жив, не допускаю возможности смерти. Надеюсь, что для меня она не существует — по крайней мере с тех пор, как Данус ввел мне сыворотку долголетия и обещал, что я проживу не менее тысячи лет. Любопытно узнать, прав он был или нет.

— Ты просто дурачок, — рассмеялась она, — но хорошо умеешь успокаивать.

Меж тем тучи пара укутали все пространство к юго-западу от нас, они поднимались в небо, затмевая солнечный свет. Можно себе представить, какой ущерб понес океан — погибли миллиарды живых существ. Последствия катастрофы явственно обозначились прямо под нами: гигантские стаи различных рептилий и рыб, спасаясь от уничтожения, направлялись на север. Значит, я выбрал верное направление. Инстинкт самосохранения наполнил меня новой надеждой.

Глядя на отчаянное бегство целого сонма живых существ, можно было подумать, что океан ожил. Смертельные враги плыли бок о бок. Сильнейшие теснили слабейших, более проворные неслись прямо по головам более медлительных. Как они почувствовали приближение опасности, я не знаю, но, видимо, они уже давно спасались бегством, ибо их скопище простиралось далеко вперед. А ведь скорость нашего полета значительно больше, чем у самого быстрого из них, неистово стремящегося убежать от смерти.