Кирилл Мошков - Увидеть Хозяина

И, пока я залпом пил пиво, бородач поправил свою мерцающую шапочку, прошагал через все помещение к бару и, заглядывая через стойку, спросил прячущегося там бармена:

– Вы целы там? Все нормально? Мы пойдем, пожалуй. Давайте, я вам компенсирую разбитые кружки, сколько это будет полновесных – одного империала хватит? Где, вы говорите, у вас тут задняя дверь?

Бармен что-то проблеял из-за стойки.

Деловитый Дик звенел монетками, которые отсчитывал на засыпанной бетонной крошкой стойке.

– А что это у вас там – минеральная вода? Почем? Это в имперских – тридцать пять пенсов, верно? Дайте-ка пять бутылок. И вот это вот мясо – сколько там, по двести грамм нарезано? Давайте десять упаковок. И хлеб давайте – пять батонов. Упакуйте, пожалуйста.

Похоже, что бармен продолжал передвигаться за стойкой то ли на четвереньках, то ли в сильно согнутом виде, потому что головы его видно не было, хотя доносилось упаковочное шуршание и шум передвижения.

Зазвонил телефон. Я увидел руку бармена, которая сняла трубку с чудом уцелевшего аппарата, висевшего на стене за стойкой.

– Алло, – послышался перепуганный голос. Тут и голова появилась: бармен, лицо которого было залито потом, медленно вставал, хотя ноги все еще держали его плохо, и он то и дело приседал. – Да, патрон. Да, у нас стреляли. Пришел Черный Абдулла со своими. Я сказал, что мы уже платили самому Чато, но они ничего не ответили и стали стрелять. Потом выбежали. Посетителей нам вот спугнули, уходят. Да, кружек пять разбили, стойку повредили… Видите, патрон, какие посетители хорошие, кружки нам компенсировали… можно я им продуктов немного продам? Да, патрон… Полицию? Что сделаешь, патрон… Жду вас, патрон…

Он повесил трубку и, двинув в сторону Лестера по засыпанной цементом поверхности стойки большой темный пакет с покупками, торопливо сказал:

– Уходите, уходите, господа, патрон вызвал полицию, вам не надо с ними встречаться… Идите… Вон там, за кофеваркой, дверь, идите по коридору до конца и направо опять до конца, выйдете на той стороне дороги, где метеостанция. Идите скорее!

Что нам оставалось делать? Мы открыли выкрашенную красной краской дверь позади монументальной кофеварки и покинули «Харчевню Дохлого Гоблина».

Узкий коридор позволял идти только в затылок друг другу, и Лестер шел впереди, с ружьем наперевес, а я выглядывал из-за его плеча (что было не так-то легко, поскольку он был заметно крупнее меня). Я еще не понимал в точности, что делать с этой внезапно открывшейся во мне силой. Я только знал, что постараюсь больше никому не позволить направлять на нас оружие – раз уж это у меня получается.

Метеостанция на той стороне дороги представляла собой небольшой, в рост человека серый металлический купол, на вершине которого было несколько небольших отверстий, а на боку было светящейся краской написано следующее:

Управление метеорологии и картографии домена Новая Голубая Земля Министерство по делам Периферии Империя Галактика Метеорологическая станция – собственность Его Величества. Посягательства на собственность Короны наказываются в соответствии с Уголовным уложением домена .

Под этой надписью черным пульверизатором было намалевано слово из трех букв, которое, по случаю, в линке тоже состояло из трех букв. Святослав, увидев это, хихикнул и сказал:

– Охальники. В Галызни на торгу, говорят, на заборе тоже так написано.

Я мельком подумал, что, несмотря на разрыв в несколько веков, многие вещи нам со Святославом понятны лучше, чем остальным.

Мы сидели позади будки метеостанции среди густых, но уже облетевших кустов, на земле, засыпанной не успевшими подсохнуть опавшими листьями. Черный Абдулла и его бойцы кучкой стояли возле угловатой, высокой, но короткой машины на больших колесах на другой стороне дороги, возле автобусного купола. Даже отсюда было слышно, как они ожесточенно матерились: четверо орали друг на друга и на своего босса – того белого, что стрелял в харчевне; тот в ответ орал на них и в некое приемопередающее устройство, которое он прижимал к уху.

Дик шепотом сказал нам:

– Пересидим, пока они уедут.

Сидеть пришлось больше четверти часа, мат на дороге то стихал, то снова разгорался, причем понять, о чем именно идет ругань, было очень трудно. Далековато они стояли, метров двадцать – двадцать пять, и речь их была густо усыпана какими-то жаргонными иносказаниями.

Потом вдалеке послышался свист.

Я бы сказал, что приближался реактивный самолет. Но звук не превращался из свиста в рев: он усиливался, но менял высоту тона и интенсивность, как…

– Полиция едет, – тихонько сказал Ланселот.

…Как сирена!

Трое из тех, что хотели стрелять в нас у «Дохлого Гоблина», прыгнули в свою машину, с ревом и клубами пыли развернулись и помчались за Поворот, в сторону Красного обрыва.

Один побежал куда-то в кустарники позади входа в харчевню.

Один побежал прямо на нас, намереваясь укрыться за будкой.

И, когда он подбежал, я встал, глядя ему в глаза, и сказал:

– Ляг, отдай нам оружие и лежи смирно.

Потом я присел, не отрывая взгляда от дороги: посмотреть было на что. Приехала полиция.

Точнее, прилетела: их машины, плоские и стремительные, неслись примерно в двух метрах над полотном дороги. Одна машина не остановилась: завывая угнетающей волю сиреной, умчалась вслед за уехавшим джипом Черного Абдуллы.

Вторая опустилась на полотно дороги напротив остановки, мигая желтыми и зелеными огнями на своей крыше. Из распахнувшихся в бортах дверец выскочили две рослые фигуры в серой униформе и черных блестящих шлемах и открыли бесшумную пальбу по кустам позади харчевни. Потом, перебегая от куста к кусту и прикрывая друг друга, круглоголовые здоровяки скрылись в зарослях и вскоре вернулись, волоча за ноги оглушенного, но живого соратника Черного Абдуллы – того самого черного в бейсболке (точнее, уже без бейсболки, но несомненно того самого). Соратник вяло пытался приподняться (что ему не удавалось) и сорванным, петушиным голосом выкрикивал какие-то оскорбления, в основном касавшиеся особенностей репродуктивных привычек служащих сил правопорядка.

В нашу сторону полицейские даже не посмотрели, я не мог понять – почему. Только несколько месяцев спустя, когда я полностью разобрался с тем, что такое ментальный щит и с чем его едят, я догадался, что человек, попавший под психократическое воздействие такой огромной мощности, какую я мог развивать даже тогда (безо всякой тренировки, чисто интуитивно), совершенно выключался из поля восприятия всех, кого носитель ментального щита (в данном случае – ваш покорный слуга) не воспринимал как «своих».

Когда сквернословящего черного забросили в задний люк летающей машины, полицейские забрались на свои места, хлопнули дверцы, взвыла сирена, и мусоролет (как я тут же обозвал про себя этот агрегат) умчался в сторону Красного обрыва.