Кирилл Мошков - Увидеть Хозяина

По черному небу, испещренному толстыми, мохнатыми звездами, время от времени ползли спутники разного размера. Самый низкий не отражал солнечные лучи, а множеством мельчайших огоньков светился сам – наверное, крупная орбитальная станция? Уходя к едва заметно светлеющему на востоке горизонту, он, видимо, попал в зону освещения и засветился весь, оказавшись не точкой, а отчетливым веретенцем.

Я повернулся набок, приподнялся и сквозь заросли снова взглянул в сторону Цитадели, которая высилась совсем рядом, закрывая треть небосвода. На вершинах башен тоскливо мигали красные глаза маяков. Над стенами вдруг взлетели неуместно-праздничные цветные ракеты, влетели и рассыпались над асфальтовой пустыней гаснущими искрами, а спустя несколько секунд донесся приглушенный расстоянием треск. Это происходило уже далеко не в первый раз за ночь: так, как мы поняли, в Цитадели до самого рассвета отмечали наступление нового часа.

– Они там не спят, – прошептал вдруг Ланселот, который, как оказалось, вовсе не спал, а смотрел сквозь заросли на Цитадель, как и я, приподнявшись на локте. – Ночь у них – самое время.

Мы переглянулись.

– Как мы туда проникнем? И кто нам скажет, что мы должны там делать?

Ланселот глянул на меня искоса и помолчал, а когда заговорил – отвечать на мои вопросы стал не сразу.

– Имя тебе надо поменять, вот что, – сказал он. – Ты сильный психократ.

– Кто?

– Психократ. У тебя мощная психосила, только нетренированная. Я чую, я и сам психократ, хотя и несильный. Моя психосила – всего сорок вуалей. А у тебя такая мощность, о какой я даже не слышал никогда. В сети – не в Галанете, а в федеральной сети – есть журнал по психократии, я читаю иногда, любопытно же. Так вот самый мощный из ныне живущих психократов имеет мощность чуть менее пятисот вуалей. Так говорят, во всяком случае. Но у тебя больше, брат, много больше. Обязательно поменяй имя, если нам придется идти дальше.

Я помотал сонной головой.

– Дальше? Вот же Цитадель.

Ланселот усмехнулся.

– А кто обещал нам, что Хозяин там? Он странствует по всей Галактике, по всем потокам времен. Здесь он вряд ли бывает часто.

Я непонимающе молчал, потом спросил:

– Зачем же мы туда идем?

Ланселот взглянул на вершины башен, мрачно мигавшие красными огнями.

– А куда же еще идти? Если он и не там, то где же еще мы узнаем, где он, в чем его преступление и что нам нужно сделать?

Я качал головой.

– Ничего я не понимаю в этом, Ланселот.

Разведчик повернулся ко мне.

– Имя, обязательно поменяй имя. Настоящее имя дает власть над тобой.

Я осторожно спросил:

– Магия слов?

Ланселот опять усмехнулся.

– Называй это магией, если тебе так проще понять. Но это так и есть. Раз ты психократ, ты выделяешься из числа людей. Торчишь, как незабитый гвоздь среди забитых. Тебя видно, понимаешь? Вся некробиотика доступна тебе, ты можешь бороться с ней той же психосилой, которой они вооружены, но раз так, ты и виден им лучше, чем остальные люди.

Я поежился.

– Но не бойся, – шептал Ланселот. – Ты силен, очень силен. Не знаю, кто из них сможет противостоять тебе открыто. Но у тебя есть уязвимые стороны. Первое, ты не из этого потока времени, тебе нужно время для того, чтобы привыкнуть к этому миру, и немало знаний. Но это как раз поправимо – постепенно. И второе: твое имя. Это надо поправить очень срочно. Подумай об этом.

– Я подумаю, – пробормотал я.

Разведчик улегся.

– Утро вечера мудренее, – прошептал он. – До рассвета еще часа три с половиной, надо отдыхать. Кстати, брат, раз уж я знаю твое настоящее имя, скажу тебе и свое. Пока тебе одному, ты понимаешь?

– Ты не доверяешь остальным? – удивился я.

– Еще как доверяю, – ответил Ланселот, повернув в темноте ко мне смуглое пятно лица. – Но ты под ударом сильнее других, потому что, как тот гвоздь, торчишь выше. Так что всему свое время, назову свое имя и им – потом. А тебе – сейчас.

Он быстро и бесшумно повернулся набок, так что его лицо оказалось не дальше фута от моего.

– Робин Локсли, – прошептал он.

Потом повернулся на другой бок и затих.

Не знаю, чего мне стоило не рассмеяться от неожиданности.

Так значит, наш Ланселот – не Ланселот, а всего-навсего Робин Гуд. И это – его секретное, подлинное имя. Ну и мир.

С этими мыслями, жмуря глаза, чтобы отвлечься от мертвенного света Цитадели и надоедливых красных маяков на ее башнях, я задремал.

– Вот и все, – пробормотал Ланселот. – Дальше нам тут не идти.

Мы лежали у самой границы асфальта, в густой траве. Попробуйте-ка проползите на брюхе добрых сто метров! Ползать худо-бедно умели все, хотя Като не раз и не два шлепал Дика ножнами по внушительному седалищу, которое массивный камераман то и дело чрезмерно высоко задирал при передвижении ползком. Но далось нам это перемещение нелегко: кроме Ланселота, более других привычного к таким упражнениям, все мы вспотели и тяжело дышали.

На полосатом столбике, которого от мельницы даже и видно не было, на уровне человеческих коленей торчал небольшой голубой плакатик, на котором белыми буквами значилось:

Служба Безопасности Империи Галактика управление по домену Новая Голубая Земля

Граница особого экстерриториального района. Проход запрещен при любых обстоятельствах. За этой линией законы Его Величества не действуют.

– Мы уже, наверное, много законов нарушили, – пробормотал Лестер. – Почему бы еще один не нарушить?

Ланселот только улыбнулся (на его смуглом лице это выглядело так, как если бы в трещине коричневой скорлупы вдруг сверкнул белок).

– Смотри, – прошептал он.

Его рука сорвала пучок сухой травы и легонько бросила его вперед, в сторону столба.

Мы даже не поняли толком, что случилось. Даже и вспышки никакой не было. Только дымок.

– Лучевой шнур, – упавшим голосом пробормотал Дик.

– Перепрыгнуть? – тихо предположил Като.

Ланселот покачал головой.

– Не получится. Там датчики движения. Шнур поднимается и опускается. На двадцать футов вверх ты же не прыгнешь?

– Не могу поверить, чтобы службисты поставили здесь шнур, – прошептал Дик.

– Службисты поставили здесь этот столб, – отозвался Ланселот. – Шнур – уже не их работа. Это уже на земле Хозяина.

Делать было нечего. Мы развернулись и поползли назад.

– Как так получается, что эта Империя позволяет быть у себя Цитадели?

Давно рассвело, вдоль стен Цитадели больше не ползали капли патрульных машин, а те, что разъехались по округе, постепенно собирались домой – пока мы были у невидимого лучевого шнура, мы видели, как далеко слева они прокатывались по огороженной проволочной сеткой дороге в сторону невидимого отсюда въезда в Цитадель.