Кирилл Мошков - Увидеть Хозяина

Первым делом мы обнаружили, что в подвалах тоже есть студии, только совсем не такие прянично-нарядные, как наверху. И, самое главное, здесь не было никаких прозрачных стен, только массивные двери студийных блоков, снабженные сложными системами авторизации доступа. Шагая рядом со мной по просторным, но мрачным и безлюдным коридорам, выкрашенным в серый цвет, Ени с удивлением читала таблички над входами: "Канал Всемирной Гедонистической Философии"… "Мистические Знатоки Тайной Истории"… "Телеканал Телемского Оргиастического Наследия"… "Новости Вселенной Исконного Ислама"… "Свет Учения Единственно Истинной Первой Христианской Церкви Доброго Господа", "Мир Галактического Садомазохизма"… На этом месте она хлопнула себя по лбу.

– Ну конечно! Это платные каналы.

– Что значит – платные?

– Это значит, что их можно смотреть только по подписке, за деньги. Они идут в эфир и в Сеть в зашифрованном виде. Надо же, никогда не думала, что это всё тоже находится в Римайне! Просто я, когда молодая была…

– Гм… то-то ты сейчас старая…

Ени смешливо-укоризненно взглянула на меня.

– Конечно, старая! Майк, ты забываешь: у нас четырнадцать лет – уже совершеннолетие!

– Ну хорошо. Так что же ты делала в столь глубокой древности?

Ени невольно прыснула.

– Работала администратором на платном канале, так вот он находился не здесь, а в подвале Народного дома на Ризом. Канал назывался "Народная слава".

– Ух ты! Это про что – про ветеранов каких-нибудь?

– Если бы. Там всякие придурки платили свои деньги, чтобы мы их показали по телевизору: как они стишки читают, песни поют, раздеваются догола или проповедуют пришествие Седьмого Пророка.

– Свои деньги платили? И что, могли за эти деньги делать что хотят?

– Ну да, канал-то подписной, случайный зритель, щелкая каналами, не наткнется, поэтому есть юридическая гарантия, что, допустим, малолетние детишки не будут любоваться на толстую голую домохозяйку, танцующую со своей кошечкой…

– Что, и такое бывало?

– Еще и не такое! Я, собственно, после этой работы телевидение возненавидела сильнее, чем в детстве. А в детстве уж как я его не любила! Бабушка моя – она умела будущее предсказывать – мне телик смотреть не разрешала, но потом приходили с работы родители и включали всякую байду… жуткое дело, они разговорные шоу смотрели… А в девять вечера по детскому каналу была передача " Тайм ту слип ", так они аж до восьми лет меня заставляли ее смотреть, а это такая бредятина, да еще на тоскалузском! Прикинь, у них в виртуальной студии сидят виртуальная свинья и виртуальный кролик, и рассказывают дурацкие сказки!

Мы миновали студию, над входом в которую красовалась табличка "Мир Телемского Танца". Вдоль стены коридора ко входу в эту студию тянулась хихикающая очередь молоденьких девчонок в ярких модных одежках. Дверь время от времени приоткрывалась, внутрь проскальзывала очередная девица, а навстречу ей выходила другая – кто с улыбкой, а кто и в слезах. Видимо, в студии шел какой-то конкурс или отбор.

– А твоя бабушка предсказывала тебе будущее? – спросил я.

– А как же.

– И что предсказала?

Ени вздохнула.

– Ты точно хочешь знать?

– Да.

– Она предсказала мне, что однажды я встречу Рыцаря Света, Воителя Против Сатаны, буду с ним недолгое время, а спустя год или два выйду замуж – но не за него – и двадцать два года проживу в счастливом браке.

– Вот как. – Я почувствовал себя неловко: мы с Ени ни разу не обсуждали наши странные отношения. Строго говоря, кроме бурного полуторалетнего романа и не менее бурного разрыва с однокурсницей Ритой на родине, а потом – недолгого и не успевшего перерасти стадию романтических встреч и романтических разговоров знакомства с Радой в Белграде, опыта обсуждения отношений у меня вообще было немного. – И как ты… сейчас?

– Ну, я убедилась, что бабуля не ошибалась… Но она никогда и не ошибалась.

– Я не об этом. Раз ты будешь со мной недолгое время…

– И что?

– Тебя это не сильно ломает ? – Я употребил «системный» фразеологизм, каковых в коммуне у Ени за эти дни набрался предостаточно.

– Нет. Вообще не ломает. Я же знала, что так будет.

По лицу Ени, в последние дни куда более живому, чем при нашей первой встрече, но все равно довольно малоподвижному, трудно было определить, испытывает ли она какие-нибудь эмоции или нет. Говорила она, во всяком случае, очень спокойно – но она всегда так говорила.

– То есть ты готова со мной расстаться?

– Ну, в общем, да.

– Почему?

– Майк… – Она быстро глянула мне в глаза и отвела взгляд. – Я попросила тебя побыть со мной. Мне было предсказано, что ты придёшь, понимаешь?.. – Она помедлила. – Видишь ли, я так плохо умею обсуждать отношения…

– Я тоже.

– Я знаю. Ну, в общем… Майк, ты же просто согласился, когда я тебя попросила быть со мной.

– Да. И не жалею.

– Но ведь это не…

– Не любовь, хочешь сказать?

– Да.

Я подумал.

– Наверное, ты права. Я согласился…

– Тебе будет плохо, если мы расстанемся?

Я подумал.

– Главное, чтобы тебе было хорошо.

– Я знала, что ты все правильно понимаешь, – с облегчением сказала Ени.

– Ну хорошо. – Я вздохнул. – Пусть будет, как будет. Ох ты… глянь-ка!

Коридор за "Миром Телемского Танца" расширялся, образовывая небольшой холл. В одном конце холла была стандартная студийная дверь, неотличимая от десятков тех дверей, что мы уже миновали в этих мрачных коридорах; ее украшала табличка с не очень понятной надписью " Неясно Видящие ". Другой же конец был похож на вход в какую-то боевую рубку или командный центр: мощный, заглубленный в нишу стены стальной шлюз, две бронированные двери с пуленепробиваемыми окошками на уровне человеческого роста по сторонам шлюза, две видеокамеры наблюдения и, кажется, даже выходы вентиляционной системы в потолке какие-то усиленные.

Над шлюзом имела место стандартная табличка – такая же, как при входе в десятки других студий, черные буквы на светло-зеленом фоне. " Канал Отрешенных ".

Я живо вспомнил темную студию в Радиодоме Космопорта, мертвенный синий свет вывески, прыщавого подростка с мокрым ртом, исполненный молитвенного восторга взгляд на неясную динноволосую фигуру за пультом.

– Телевидение сатанистов, – уверенно сказал я и глянул на шар, совершенно уверенный, что хрустальная капля залита страшным зеленым свечением.

Ничего подобного: нейтральный фон, редкие сполохи. Да, зелень присутствовала, но в микроскопических дозах, не больше, чем на любой улице в Лиссе.

Мы переглянулись, и я, нисколько не задумываясь о том, что делаю, двинулся к шлюзу "Канала Отрешенных", держа перед собой шар: я, видимо, ожидал, что зеленый сигнал по мере приближения к двери будет усиливаться. Сигнал не усиливался, зато одна из бронированных дверей возле шлюза сдвинулась, и из-за нее ко мне угрожающе зашагал рослый, широкоплечий, толстопузый охранник в стандартном сером комбинезоне, но при этом в щегольском белом кепи с черной окантовкой.