Сергей Малицкий - Пагуба

— Ну что там? — почти заорал Эпп. — Щит, что ли, какой упал?

— Нет. — Из-за спины ротозея показалась испуганная рожа его приятеля. — Там появился… другой щит.

— Пошли, — похолодел старшина.

Он так и знал. Мысль о харкисской рубахе не могла прийти просто так. Никакой щит, кроме щита клана Зрячих, «другим» быть не мог. Ну разве только кто-то извлек бы из небытия осколок чего-то давно минувшего. Но именно этот… Вот ведь угораздило! Добром это не кончится точно. Осталось только узнать: сразу казнят невезучего старшину или предварительно высекут до полусмерти.

Так оно и было. Среди сверкающих золотом, серебром и цветной эмалью щитов кланов Текана висел и щит клана Сакува — белый с черным глазом посередине. Хорошо хоть не с золотым. Впрочем, какая теперь разница? Или еще не поздно сдернуть смертельную метку в пыль?

— Что будем делать? — пискнул на ухо старшине недотепа-стражник. — Я без лестницы не заберусь на этакую верхотуру!

— Полетишь, — зло прошипел старшина, шагнул вперед и замер.

— Эпп! Эпп! — начал дергать его за руку второй из ротозеев, когда тот простоял неподвижно с остановившимся взглядом пару минут. Наконец старшина вздрогнул, задышал, захлопал глазами.

— Эпп! Что с тобой? — заскулил суетливый малый. — Ты шагнул к столбу, а потом словно окаменел. Увидел что или как? Будем снимать щит?

— Нет, — прохрипел старшина.

Идти в город с Луком вызвалась Нега. Он даже возразить не успел, как сестра смыла с лица краску, мгновенно натянула на себя любимое льняное платье, спрятала косы под хиланский платок, обратившись в скромную селянку, ухватилась за руку названого брата и едва ли не вприпрыжку зашагала рядом. Вроде бы ничего похожего: он чуть повыше, она пониже и значительно тоньше, она в платке, он в колпаке, у него глаза зеленые, у нее — черные, она в льняном в синеву платье, он в серых холщовых портах и такой же рубахе. Ничего похожего, а посмотришь издали, приметишь, как ноги ставят, как спину держат, как руками взмахивают, — ну точно, если и не двойняшки, все одно брат и сестра. Лук давно знал об этом, не раз слышал в спину: одна кровь или вылупки из одного гнезда, — даже удивляться перестал. Вот только сам он не мог понять: сестрой считает Негу или еще кем, все ему чудилось, что больше она ему, чем сестра. И Самана казалась большим, чем мать, хотя бы потому, что возилась с ним как с родным, хотя ни кровь, ни родство не заставляли ее тратить время на упрямого мальчишку. И Курант был большим, чем отец, пусть и не баловал парня ни добрым словом, ни взглядом. Лук даже улыбнулся этой мысли.

Конечно, и не могло быть у старика никакого взгляда, но, когда обращал он на мальчишку пустые глазницы, ему всякий раз казалось, что старик видит его насквозь. Вот Харас был ему братом, мог и по затылку щелкнуть, и посмеяться над младшим, а Нега, Самана, Курант все-таки чем-то большим. Вот и теперь Лук чувствовал пальцы Неги в своей ладони и нет-нет да косил на нее взглядом, все разглядеть пытался, что изменилось в девчонке за последние полгода? Отчего вместо того, чтобы дернуть ее, как прежде, за косу или ущипнуть за девичью округлость, он замирает и словно язык проглатывает? Так бы и смотрел на тонкий профиль, глаз не отводил, но и на высокий столб, возле которого как раз теперь суетились стражники с принесенной откуда-то лестницей, взглянуть хотелось. С озорной улыбкой, пусть и смешанной с болью, взглянуть. Не думал Лук подводить старика, но не смог остановиться, когда под утро народ разошелся и на становище торговцев наполз туман. Не удержался, в мгновение вскарабкался по скользкому столбу к щитам, добрался до покрытого белой эмалью щита клана Паркуи — клана Чистых — и ловко вывел углем глаз. Как бы и в самом деле не накатило каких-нибудь бед от его шалости! Впрочем, Куранта вроде бы больше обеспокоил сиун? Не просто побледнел старик, затрясся, когда понял, с кем пришлось скрестить меч Луку. Едва сиун исчез, тут же отозвал Хараса, отправил куда-то с поручением. Да, встреча с сиуном, как слышал Лук, плохая примета. Однако напрямую таинственное существо зла никогда никому не делало. Так чего тогда волноваться? Все же хорошо закончилось?

На плече у Лука висел мешок с половинками меча, который, едва публика разбежалась, сам собой развалился на части в его руке, пальцы девчонки стискивали кошелечек, в котором позвякивали три монетки Лука — гиенская чешуйка и два серебряных да горсть медяков, что добавила Самана, заплатить за проход в город. Крохотный глиняный квадратик-печатка от сиуна, с закругленными уголками и отверстием с краю, что обнаружился в плошке, висел у Лука на шее. На одной стороне коричневатой безделушки было изображено солнце, но не тусклое и мутное, которое ползло по летнему, красноватому небу Текана, а ненастоящее, четкое, окруженное короной лучей. На другой стороне — Храм Пустоты. Долго старик ощупывал глинку, нюхал ее, прижимал к щеке. Потом проскрипел, словно месяц не открывал рта:

— Храм Пустоты. Только не знаю, где такой стоит. Не видел такой. На ощупь — словно в колоннах, что ли? Обычно они простенькие, что здесь, в Хилане, что в других местах. Башня, плоский верх, низкий вход. Внутри пустота. Служба-то снаружи идет.

— С чего ты взял, что это Храм Пустоты? — удивился Лук.

— Крапины посчитай на макушке. Сколько их? Двенадцать? Точно так же, как и на знаке любого смотрителя, пусть даже это какой-нибудь вонючий соглядатай-храмовник самого мелкого пошиба. На всяком Храме Пустоты сверху двенадцать зубцов. А если зубцов нет да верхушка круглая, какой же это храм? Тогда это оплот. А на оплоте должна быть дверь. А где тут дверь?

Лук недоверчиво приблизил к глазам изображение. И на взгляд-то упомянутые Курантом «крапины» было нелегко разглядеть, а уж на ощупь…

— И что это значит? — нарушил Лук непривычную тишину. Даже болтушка Нега вдруг примолкла.

— А ничего, — почти безучастно пробормотал старик, словно мысли его уже были где-то далеко.

— А может, это печатка для пряников? — пискнула Нега и тут же затараторила: — А если это и есть всамделишный Храм Пустоты? Ну самый главный? Есть ведь такой? Почему все Храмы Пустоты маленькие, а этот с колоннами? А почему на всех храмах по двенадцать зубцов? А почему мы его не видели? А мы разве не во всех городах были? А что это вообще такое — Пустота? Почему ее все боятся, если она — пустота? Пустота ведь, это значит — «пусто»? Ничего нет? А почему храмовники ходят в жару в черных балахонах? А этот сиун почему был весь черный? Может, он тоже храмовник? Сиуны — кто такие? Колдуны, что ли? Так ведь колдовство запрещено в Текане? А если не колдуны, тогда почему меч Лука сломался, а меч, которым сиун махал, уцелел? Они же одинаковые. Или нет?