Александр Старшинов - Закон есть закон

Хотя раз в неделю ни свет ни заря меня будит какой-нибудь придурок.

Однако этим утром я сам по доброй воле выдернул себя из койки, потому что за два оставшихся дня я должен был доделать все, что не сделал за предыдущие пятнадцать лет. А я много чего сделать не успел. Последние два года я бездельничал: жил себе тихо-мирно, прессовал синеву, ровно столько, чтобы хватало на оплату налогов, жратву и пару новых штанов и куртку раз в месяц – концентрат разъедает любую ткань не хуже кислоты, а титановые портки еще не придумали.

Я всегда мечтал о легкой жизни. Почему-то у каждого эта мечта бывает разной степени легкости. Мою можно было назвать средней – я готов был ради грядущей легкости сильно расстараться однажды в жизни – а не только лежать на диване, строя грандиозные планы. Но пятнадцать лет назад я дал себе слово не ввязываться в драку. Увы, как говорится, благими намерениями выстлано все дно Океана. Потому что с тех пор уже не раз я данное себе слово нарушал. А если бы не нарушал – не оказался бы вновь на нашем чудном острове под покровом Пелены, а жил бы где-нибудь на Северном архипелаге в приличном домике и… работал на заправке. Как видите, жизнь, сука, такая разнообразная!

Теперь у меня есть кристалл, и – чтоб мне утонуть в синеве! – я не могу его никому отдать. У меня есть Черный Кролик – то бишь Лоцман. И еще – Макс, крутой на вид чувак под два метра. На самом деле я беру его в команду не из-за роста, а из-за профессии. Он – синоптик. И еще он умеет крошить кристаллы в хлам. То есть он Разрушитель. Подводим предварительный итог: в плюсе пока совсем немного, учитывая стоящую перед нами задачу, но уже кое-что. И еще у нас хата Макса, которую, на худой конец, можно использовать как замок. Мифическую норку Кролика я пока в расчет не брал.

Но главное, я умею поднимать волну и даже рассчитал ее уравнение, правда очень-очень давно. Не то чтобы очень точно рассчитал, но достаточно для того, чтобы Лоцман с нею справился и направил к Двойной башне. Может быть, Максим прав (все-таки он ошибается только через раз): все эти годы я мечтал подраться. Но у меня не было кристалла и, значит, не было шанса на выигрыш. Посему я притворялся, что мне нет дела до предстоящей драки за Двойную башню.

И вдруг я нашел кристалл. Вернее, кристалл нашел меня.

Не попробовать выиграть, если кто-то другой оплатил твои фишки, – глупо.

Вопрос звучал иначе: зачем этот другой решил за меня платить?

Я умылся, надел рабочий комбинезон и второй браслет. По одному браслету носит каждый житель нашего острова. Второй положен лишь заправщикам. Если соединить их определенным образом, даже без синьки можно прикончить человека или пережечь металлический прут. А можно зажарить собственный живот.

Каждый год случаются такие бяки – по пьяни или просто из-за забывчивости какой-нибудь заправщик не снимает на ночь браслет и во сне, нечаянно соединив руки, сжигает себе тело до костей.

Так что у меня над кроватью висит бронзовая табличка (излишне пояснять, что это работа Кролика):

«Береги яйца, отключай оборудование».

Еще до рассвета я приехал на пирс к насосной станции, волоча на прицепе цистерну. Дело в том, что синеву из Океана можно качать не ближе чем в полумиле от берега. Так что в Жемчужной гавани имеются четыре длиннющих пирса с насосными станциями. Я заправляюсь на первой станции, плачу раз в месяц по абонементу. Смотритель станции – обычный человек, не отщепенец и не законник – он просто включает свой рычащий насос и качает забортную синьку, пока я держу руки с браслетами на его агрегате. По закону, прописанному в Пелене, одновременно могут качать синеву только две станции, но сейчас, в воскресное утро, в бухте вообще не было ни души. Уходя от берега, пирс из серого превращался в синий, так что станцию вдали вообще не разглядеть. Впрочем, станция-то станция: слабосильная насосная установка под навесом, крошечный домик смотрителя, ну и плюс открытая площадка, огражденная деревянными перилами.

Сами пирсы были сложены из огромных гранитных обломков и кое-как залиты бетоном. Раствор засыхал с потеками, но, остановленный поверхностной защитной пленкой Океана, образовывал живописные наплывы. В отличие от суши, пирсы не имели опоры на твердую породу и фактически плавали над Океаном, соединенные с набережной бетонными перемычками. Дело в том, что в бетон добавляется соль кристаллов, как и в стальную обшивку кораблей. Тогда Океан обволакивает их защитной пленкой. В принципе, можно даже создать плавучий остров. Вот только для этого придется истолочь все существующие в мире кристаллы.

В дни хаоса волны ломали пирсы, как щепы. Помнится, пятнадцать лет назад в тот день, когда я примчался на набережную, чтобы взойти на борт «Виктории», три пирса из четырех смело волнами, Океан, бушуя, выбросил их на набережную, разломав на десятки крупных осколков и тысячи мелких. Они лежали стадом огромных каменно-бетонных левиафанов. Несколько человек взобрались на самый высокий обломок и смотрели, как укрощенный Океан отступает все дальше и дальше к Барьерному рифу.

Тут же на каменюге обосновалось несколько лодочников. Они тоже ждали – в первые час-два установления Пелены, пока новый магистр зачитывает свои законы, Пелена закона еще не действует – и этого времени должно было хватить, чтобы добраться до стоящей на рейде «Виктории» и ускользнуть с Альбы Магны без всяких разрешений, дозволений, виз и пропусков. Там, на этом обломке, я познакомился с Черным Кроликом.

Мы с Кроликом сидели на куске гранита, похожем на собачью морду, смотрели на недостижимый пока лайнер и любовались Жемчужной гаванью – никогда больше: ни прежде, ни потом – я не видел ее такой красивой. Обычная серая галька пляжа сделалась либо фиолетовой, либо черной, а белые камешки так и остались белыми, отчего казалось, что Океан вынес на берег тысячи жемчужин.

Наконец-то я понял, откуда бухта получила свое название.

Я был уверен в тот день, что никогда не вернусь в Альбу Магну. Но я вернулся.

Смотритель, разумеется, дрых. Я бесцеремонно разбудил его и потребовал заполнить цистерну под завязку.

– Чтоб тебе утопиться в синеве! – пробормотал смотритель, сползая с койки. – Ты же никогда не встаешь раньше полудня, Синяк! С какой радости ты притащился в воскресенье в такую рань?

– Ты что, не слышал, Зак, – мою заправку разгромили в хлам. Мне даже не на чем поджарить яичницу с беконом.

Разумеется, я лгал, но нынешняя Пелена дозволяла мелкую ложь, хотя и фиксировала ее раз за разом, чтобы по итогам года ошарашить штрафом в две сотни бертранов. Главное преимущество заправщика – возможность держать дома практически неограниченное количество концентрата. И у меня в кладовой всегда имелось три неприкосновенных титановых баллона.