Александр Старшинов - Закон есть закон

Потом прибежал дежуривший в соседней комнате врач и сделал мне укол. В коридорах началась паника. Страж стал вызывать «скорую». Я потерял сознание. Уже два месяца спустя я узнал, что в тот день, несмотря на противодействие Пелены, две сотни отщепенцев ломанулись в порт и смогли удрать на яхте из-под покрова. Пелена попросту не сумела в тот раз накрыть Жемчужную гавань, а заправщики по закону получали доступ на пирсы к насосным станциям. Кто-то разузнал об этой прорехе и кинулся в бега, остальные устремились следом. Создавать Пелену закона тоже надо уметь. Конрад сделал промах, из-за которого вся Альба Магна ощутила дефицит топлива. Первые тринадцать обожженных несколько месяцев не могли прессовать синеву, остальные же «резвились» кто во что горазд – одни саботировали работу на заправках, другие, на фоне общего дефицита, устраивали бешеные очереди, третьи торговали из-под полы концентратом по тройной цене. Многие заправщики, пользуясь несовершенством нового закона (а попросту огромной дырой в Пелене), продолжали удирать. Вместо того чтобы как-то стабилизировать ситуацию с помощью дополнительных «слабых» законов, Конрад штамповал один запрет за другим. Он собрал до кучи оставшихся заправщиков, устроил один-единственный огромный завод на западе Альбы Магны и заставил всех работать за одну жратву. Как ни странно, концентрата стали вырабатывать в два раза меньше, чем прежде. Я сам отпахал на том заводе полгода: мы сидели по утрам в подвале и курили травку, потом приходил надсмотрщик и разгонял нас по рабочим местам. Орал, иногда пускал в ход палку. Но все без толку: дело в том, что наши браслеты давали наводку друг на друга, то, что хорошо делал один, тут же без всякого злого умысла портил другой. Попытки объяснить ситуацию воспринимались начальством как самый чудовищный бунт, и в ответ мы слышали лишь вопли: «Еще одно слово, и ты окажешься за Вратами Печали!» Орали они, разумеется, зря, Пелена не карала за подобные вещи, но желание что-либо менять отбили напрочь. Бардак все ширился, две холодных зимы довели население до белого каления. Пелена лопнула – или ей помогли.

За год мое лицо покрылось новой кожей, очень гладкой, синеватого оттенка и – почти прозрачной. Сквозь нее видны были мышцы и связки. Причем сосуды, просвечивая сквозь новую кожу, казались едва ли не черными. Мама каким-то образом всеми правдами и неправдами добилась для меня консультации в Университете: там был какой-то крутой профессор, который мог мне помочь, – так ей сказали. Мы пришли на консультацию. Меня попросили раздеться догола, заставили снять второй браслет заправщика и вывели… ха-ха… вывели в огромную студенческую аудиторию. Скамьи поднимались амфитеатром, и все они были забиты студентами и преподами. На первом ряду сидели смазливые девчонки. Я так растерялся, что окаменел. Потом запоздало прикрылся ладошками. В аудитории захихикали.

– Наглядное пособие по кровообращению… смотрите…

Указка профессора ткнулась мне в висок.

– Мне обещали консультацию, – пробормотал я, дрожа от холода и унижения.

– Поверни голову… – приказал профессор, будто и не слышал моих слов.

Я не двигался.

– Ты меня слышишь? – прошипел профессор.

– По-моему, у него что-то не в порядке с головой, – фыркнул кто-то из студентов.

Аудитория грохнула. Студентки визжали от смеха, парни били кулаками по откидным столикам.

– Поверни голову… тебе сказано… – Профессор ухватил меня за ухо. – Вот же синь! Кто привел сюда этот тупой экспонат?

До этого момента я еще надеялся на какую-то помощь. Но, услышав слово «экспонат», вырвался (ухо тут же вспыхнуло огнем боли) и рванул к двери. Она оказалась заперта.

– Откройте! – потребовал я, понапрасну дергая бронзовую ручку.

– Этот человек срывает мне лекцию! – Профессор указал на меня охраннику.

Ярость захлестнула меня с головой, перед глазами поплыл багровый туман… Прохрипев что-то невнятное, я повернулся к профессору. В тот же миг я ощутил колебание Пелены: не дожидаясь моих действий, она готова была меня обездвижить.

Внезапно с заднего ряда сбежал невысокий светловолосый паренек в клетчатой рубашке и серых брюках. Он скинул с себя рубашку и набросил мне на плечи. Потом слегка толкнул меня в спину и указал на боковую дверь в аудитории:

– Уходи!

– Что ты себе позволяешь… Кайл Рейнвелл? – возмутился профессор. – Ты срываешь лекцию. Этот экспонат никуда не уйдет.

– Этот человек уйдет! – заявил Кайл и, шагнув к профессору, слегка хлопнул того тыльной стороной ладони по щеке.

Я ощутил, как Пелена дрогнула. Проверяла – допустимо ли то, что сотворил сейчас Кайл, или присутствует нарушение закона. Что это? Оскорбление или дружеский жест? Видимо, магистр Конрад ничего не понимал в вопросах чести, и его Пелена была точно так же тупа в этом смысле.

В два прыжка я вылетел из аудитории, пробежал по коридору, нырнул в ту комнату, где мне велели раздеться, спешно натянул одежду, второй браслет и хотел было вернуться. У меня не было при себе синьки, но и с помощью браслетов я мог угостить профессора хорошим разрядом. Однако в аудиторию меня не пустили. Два стража выросли у меня на дороге, будто по волшебству, – все же Пелена учуяла непорядок в происходящем.

В итоге меня оштрафовали на тысячу бертранов, и я выплачивал этот штраф вплоть до самого падения. Спустя два года после моего обращения, когда Конрад погиб и его Пелена пала, я бежал с Альбы Магны. Пока другие дрались за право утвердить новый закон в Двойной башне и водрузить в центре зала свой кристалл, я прятался в заранее облюбованной норе, а спустя несколько дней на лайнере «Виктория» удалялся все дальше и дальше от берегов родного острова. Я был счастлив и одновременно полон печали. Тогда еще не ведая, что Кайла убили в первый же день хаоса, я все равно чувствовал себя проигравшим. А я терпеть не могу проигрывать. Себя проигравшего я ненавижу…

– Ты заснул, Син? – спросила Мэй, и я вернулся в день настоящий.

– Нет, просто вспомнил прошлое.

– Что скажешь?

– «Виктория» не случайно стоит на рейде. И…

– И?

– Я не знаю, почему Архитектор выбрал именно меня. Не из-за этого же, – я коснулся рукой изуродованной щеки.

Самое противное, что кое-где борода продолжает расти, брить тонкую кожу на подбородке и щеках невозможно; если отрастить бороду – вид станет еще более нелепый и уродливый, так что эти треклятые редкие волоски я выщипываю. Однажды я завалился в косметический салон и попросил сделать мне эпиляцию на морде и шее, так девица в салоне грохнулась в обморок, а вторая стала так визжать, что я бежал из салона, как магистр Феликс из Альбы, когда созданной им Пелены не хватило даже на то, чтобы прикрыть дворец рядом с Двойной башней. Впрочем, что толку? Если ты установил кристалл в постамент и провозгласил себя магистром, твоя жизнь навсегда уже связана с кристаллом. Кристалл распадется – ты умрешь. Кстати, меня тоже зовут Феликс, что значит Счастливый. Сами понимаете, я не очень люблю, когда меня так называют.