Владимир Пекальчук - Долина смертных теней (СИ)

— Он прав, — кивнул Макс, — и у нас все равно нет иного выхода.

Слепнев кивнул:

— Согласен. Осталось только решить, что мы им расскажем.

— Например, что мы здесь ищем место для переселения, — предложил Макс, — потому что у нас на севере дела идут все хуже и хуже. Цинга, сокращение численности и так далее. А нас послали, чтобы разведать ситуацию и выяснить, нет ли тут пригодного для жизни места, которое было бы легко оборонять.

— А еще скажем, что мы уже дрались с краснокожими, — добавил Пустынник, — и упаси вас бог назвать их Семьей. Наша легенда — мы дрались с группой, равной по численности, и отбили нападение, не подпустив их близко.

— Ладно, так и порешим, — согласился Игорь, — при встрече проявляем опасение и не идем на контакт, пока не поговорим с их командиром. И мы должны окликнуть их охрану до того, как они нас заметят — тогда не подумают, что мы подкрадываемся… Они хоть на каком языке говорят?

— На английском, скорее всего, — ответил Сергей, — документы той женщины, по крайней мере, были написаны на этом языке.

Макс и Пустынник первыми выбрались из подвала. Прямо перед ними на небольшой площади кольцом расположились автомобили — внедорожники, грузовики, пара бронированных вездеходов. В центре стояли три автоцистерны. И везде — люди в униформе цвета хаки.

— Да их тут человек двести, — присвистнул Макс.

— В прошлый раз было больше.

Их заметили — ближайший часовой находился всего в тридцати метрах от них. Макс помахал солдату рукой, выдавив неестественную улыбку.

Командиром этого отряда оказался моложавый офицер, говоривший на ломаном русском с сильным акцентом.

— Кто такие есть? — крикнул он, прячась за машиной.

Макс чувствовал себя неуютно под прицелами десятков стволов.

— Мы из Вологды, а вы-то сами кто?

— Что есть вологда? — офицер проигнорировал вопрос Макса.

Уже одним этим он вызвал в душе наемника неприязнь к себе: типичное поведение человека, привыкшего говорить с позиции силы. Когда за тобой сотни стволов, вежливость не обязательна. Пустынник же только молча отслеживал движения головы командира в прицел, и в его глазах Макс даже не увидел, а скорее угадал бесконечную, слепую ненависть.

— Вологда — город на севере. Тысяча двести километров отсюда! — крикнул Слепнев.

— А, так вы из ледниковой земли? — догадался офицер, — мы есть экспедиционный корпус армии Соединенных Штатов Европы! Я есть полковник Герхард Смит! Назовите свою цель пребывать здесь!

— Вот сука, — прошипел Игорь, — это наша земля, русская, и мы еще должны отчитываться перед приблудным немцем?!

— Кажется, ты начал разделять мои к ним чувства, хоть и по другой причине, — ответил ему Пустынник.

Макс ничего не сказал. Игорь, ясен пень, крепко не прав. Нету больше русской земли. Нет больше хозяина этих краев. Тут у кого больше пушка — тот и прав. Ну или у кого когти длиннее. До чего же глупо цепляться за принадлежность к стране, прекратившей существование более восьмидесяти лет назад.

— Мы проводим тут разведку, ищем место для переселения! — крикнул Слепнев офицеру, — кто бы мог подумать, что здесь есть еще люди, кроме нас!

Офицер быстро посовещался с кем-то, целиком спрятавшимся за машиной, и ответил:

— Тогда добро пожаловать! Ваше оружие вешать за спину — вам оно тут не нужно.

— Боится, — процедил презрительно Игорь.

— Чужак в чужой земле — еще бы ему не бояться, — хмыкнул Пустынник, вешая винтовку на плечо, и сделал приглашающий жест рукой: — Семен Борисович, ваш выход.

Макс с интересом посматривал по сторонам: многое оказалось ему в диковинку, в том числе машины, оружие и люди. Помимо офицера по-русски сносно изъяснялись более десятка человек, так что обмен вопросами и ответами между лидерами групп быстро перерос в полномасштабный разговор с участием десятков людей. Макс выцепил из толпы парня в черной куртке — тот оказался летчиком с очень знакомым лицом.

— Приятель, это случайно не ты вчера хотел приземлиться возле брошенного вертолета?

— Так вы нас видели? Были рядом? — встрепенулся тот.

— Ага. Мы нашли его незадолго до вашего прилета. А ты хорошо говоришь по-русски. Тебя как зовут-то?

— Зигмунд. Я родом из семьи русских беженцев, у меня в предках две русские бабушки и двое дедов-поляков — как мне не говорить по-русски? И друзья были тоже из русских семей. Послушай, там, возле вертолета, сколько было… трупов?

— Два.

— Летчики? — с тревогой спросил пилот.

Макс ответил утвердительно и заметил, как парень вздохнул с некоторым облегчением.

— Ты интересуешься судьбой третьего члена экипажа? — догадался наемник.

— Да, да! Что с ней? Ты знаешь?

— Нет. Я только знаю, что она не погибла возле вертолета. Мы нашли документы, но никаких следов — ни тела, ни крови. Она?..

— Моя невеста…

— Мне жаль. Ты надеешься отыскать ее здесь?

Летчик невесело покачал головой:

— Честно говоря, нет. Искать надо было тогда, полтора месяца назад… но полковник запретил провести поисковую операцию. Теперь мне хочется только отомстить — а больше жить незачем. Ты не понимаешь, каково это, потерять свою половину… часть себя.

— Да нет, понимаю… Я ведь тоже рискую потерять свою.

Вокруг пришельцев собралось немало народу — всем хотелось посмотреть на жителей севера, так что полковнику пришлось разогнать большую часть толпы, в том числе и Зигмунда. Макс оглянулся на Слепнева, что-то горячо обсуждающего с полковником Смитом по-английски, и встретился взглядом с Пустынником.

— Это тот самый пилот, который просил посадки. О чем ты с ним говорил?

— Он спрашивал про женщину-техника в вертолете. Это его невеста. Жаль парня.

— Сам виноват, — хитро усмехнулся сталкер, — их двоих сюда никто не звал.

— Ты совсем бессердечный? — хмуро поинтересовался Макс, — себя на его месте представь.

Пустынник ничего не ответил, только заговорщицки подмигнул.

Вроде люди как люди, подумал наемник отстраненно, с какого перепоя считать их врагами? Потому что Слепнев так сказал? Потому что они поцапались со странными дружками Пустынника? Там еще бабка надвое гадала, кто виноват. Правда ведь у каждого своя.

Он толкнул в бок Сергея:

— О чем это Семен Борисович с ним талдычит?

— А черт его знает. У меня нет разговорной практики — я по-английски только читаю хорошо, а чтобы попрактиковаться в устной речи — так ведь не с кем, преподаватели не в счет, у них тоже нет языковой практики. Что-то насчет краснокожих и бомб толкуют. Я понимаю разве пятое через десятое.

— Ясно, — кивнул Макс.

Значит, у Сергея нет практики… откуда она тогда у Слепнева — тот еще вопрос.

Разговор прервался с появлением большого вертолета, зависшего над кольцом автомашин и медленно опустившегося возле цистерн.