Дарья Иволгина - Проклятая книга

Однако королева не верила в эти планы. Во всяком случае, если и верила, то не настолько, чтобы финансировать их.

И Ди уехал в Антверпен — собирать скучную для него (и необходимую для королевы) информацию о настроениях, которые сейчас господствуют в Нидерландах.

Торговец старыми книгами, разложивший свои товар на берегу канала, сразу привлек внимание Ди. Рваное одеяло было расстелено прямо на влажной траве. Поверх были навалены книги. Небрежно, кучей, как будто их сбросили с телеги.

Сам торговец тоже имел весьма неприглядный вид. Это был тощий старичок с трясущейся головой. Длинные серые волосы редкими прядями свисали с висков, как будто кто-то небрежно приклеил их к совершенно лысой голове. Одетый в лохмотья, постоянно шмыгающий носом, этот человек неприветливо глядел на покупателя, когда тот приблизился, сел на корточки и начал осторожно переворачивать фолиант за фолиантом.

Книги были в ужасном состоянии. Многие из них — поедены мышами, загажены и покрыты плесенью, а одна или две сгнили почти полностью.

Не веря собственным глазам, Ди поднял голову и встретился взглядом со старикашкой-книготорговцем.

— Что? — завизжал старикашка, и Ди вдруг по чудилось, что он слышит знакомые интонации своего покойного приятеля Кардана. — Что уставился? Не нравится? Ну и не смотри! Много вас таких! Мне плевать — да, плевать!

— Я ничего еще не сказал, — возразил Ди, стараясь говорить спокойно. Но тут глаза его расширились. Он увидел, как изо рта мерзкого старика вылетает муха, одна, другая… и вот уже целый рой их жужжит возле его ушей.

— А мне все равно! — кричал он. — Они достались мне даром! Когда сгорел проклятый дом Шельдов, я стоял рядом и смотрел! Потому что дом Шельдов из Амстердама был проклят, и это такая же правда, как то… что у меня во рту нет мух!

Последнюю фразу он произнес с таким видом, словно сам не понимал, что именно говорит.

А может быть, он вообще этого не произносил вслух. Может быть, Джону Ди просто почудились эти слова.

— Я вам верю, — проговорил он, поднимаясь.

— Они лежали в подвале, все эти книги, — продолжал старикашка. — И гнили там себе на здоровье. А я их забрал с пепелища. Их никто не хотел брать, хотя кое-кто не погнушался снять золотое кольцо с обгоревшего пальца Катрин Шельд. Я даже знаю, кто это сделал, но — молчу! А книги, что хранились в подвале, — они даже не почернели. От них копотью и то не пахнет. Ты когда-нибудь нюхал книгу, побывавшую в пожаре?

Ди пожал плечами, но старикашка не обратил на это никакого внимания. Он вообще, кажется, не замечал теперь своего собеседника.

— Да, а ведь они тоже оказались в огне! Подвал сгорел… Бочки с вином, бадьи, скамьи — все провалилось к дьяволу и превратилось в пепел, только не эти проклятые книги. Особенно одна. Хочешь забрать ее?

Ди снова наклонился над фолиантами. Его пальцы нащупали деревянный оклад, и он с усилием вытащил наверх тяжелый том. Впрочем, оклад оказался сломанным, а внутри самого тома страниц не хватало. Однако беглого взгляда на книгу было достаточно, чтобы Ди принял решение.

— Сколько ты хочешь? — спросил он старика.

Тот заломил невероятную цену в двести золотых дукатов. Зная, что книга стоит гораздо дороже этих денег, Ди снял с пальца кольцо — подарок королевы — и, не колеблясь, отдал старикашке. Тот захохотал и пошел прочь, оставив все остальное лежать на берегу, вместе с одеялом.

Ди ошеломленно провожал его глазами. Сперва ему казалось, что старик вот-вот исчезнет, растворится в воздухе, как привидение, но нет. Старикашка оказался вполне земной. Неверной походкой он добрел до ближайшего паба и скрылся там.

Но когда Джон Ди перевел взгляд на груду книг, лежавшую возле его ног, он обнаружил, что от них ничего не осталось.

Поверх одеяла высилась куча отвратительного гнилья, в котором копошились черви. Крепко держа книгу в деревянном окладе, Джон Ди быстро зашагал в сторону дома, который снимал в Антверпене.

Это была «Стеганография» аббата Тритемия — точнее, то, что от нее осталось. Джону Ди предстояло изучить книгу, дополнить ее и на ее основании составить собственное, оригинальное учение — о духах, ясновидении, о способах криптографии и методах передачи мыслей на расстоянии. Все это имело значение для Англии, поскольку способствовало развитию шпионажа. И, следовательно, заинтересует Елизавету. И Елизавета даст Джону Ди много денег, чтобы он мог продолжать свои изыскания.

И тогда Ди погрузится в науку с головой. И даже если он утонет в ней — подобно тому, как утонул в Темзе его безумный приятель Джером Кардан, — невелика цена за великое знание!

Царь Иоанн Васильевич сиял в Российской земле — точно византийское самодержавие в дивной симфонии с православной Церковью воцарилось на земле Святой Руси. Победа над Казанью одержана — татары подчинены России. Прекрасная супруга царица Анастасия была добрым гением царя. Красивая и кроткая, она умела усмирять порывы ярости, которые время от времени накатывали на ее великого супруга. Мудрые советники, протопоп Сильвестр и боярин Адашев, подсказывали Иоанну, как поступать в трудных случаях, требующих особого рассуждения.

Алексей Федорович Адашев, не слишком знатный и не слишком богатый, был для царя другом — в прямом смысле этого слова. Как и государь, Адашев был сравнительно молод и обладал удивительной особенностью — он искал дружбы Иоанна не для личной выгоды. Поверить в это оказалось труднее всего, хотя ничто впоследствии не опровергло этого суждения.

Благоденствие страны продолжалось бы и впредь, если бы не ряд обстоятельств, и первое из них: дьявол имел союзника в самом сердце Иоанна. Ибо царь всегда втайне сомневался в искренности своих друзей и готов был прислушиваться к клеветам и наветам. Усугублялось это еще и тем, что братья царицы Анастасии, бояре Захарьины, не любили протопопа Сильвестра и очень не жаловали Адашева.

Странствуя по монастырям и щедро жертвуя им, царь Иван Васильевич повстречал в одном из них старого инока Вассиана Беския, давнего доброхота своего отца, и захотел с ним посоветоваться. «Как мне царствовать?» — ни больше ни меньше спросил молодой царь старого монаха. И тот дал совет, поддавшись своей старинной злобе к боярам: «Если хочешь быть самодержавцем, Иоанн, — сказал Вассиан, — то не бери себе ни одного советника мудрее себя».

И царь положил этот совет себе в сердце, чтобы впоследствии обратить его против Сильвестра с Адашевым.

«Бога бойся, царя чти», говорили в ту пору русские дворяне, не зная, какое окончание прилепит к этой поговорке гордое дворянство осьмнадцатого столетия: «…честь превыше всего». Своя честь!