Дарья Иволгина - Ливонская чума

— Были и такие, кто захотел уйти в Швецию или Польшу и продолжать войну, — добавил Штрик, — но это опять же не про нас. Мы жили духом ордена, его целями. Для нас не столько была важна земля, на которой стояли замки, сколько дух, которым эти замки держались. Почему, как ты думаешь, многие цари были такими отличными бойцами?

— Хорошее вооружение, регулярное питание, частые упражнения, — предположил Лаврентий, хорошо видя, что дразнит обоих ливонцев.

Иордан бросил на него мрачный взгляд, а Штрик, догадавшись, что у русского на уме, только фыркнул.

— Мы были сильны нашим духом, брат. Только этим. Все остальное может быть, а может и отсутствовать. И вот теперь у нас отобрали наш дух. Мы остались наедине с пустотой.

— Погоди, — прервал его Лавр. — Никто не может отобрать у вас Бога. Уж вам-то об этом должно быть известно!

— Земная цель нашей жизни разрушена, — повторил Штрик.

— А небесная? — настойчиво повторил Лавр. — Кто разрушил для вас небо?

— Никто, — ответил вместо товарища Иордан из Рацебурга. — Поэтому мы и решили идти прямо на небо.

— Каким образом?

Иордан посмотрел прямо Лавру в глаза. Лавра поразил этот взгляд, прямой и горький, как запорошенная пылью полынь. Поневоле молодой человек задумался о том, сколько всего осталось за плечами у этого ливонца, сколько смертей он увидел, сколько надежд растратил на долгом пути.

— А как ты думаешь? — вопросом на вопрос ответил Иордан. И, не дождавшись реплики Лавра, продолжил: — Мы шли в Новгород. С той же целью, что и ты. Нам все равно, что вы отвергаете латинскую веру. Люди нуждаются в помощи тех, кто не боится входить в заколоченные дома и приносить им хлеб — на тот случай, если больные все-таки не умрут от чумы. Незачем умирать от голода, в темноте и отчаянии, одиноким, всеми покинутым.

— Похвально, — сказал Лавр осторожно.

Иордан вдруг засмеялся, откинув голову.

— Да? Ты так считаешь? А мы надеялись, что Господь, видя наше усердие, приберет нас к себе! Такими, какие мы есть, в разгар наших трудов!

— Вы не шутите? — удивился Лаврентий. — Но ведь это было бы самоубийством!

— Вовсе нет, — возразил Штрик. — Мы уже обдумали это. Нам нельзя покончить с собой, обратив против себя оружие. Даже если мы убьем друг друга, в этом будет элемент обмана. А мы — не магометане, чтобы играть с Господом Богом в подобные игры и пытаться надуть Всевышнего. Нет, все будет честно. Мы войдем в зачумленный город и будем там работать на благо ближнего. И если Господу будет угодно, Он заберет нас к себе.

— А если нет? — медленно проговорил Лаврентий. — Что вы будете делать тогда?

По улице, вместе с вечерним ветром, бродила шайка. Несколько человек, сплошь невысоких, в темной одежде и низко надвинутых на брови шапках, шлялись мимо замерших домов. Слышны были изредка их шаги и голоса.

Иногда они вламывались в жилища, где, по их мнению, уже не оставалось сильных людей, и отбирали еду у ослабевших. Случалось им нападать на прохожего и, свалив его на землю, ограбить.

Пусто было в Новгороде после начала сумерек. Лихие люди крались вдоль заборов, пробираясь в более благополучные кварталы. Там с охраной было получше, а больных — поменьше; но и там встречались беспечные вечерние пешеходы и плохо запертые двери.

Пересмеивались эти люди, переговаривались между собой, вспоминая недавнюю добычу.

Случалось им наткнуться на похожую шайку, и тогда вскипала битва, в которой поблескивали ножи. Оставшиеся в живых прибивались к вожаку и шли за ним. Редко случалось, чтобы драка не завершалась гибелью одного из предводителей.

— Скучно будет без чумы! — говорили эти люди.

Порождения болезни, они выбрались из темных щелей, где прятались до этого долгие годы, и только в разгар эпидемии явили свою отвратительную, ночную мощь. Прекратится чума — и вновь попрячутся по щелям все эти люди, если еще прежде не истребят их, как бешеных собак.

Они скользили, точно тени, и не было на них управы, потому что горожане боялись не грубой физической силы во встреченном человеке, но того невидимого и смертельного, что убивало вернее меча и переходило от человека к человеку совсем незаметно.

Но неожиданно разбойники остановились. Кто-то преградил им путь.

— Забава! — крикнули стоявшие впереди своим товарищам, которым они загораживали обзор.

— Кто там? — напирали сзади.

— Трое! — прокричали передние.

По рядам разбойников прокатилась дрожь веселья, на свет луны явились дубинки и ножи. Люди, на которых они намеревались нападать, молчали. Вообще непонятно было, что происходит впереди. Не доносилось больше ни звука. Так продолжалось какое-то время, а затем вдруг прокатился вопль ужаса и боли, и тотчас разбойники подались назад, сминая и толкая своих же товарищей.

Пронзительный крик повторился.

Казалось, кричит один и тот же человек, но когда шайка обратилась в бегство, на деревянных мостках узкой улицы остались лежать двое. Один уже затих, а второй продолжал корчиться и слабо звать на помощь.

Невысокая гибкая тень с обнаженным мечом наклонилась над ним.

— Для чего вы здесь бродили? — спросил человек умирающего.

— Искали поживы… — захлебывался тот. — Отпусти меня.

— Скоро тебя отпустят, — заверил невысокий человек. — Скажи мне, глупый русский, на что тебе пожива?

— Весело… — хрипло ответил он.

— Ну и что, — Алебранд Штрик уставился прямо в глаза умирающем, — весело ли тебе?

— Нет, — шепнул он. — Мне больно. Отпусти меня. Я больше никого не буду грабить.

— Верю, — сказал Алебранд. — Прощай.

Он выпрямился. Мертвец, лежавший поперек улицы, больше его не занимал.

Лавр подошел ближе к ливонцам.

— Здесь такое каждую ночь, мне кажется, — молвил он. — Удивительно изменились люди.

— Не изменились, — буркнул Штрик, — они такими были всегда. Просто общая беда освободила их. Где живет твой брат? Ты найдешь дорогу в темноте?

— Да, — сказал Лавр. — Идите за мной.

Они миновали десяток домов, затем улица пошла в гору. Стало темнее и вдруг луна ярко осветила дорогу. Стали видны заколоченные окна, разгромленные заборы, а во дворе одного дома, где ворота стояли распахнутыми настежь, лежало мертвое тело. Оно лежало, свернувшись, как будто человек просто спал, но писк мышей, объедавших неподвижную руку, не оставлял места для иллюзий: тот, кому некогда принадлежало это тело, уже покинул его.

— Не приближайтесь, — сказал своим спутникам Лавр.

Те переглянулись.

— Кто-то хоронит здесь мертвецов? — спросили они. — Или вы, русские, бросаете трупы прямо в домах?

— Я не знаю, как это происходит сейчас, — возразил Лавр, — однако мне хорошо известно, что мы пока что не входим в похоронную команду, так что дождемся хотя бы утра.