Александр Зорич - Пилот мечты

— Ты, Чубин, не понимаешь. Латынина — хорошая актриса. Я бы сказал, очень хорошая. У нее одна беда — умеет играть исключительно саму себя — скандальную, самовлюбленную дуру. В «Яхонт» ее, конечно, зря взяли, потому что офицера в бою изобразить она не сумеет. Кстати, насчет талантов ты не прав — у нее еще и ноги отличные!

— Да, поддерживаю! Как у призовой кобылы! — это в устах Переверзева комплимент, высший, без дураков! Володя лошадей любит больше, чем людей, так что если у девушки ноги, как у призовой кобылы, значит в самом деле ноги высшего класса.

— Мое мнение такое, — заключил Пушкин, — фильм троечный, но смотреть я его все равно пойду, потому что альтернатив никаких.

— А в преферанс?

— Румянцев, с тобой играть неинтересно, потому что бесполезно. Вся приличная карта всегда у тебя, уж какой интерес!

Оршев допил чай могучим глотком и сказал:

— Если уж смотреть, тогда в кинозале. Спецэффекты уж больно хорошие, на маленьком визоре никакого удовольствия.

Мы разом засобирались и потопали в кинозал, даже Самохвальский, который неинтеллектуальное синема терпеть не мог, но смотрел, из компанейских чувств.

Сериальчик «Рейдер „Яхонт“», если честно — тот еще пример киноискусства. И тем не менее уже третий сезон вся Российская Директория торчит перед визором, не отрываясь! Есть в нем что-то такое, отчего смотреть хочется, какая-то загадочная изюминка.

Первая серия нового сезона начиналась здорово! Рейдер падал на планету Дурга и падал со вкусом, минут двадцать. От него отваливались куски, что-то постоянно взрывалось и горело. Росфильмовские специалисты расстарались на все деньги, выглядело жутко.

Любимым приемом был крупный план корабельного отсека: все трясется, дрожит, а потом вдруг прямо в объектив вылетает какой-нибудь здоровенный агрегат и пугает всех до поноса.

Вокруг корабля вились пиратские флуггеры и поддавали жару из твердотельных пушек, и никакая актерская игра была не в силах испохабить шикарные взрывы, крупноплановые пролеты камеры с самыми головокружительными виражами и километры огня.

Горело, кстати, отлично! Именно так, как оно бывает в космосе и верхних слоях атмосферы на скорости шесть километров в секунду.

— Тащ кавторанг! Уничтожена зенитная батарея номер три!

— Прорвемся! Пра-ар-р-рвемся!!! — талантливо рычал Василий Кнорозов, вцепившись в рукояти управления. Где шлялись пилоты в это время — не знаю. Видимо, их уже убили. Все четыре штатные смены.

— Капитан! Прямое попадание! Вышел из строя силовой эмулятор!

В зале охнули.

На роль пиратского флуггера был назначен, ни много ни мало, торпедоносец «Фульминатор», который в пикировании с дистанции ста метров всадил в борт рейдера нечто размером с отечественную торпеду ВТ-1000.

«Яхонт» в это время шел через фронт знаменитого дургианского урагана, его шестисотметровое тело бросало и мотало, как черепашку в центрифуге. Торпеда здорово прошила бронепояс, переборку и рванула в отсеке дейнекс-камеры. Падают люди, кругом кровавые кишки, все горит, взрывается — красота!

— Они собираются сериал закрывать? — прошептал Самохвальский, наклоняясь ко мне. — Кораблику гарантированный каюк. Без эмулятора, да в таком урагане!

— Приказываю герметизировать отсек и приступить к борьбе за живучесть! — лихо скомандовал капитан.

В зале заржали. Бороться за живучесть следовало десять минут и триста километров назад.

Наконец рейдер отбился от зловредных флуггеров. Причем центрового мерзавца, который перекочевал из предыдущего сезона, капитан очень ловко таранил носовой оконечностью корабля с шикарным золоченым гербом Российской Директории. Конец негодяя был ужасен: ему размотало кишки клювом левой головы гербового орла!

Многострадальный «Яхонт» ахнулся на скалы, что, впрочем, не оставило заметных следов в его экстерьере. По-хорошему, всем, кто чудом выжил, надо было срочно собирать манатки и валить оттуда, обгоняя собственный визг! Там должен был течь люксоген, сочиться дейтерий, радиация расти, как бамбук после дождя!

Но бравые парни справятся, кто бы сомневался. Починят, добудут топлива, а Латынина попутно расскажет кавалеру, что такое настоящая любовь.

Мы приготовились смотреть, как экипаж будет выкручиваться, когда меня кто-то потрогал за плечо — я сидел крайним у прохода.

— Вы не подскажете, кадет Пушкин здесь?

Я обернулся. Здравствуйте! Прямо на меня смотрел вестовой начальника истребительного факультета каперанга Федюнина.

— Сидите, сидите! — шепнул он, пресекая мою попытку вскочить с места. — Александра Пушкина вызывает к себе Вадим Андреевич. Так он здесь?

— Здесь… вон он, в следующем ряду.

— Вы не могли бы его позвать?

Пушкин нас услышал, заоборачивался, а потом и увидел, кто пришел по его душу. Сашку уволокли. Зачем он Федюнину? Да еще в выходной?

Я тогда не знал.

В кабинете начфака состоялся примечательный разговор. Для многих, в том числе для вашего покорного слуги — судьбоносный. Именно с него началась моя длинная одиссея, именно он оборвал размеренность моего существования.

Пушкин предстал пред очи Федюнина и двух боевых офицеров. Федюнин его расспрашивал, задавал странные вопросы, а потом выгнал в соседний кабинет, решать некую задачу по моделированию противодействия флуггерам с невиданными тактико-техническими характеристиками.

Сашка удивился и ушел. Но переборочка тонкая. Его чуткое ухо слышало всю последующую беседу до последнего слова. Правдивый же Сашкин язык мне эту беседу пересказал. Но это было потом, на борту тяжелого авианосца «Три Святителя».

Беседа вращалась вокруг личных дел кадетов. Офицеры изучали наши персоны и горячо интересовались у Федюнина нашими выдающимися качествами. Федюнин консультировал, предлагал кандидатуры, офицеры сомневались, спорили. Наконец были отобраны двенадцать человек с третьего курса, что, как легко догадаться, составляет полную комплектацию эскадрильи.

Один сегмент беседы касался лично меня. Поэтому вот он, дословно, как передал Сашка и запомнил я:

— …Думаю, что можно рекомендовать Румянцева, Валентин Макарович.

— Румянцев? Вы уверены, Вадим Андреевич?

— Он хороший пилот, личное дело перед вами.

— Хороший… золотая медаль по пилотажу… «истребитель-снайпер»… Это впечатляет. Но я не об этом спрашивал. Из личного дела явствует, что с дисциплиной у парня неважно, а еще он у вас постоянно попадает в неприятности. Драки, самоволки, гауптвахты… Особенно гауптвахты… мы же его не на соревнования повезем!

— М-м-м… Валентин Макарович, Румянцев при всем этом находчив, смел и нахален — идеальные свойства истребителя. Я в нем уверен. Не подведет.