Пол Андерсон - Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века

— Если бы все твои арфисты обладали такой же властью над человеческими душами, какую имеешь ты, мне не о чем было бы беспокоиться. Но, к сожалению…

— А! Значит, несмотря на уверенный тон и волшебные карты, ситуация почти безнадежна? — Мрачный аккорд гитары подчеркнул его последние слова.

— Пока нет. Но она может таковой оказаться.

— Огнеметы, о которых толковал Зург, они могут существенно помочь делу?

— Даже от песчаных червей Айгена будет прок. Но Перн вращается по неизменной орбите, и Алая Звезда подходит все ближе… Значит, интервал между атаками будет сокращаться, а у нас лишь семьдесят два молодых дракона — в дополнение к тем, которых мы имели вчера. Один уже мертв, а некоторые не смогут летать несколько недель.

— Семьдесят два? — удивленно переспросил Робинтон. — Но Рамот’а принесла только сорок, и они еще слишком молоды, чтобы грызть огненный камень.

Ф’лар в общих чертах поведал арфисту об экспедиции Ф’нора и Лессы, исследующих Южный материк. Он рассказал о недавней встрече с Ф’нором и о некоторых успехах проекта после первой кладки Придит’ы.

Робинтон прервал его, удивленно подняв брови.

— Но как же Ф’нор мог говорить тебе об этом, когда он и Лесса еще даже не отыскали на юге место для нового Вейра?

— Драконы обладают способностью перемещаться во времени — так же, как в пространстве, — пояснил Ф’лар. — Понятия где и когда для них равнозначны.

Глаза Робинтона расширились.

— Именно так мы отразили атаку Нитей над Нератом вчера утром. Мы перепрыгнули назад на два часа и встретили Нити в воздухе.

— Вы действительно можете перемещаться в прошлое? Как далеко?

— Пока не знаю. Когда я учил Лессу летать в Промежутке, она случайно вернулась в Руат на тринадцать Оборотов назад. В то утро, когда люди Фэкса захватили холд. После ее возвращения я сам попробовал прыгнуть через межвременной Промежуток в прошлое — примерно на десять Оборотов. Для дракона такое путешествие не представляет труда, но оно пагубно влияет на нервную систему всадника, невероятно истощая ее. Вчера, после битвы над Нератом, я чувствовал себя так, словно меня подвесили на крюк в коптильне, чтобы пополнить к зиме запасы сушеного мяса, — невесело рассказывал Ф’лар. — Частично мы добились успеха, послав Килару с Придит’ой и другими молодыми драконами в прошлое. Я знаю это, потому что из слов Ф’нора ясно: он выдержал там несколько Оборотов. Конечно, истощение людей все усиливается, но у нас будет еще семьдесят два взрослых дракона — значительная поддержка.

— Пошли всадника в будущее и выясни, достаточно ли этого, — с готовностью предложил Робинтон. — Не нужно будет ломать голову.

— Я не знаю, как попасть в когда, которое еще не наступило. Видишь ли, дракону нужно давать ориентиры. А как можно передать мысленный образ того, что еще не существует?

— Есть же воображение… воспользуйся им.

— А риск потерять всадника и дракона? Нет, не могу. У меня их не так много. Я должен продолжать южный проект… собственно, судя по визитам Ф’нора, я это уже сделал — когда решил начать. — Ф’лар поднялся. — Следовательно, мне остается только отдать распоряжения о подготовке вещей и грузов. Мы с тобой займемся картами позже.

Только после дневной трапезы, которую Робинтон разделил с предводителем Вейра, арфист научился определять время и место атак. Затем он откланялся и отбыл, чтобы приступить к копированию карт.

Лесса и Ф’нор, которых драконы плавно поднимали к вершине Звездной Скалы, еще успели заметить первых мастеров и лордов, прибывающих на Совет.

Чтобы очутиться на Южном континенте в нужном времени, они решили вначале перенестись на десять Оборотов назад в Бенден-Вейр, образ которого был надежно запечатлен в памяти Ф’нора. Затем они собирались направиться к той части побережья заброшенного материка, о которой Архивы сообщали достаточно сведений, чтобы дать драконам нужные ориентиры.

Ледяной холод Промежутка дважды принял всадников в свои объятия — и наконец они зависли над бурным морским простором. Впереди таился Южный континент, казавшийся в этот пасмурный день багровой полосой, очерчивающей свинцовую поверхность воды. Лесса почувствовала смутное беспокойство, пришедшее на смену неприятным ощущениям, которые вызывал временной сдвиг. В следующий миг Рамот’а, мощно взмахивая крыльями, устремилась к отдаленному берегу. Кант’ изо всех сил старался не отставать.

«Он всего лишь коричневый», — мягко пожурила Лесса свою подругу.

«Раз он летит со мной, — холодно заметила Рамот’а, — ему придется пошевеливаться».

Лесса улыбнулась; очевидно, Рамот’а была обижена, что ей не удалось поучаствовать в сражении с Нитями. Да, драконам-самцам приходится с ней нелегко.

Они заметили стаю цеппи; значит, на материке есть растительность. Эти летающие создания всегда держались поблизости от зарослей, хотя многие из них были хищниками, а некоторые при необходимости могли питаться чем попало.

Через Кант’а Лесса обратилась к Ф’нору:

«Как ты думаешь, откуда взялась растительность на Южном континенте? Ведь он был полностью сожжен Нитями!» — «Ты замечала когда-нибудь, как раскрываются осенью стручки и семена разносятся ветрами? Вот ответ на твой вопрос». — «Но как может прорасти семя в бесплодной земле?» — «Даже на горных вершинах нашего материка, которые были оголены Нитями, прорастает молодая зелень. И для этого надо много меньше времени, чем сотни Оборотов, — напомнил Ф’нор. — Видимо, таким же образом возрождается жизнь и здесь, на юге».

Хотя Рамот’а задала стремительный темп, потребовалось довольно много времени, чтобы добраться до побережья. Голые, пустые утесы угрожающе вздымались из морских волн. Лесса велела Рамот’е подняться выше, ей хотелось бросить взгляд на скрывавшееся за скалами плоскогорье. Но с большой высоты в неярком свете хмурого дня поверхность материка казалась серой и пустынной.

Внезапно сквозь пелену облаков пробилось солнце, и серая равнина заиграла живыми яркими зелеными и коричневыми красками. Первым откликнулся на торжествующий возглас Лессы Ф’нор, потом затрубили драконы. Цеппи, напуганные непривычными звуками, закружились над тропическим лесом.

От побережья в глубь материка местность плавно понижалась и переходила в плато, поросшее травой; за ним начинались джунгли, напоминавшие могучие леса центрального Болла. Земли выглядели столь плодородными, что Лесса невольно начала ломать голову, по какой же причине могла закончиться неудачей попытка основания Южного Вейра.