Валидуда Анатольевич - На задворках галактики

– Не знаю… – задумчиво прошептал Кочевник. – У меня нет уверенности, что мы обрезали все ниточки. Мы и так с большим трудом не дали ей соскользнуть в её "великое общее целое".

Безусов не стал спорить. Уверенности что всё прошло, как задумано, у него тоже не было. Бакушинская в отличие от людей не обладала той субстанцией, что на разные лады называют то истинным Я, то духом, то ещё как-нибудь, что в принципе и не важно как называть. Её Я было частичкой всеединой враждебной человечеству сущности, той сущности, что после физической смерти тела-носителя вливала эту частичку обратно в себя. Немалых трудов стоило отрезать индивидуальную частичку, что персонифицирована в госпоже Бакушинской, от её хозяина. И получится ли с Бакушинской сыграть как задумано – это ещё вопрос.

Кочевник тем временем перелистывал журнал медицинского наблюдения за состоянием пленницы. Безусов же задумался, что подготавливаемая им операция совершенно не похожа на все предыдущие. Это будет операция, в которой вряд ли найдётся место привычным контрразведывательным мероприятиям. Ход операции он пока что себе со всей ясностью не представлял, но вот оконцовка, если всё выгорит как должно, обещала стать либо почти что незаметной, либо наоборот очень громкой.

Поздним утром в парке госпиталя Главразведупра было по обыкновению многолюдно. К этому времени уже успевал закончиться врачебный обход, завершались процедуры и можно было погулять до полудня. Одетые в одинаковые синие пижамы, выздоравливающие бродили средь деревьев и ровно остриженных кустов, сиживали на лавочках и в беседках или собирались в стайки и что-то обсуждали.

Херберт Уэсс расположился в самой дальней беседке. Исполинские дубы колыхали на ветру ветвями и наводили умиротворённое настроение. Уединению Уэсса никто не мешал, но конечно же он прекрасно понимал, что с него не спускают глаз. Неназойливый надзор, увеличенная степень свободы. На территории госпиталя он был волен ходить куда ему заблагорассудится, и что его поначалу удивило, о том что он пленный велгонский офицер, в госпитале знал ограниченный круг лиц. Уэсс даже успел завести нескольких знакомых, с одним из них, немногословным прапорщиком со статью тяжёлоатлета, он частенько по вечерам играл в шашки.

Сегодня Херберт облачился не в пижаму, сейчас на нём был одет цивильный костюм расхожего в столице покроя, коричневые кожаные ботинки и узкополая шляпа. Он сидел и ждал Эльбер, которая накануне вечером сообщила, что возьмёт его с собой на загородную прогулку. Уэсс не удивился, услыхав про прогулку, ему казалось, что с некоторых пор его уже ничто не способно удивить. И он бы не удивился, если бы доктору Викс разрешили прогулять его только в её обществе и точно также не удивился бы, заявись с нею взвод автоматчиков.

Эльбер подошла к беседке совсем тихо; задумавшись, Уэсс не услышал её шагов. Одета она была в расстёгнутый плащ, под которым виднелось облегающее фигуру синее платье, из-под дамской шляпки выглядывали светлые локоны, высокие сапожки на застёжках и сумочка через плечо – всё это смотрелось на ней для Херберта непривычно. Он, конечно, не ожидал, что она появится во всегдашнем своём белом халате и накрахмаленной белой пилотке, но всё же лицезреть доктора не в униформе стало для него неожиданностью. Следом за Эльбер не преминул появится "охотник". Офицер в вольногорской форме, не намного старше самого Уэсса, естественно, никем, кроме "охотника", быть не мог.

– Доброе утро, – поздоровалась Эльбер, приветливо озарив своё лицо улыбкой.

Уэсс поднялся и ответил: "Здравствуйте, Эльбер". И кивнул "охотнику", быстро осмотрев его с ног до головы. Ответный взгляд офицера был сродни отсверку огня на лезвии клинка. Похоже, вольногора не особо радовала перспектива провести несколько ближайших часов в качестве конвоира.

– Это штабс-капитан Масканин, – представила его доктор Викс. – Очень надеюсь, вы поладите.

Уэсс вежливо улыбнулся, но встретив взгляд "охотника", ощутил раздражение. Это что же, он всю дорогу будет так глазами дыры в нём прожигать? Смотрит как на труп, ей-богу! Благодушное настроение Херберта быстро улетучивалось. Не могли что ли приставить к нему кого-то, кто не стал бы так откровенно выказывать враждебность?

– У вас приказ действовать мне на нервы? – ледяным тоном спросил он у вольногора.

Штабс-капитан, казалось, и ухом не повёл. По Эльбер было заметно, что она внутренне напряглась, никак не ожидая, что обещанная ею прогулка начнётся с распри.

– Максим, – повернулась она к "охотнику", – давайте не будем устраивать войну!

– Простите, Эльбер, но лицедейничать не приучен, – Масканин невозмутимо перенёс внимание на Уэсса и сказал ему в глаза: – Насчёт вас, капитан, у меня иной приказ. И приказ этот мне не нравится. Очень я, знаете ли, обрадовался, когда узнал, что придётся нянчить велгона.

– Максим! – попыталась осадить его Эльбер. – Я ведь тоже велгонка.

– Вы – другое дело. Вы – наша. А он, простите, пока ещё нет.

Доктор глубоко вздохнула.

– Я вас прошу, Максим, давайте не будем нагнетать обстановку, а?

Масканин невозмутимо выдержал её взгляд.

– Да, вы правы, – отозвался он.

– Тогда идёмте, господа.

И она пошла первой, не оглядываясь и сохраняя молчание. На стоянке у КПП Эльбер показала рукой на красный ирбис, распахнула дверцу со стороны водителя и жестом пригласила спутников в машину. Уэсс уселся спереди, Масканин разместился на заднем сидении. И как только хлопнула последняя дверца, Эльбер повернула ключ зажигания и нажала на газ. Ирбис плавно выехал из ворот.

Машина неслась по пригородной дороге, влившись в вереницу легковушек, редких автобусов и порожних грузовиков с открытыми кузовами. Вдоль обочин мелькали огороженные невысокими тынами деревянные и каменные дома, проплывали озимища – поля к началу ноября уже давно успели засеять.

У развилки Эльбер притормозила, свернув на дорогу к уездному городку Бугульменску.

Каких-либо глупостей от Уэсса Масканин не ждал, но держался настороже. Историю велгонского капитана Максим знал от Безусова, знал, что его не ломали, а наоборот – очень старательно обхаживали. Уэсс зачем-то был очень нужен Безусову и Семёнову. Ведал Масканин и то, что капитана ждёт впереди – то, что должно произойти через час-другой. И честно себе признаваясь, Максим не хотел бы оказаться на его месте. Что будет, то будет, – решил он. Главную роль в предстоящем действе должна играть Эльбер Викс, а ему, Максиму, отведена роль скорее свидетеля. И если Безусов не ошибается в Уэссе, то Масканин этой ролью и ограничится.

Ирбис мчал по дороге, Эльбер продолжала молчать. Молчал и Масканин. Уэсс то поглядывал на дорогу, то бросал взгляды на доктора. И наконец, он не выдержал: