Прокудин Николаевич - Сокровища флибустьеров

"Вроде бы направление выбрано правильное", — решил он через пять минут.

Шли долго, почти целый день. Сначала поднялись на хребет, затем спустились в лощину, вновь штурмом взяли высоченную сопку. На вершине перед их глазами открылся великолепный вид. Внизу под обрывом, между высокими хребтами, сверкая на солнце, бежала и пенилась, преодолевая пороги, быстрая речка.

— Красота-то какая! — невольно вырвалось восклицание у романтически настроенного Сержа. Его спутники не откликнулись, а рухнули без сил в траву. Даже неприхотливая и опытная бабуся-таежница совсем умаялась.

— Приустала я с вами! Силушек моих женских больше никаких нет! Дале не пойду, шагайте одне. Вот вам речка в поводыри. Это Акколь. Она пересекает все плоскогорье и доведет вас до самого Аргута, там поселок Беляши, но вы его лучше обойдите стороной, от греха подальше. Затем — слияние с Катунью и ваша цель — поселок Иня. Поспешайте, вам еще верст восемьдесят пехом топать. В саму речку не лезьте, утопните!

Бабка Пелагея по очереди поцеловала и перекрестила каждого гостя, особенно нежно юную Стешу, что-то прошептала ей на ухо. Девица, смущенно хихикнув, густо покраснела. Старушка низко поклонилась им в ноги, путники ответили ей тем же.

— Что тебе бабка сказала? — строго спросил полковник.

— Пожелала много деток, — ответила с улыбкой туземка, — велела не откладывать это дело в какой-то долгий ящик, задирать почаще вверх ножки. Только я не поняла, при чем тут ящик? Разве детей у вас делают и в ящик кладут?

Сергей в ответ громко рассмеялся, пообещал, что смысл всего сказанного бабусей пояснит немного позже, на привале.

Дальнейшее продвижение вдоль реки прошло без особых приключений. Видимо, повезло. Было много впечатлений, словно ожили иллюстрации журналов "Вокруг света" или "Юный натуралист": однажды они случайно спугнули отощавшего медведя, затем увидели на склоне пасущихся горных оленей. Сергей принял решение незаконно открыть сезон охоты. Вскоре подстрелили козу. Гийом умело разделал тушу, зажарил ее на костре и, восстанавливая силы, покинувшие молодые организмы, путники съели ее за один присест. Снежный Славан, будучи вегетарианцем, обошелся пирожками с картошкой, взял да и умял всю бабкину стряпню в один присест!

Каждый день экспедиция, соблюдая все меры предосторожности, преодолевала по пятнадцать километров. Шли спешно, но с оглядкой. Все жилища обходили стороной, а завидев лодку на реке или вертолет в небе — укрывались в непролазных дебрях.

Шли- шли и наконец-то пришли! Ура! Вот и он, долгожданный поселок Иня: несколько рядов простеньких бревенчатых избушек.

Курьер Николай Николаевич (а шеф питал слабость к людям, носившим одинаковые имя и отчество, считая это признаком стабильности и постоянства) уже терял терпение, потому как оставалось лишь три дня до срока. Ему давно осточертело жить в палатке и изображать заядлого рыбака. Даже выловленные хариусы сердце старого рыбака не радовали, и когда на его бивуак вышли наши заблудшие путешественники, он от души выматерился. Но затем сменил гнев на милость, до того жалко выглядели усталые и слегка одичавшие путники. Он даже прослезился при виде Славана, в рванье и лохмотьях. Покусанная алтайскими комарами девушка едва передвигала ноги и тоже имела несчастной и замученный вид.

— Эк, вас потрепало! — присвистнул курьер после обмена со Строгановым условленными опознавательными сигналами.

— Как рыбка? Величиной с кита? — весело спросил Серж у курьера, пропахшего за эти дни костром и рыбой.

— Какое там, даже на китенка не тянет… — ответило доверенное лицо шефа Сан Саныча-сана. — Вон в палатке для вас цивильная одежда, документы и деньги! Денег сто пятьдесят тысяч. Пачка тысячерублевыми купюрами и пачка пятисотенных. Шеф сказал, что это твоя зарплата и командировочные за пять месяцев. Насчет увольнения и выходного пособия еще рано говорить. Это при личной встрече обсудите. Однако… — курьер нерешительно замялся. — Вас должно было быть трое, а с вами еще какой-то громила! Не было такого уговору, полковник! На него одежды нет. Численность вашей свиты растет в геометрической прогрессии!

— Что поделать, сироты! Дети лейтенанта Шмидта, так сказать, — ухмыльнулся полковник своей шутке. — Внеплановый довесок, мужичок-лесовичок! Скажем так: экспромт. Познакомься, это Славан Денщик.

Йети покосился на Строганова, не зная, обижаться надо в данной ситуации или поддакивать. Нахмурился, но промолчал.

— Денщик, говоришь? Это барство, Сергей Иванович, в наше время денщиками обзаводиться!

А Серж, облачаясь в джинсовый костюм, продолжал хохмить и балагурить:

— Да какой из него денщик! Неуклюж и неповоротлив. Он наш верный проводник и надежный телохранитель. Лесной чемпион, местный Валуев!

Курьер наконец-то улыбнулся и одобрительно кивнул головой: мол, в тайге такой человек не помешает.

— Желательно и его бы тоже приодеть во что-нибудь приличное, — продолжал гнуть свою линию Серж.

Николай Николаевич, по доброте душевной, согласился, снял с себя брезентовый плащ-дождевик, накинул его на Славана, получилось что-то похожее на походную куртку, с короткими рукавами. Из непромокаемых резиновых штанов, коротко обрезав их, сделали модные шорты. Шляпа на огромной голове не держалась, поэтому ее подвязали веревочками — вышла великолепная панама.

— Ну и как? — поинтересовался довольный обновам снежный парень.

— Видок у тебя, как у законченного дебила, — прыснул в кулак проводник Ник-Ник. — Настоящий недоумок, сбещавший из дурдома! А ну, шагайте живее отсюда! Не то и меня с вами заодно загребут бдительные стражи порядка! Лично я свое поручение выполнил — и теперь мое дело сторона! С богом, ребята! Я же порыбачу, для маскировки, еще денек-другой…

Теперь необычной экспедиции предстоял долгий, полный опасностей путь по реке, до самого города Бийска, где находилась ближайшая железнодорожная станция. А это почти триста пятьдесят километров! Серж накачал доставленную курьером четырехместную резиновую лодку затем приятели, дружно поддерживая ее со всех сторон, спустили на воду и, помахав на прощание, оставшемуся на берегу курьеру поплыли навстречу неизвестности.

Как говорится: "Безумству храбрых — поем мы песню"! Но поёт ее, как правило, не тот кто рискует, а то кто наблюдает. С этой минуты путешественники начали выдавать себя за обычных "диких" туристов. В день им удавалось преодолевать по десять-пятнадцать километров, не больше. Свободного места в лодке не оказалось ни дюйма, неуклюжий громила Денщикедва помещался. Но, как говорится: в тесноте да не в обиде…

Маршрут был не легким даже для опытной команды сплавщиков, а не то, что для группы дилетантов. Поэтому шли на лодке медленно, пороги, быстрину и водопады обходили стороной — берегом.