Ярослав Смирнов - Охотник на звездном снегу

— Ну-ка, падла, — произнес он звенящим голосом, — подпрыгнул и ушел.

«Легионер» на секунду замер, недоуменно таращась в сторону Лекса: тот стоял в темноте и к тому же говорил по-русски.

Лекс понял это, но злости меньше не стало.

— Я кому сказал? Сдернул, задрота, срочно!

На этот раз «легионер» уяснил все, кроме одного термина. Однако он почему-то не растерялся и не завозмущался.

Неторопливо поднявшись на ноги, «легионер» перешагнул через женщину — та молча повернулась на бок и скорчилась, подтянув ноги к подбородку, — и сложил руки на груди.

— Конкуренты? — произнес он насмешливо. — Вообще-то я не слыхал, чтобы на один уровень две команды пускали. Хотя без разницы. Вали отсюда, я за удовольствие заплатил.

— Заплатил?.. — переспросил Лекс, приближаясь к нему. Злоба проходила, уступая место холодному расчету. Ну что ж, мужик не старый, лет сорок, крепкий, метра два точно будет… и мышцастый. Не стыдно такого сделать.

— Ну… заплачу еще, — с заминкой произнес «легионер». — Ты давай топай отсюда, себе другую найдешь, и не вздумай инструктору сказать, что видел. Убью!

— Ай-яй-яй, — с веселой бешеной нежностью проговорил Лекс. — Какие мы страшные.

Он уже решил не убивать «легионера».

— Ты таких не видел, гнусь штатская, — насмешливо ответил тот. — Я двадцать лет в армии оттрубил, пока из легионеров не выгнали. За то, кстати, что парочку таких, как тебя, ненароком укокошил.

Лекс невольно остановился.

— Ах, так ты еще и настоящая рожа в солярке! — с радостным изумлением воскликнул он. — Ну, брат-вонючка, тогда извини!

Легионер отшатнулся, багровея.

— Что?!. — заорал он.

— Ну, иди сюда, — пригласил Лекс, отбрасывая в сторону шлем и автомат. — Померяемся членами.

Легионер осклабился и стал в стойку.

— В Охотников решил поиграть, штафирка недорезанная?.. — прошипел он, пританцовывая. — Насмотрелся сказочек по тривизору… Я тя щас уделаю, дитё рекламы…

С этими словами он полетел вперед, молотя кулаками воздух.

Ну и дурак, руки-то у меня длиннее… нырок, уход… и получи.

Легионер рухнул на землю, но тут же, отплевываясь, вскочил на ноги.

…вот ведь — большой шкаф, а падает не очень громко… крепок, ничего не скажешь… и ногу высоко задираешь… а вот… б…

Лекс еле увернулся в последнюю долю секунды; кулак легионера угодил не в висок, а в челюсть: хорошо, не сломал.

…сменим тактику… на-ка тебе двоечку… и в печень… и с разворота… и уж извини.

Лекс не стал добивать, отскочил, переводя дыхание: легионер стоял на коленях, ткнувшись головой в траву, и громко хлюпал, с трудом дыша раздавленным носом. Левая рука у него была сломана в запястье.

— Э, нет, — проговорил Лекс, уловив движение противника и отшвыривая ногой автомат в сторону. — Ты ж был такой уверенный в себе…

Легионер выпрямился, обратив окровавленное лицо с вытаращенными глазами к Лексу. Потом он сделал неуловимое движение — и в правой руке у него оказался нож: армейский, боевой, широкий, с хар-рошим таким кровостоком…

Эмпузу тебе… сам знаешь куда, подумал Лекс, отскакивая в сторону. От такого ножа фальшивый бронекомбинезон не спасет.

Он выхватил свой клинок. Хоть тупой — но все же.

Видимо, легионер знал, какие ножи даются в комплекте с комбезом, потому что он заулыбался и задвигался активнее.

Надо было ему ногу сломать, с легким сожалением подумал Лекс, наблюдая за перемещениями противника. Нет, вы гляньте, как, оказывается, неплохо легионеров готовят… ты смотри, почти попал.

— Сначала я выпущу кишки тебе, — прошипел вдруг легионер, — а потом из этой шлюшки шнурки нарежу и инструкторам скажу, что это сделал ты, штафирка гнойная…

Лекс бросил взгляд на женщину, про которую совсем забыл: она так и лежала спиной к дерущимся, не пытаясь убежать, только совсем сжалась и закрыла глаза руками.

Расчет ушел, злоба вернулась.

— Я передумал, — сквозь зубы процедил Лекс, отбросив свой затупленный клинок.

Легионер взрыкнул и сделал выпад. Лекс аккуратно ушел в сторону, перехватил руку с ножом своей левой с перехлестом правой, вытянул — хорошо, далеко, сам Сигал мог бы позавидовать, — почти нежно забрал нож, и, довернув противника, ударил его ножом в живот — чуть выше и левее пупка, — провернул клинок и дернул его вверх.

Легионер захрипел и забулькал.

Лекс выпрямился, вытер нож о колено. Злоба ушла, было спокойно… хотя руки немного дрожали, а еще саднило левое плечо.

А… чтоб тебя. Задел-таки. Сильно течет, что ли?

Лекс стал поспешно стаскивать комбинезон с левой руки: он уже не раз видел, как такие вот незначительные ножевые царапины превращались в проблему.

Нет… слава Девятнадцати, артерия не задета.

— Что… не может быть… — услышал он захлебывающийся хрип.

Лекс посмотрел на легионера. Тот лежал на спине, зажимая развороченный живот руками, и выпученными глазами таращился на него. Сквозь пальцы сильно текла кровь.

Что ж… сам напросился. Чего уж теперь пялиться?

— «Пурпурум Лабарум»?!. — прохрипел вдруг легионер, тыча дрожащим пальцем в левую сторону рубашки Лекса. — Ты — Охотник?!

— Ну да, — удивился Лекс. — А что тут странного?

— Но ведь… Охотникам… на Забдицению… запрещено…

— Что-о?..

В голове у Лекса словно разорвалась осветительная граната: странные взгляды… «в нашем магазине лучше»… «мифологические существа»…

— Кто тебя… мог послать в аттракцион? Ведь ты… или ты и есть тот самый?..

Лекс стремительно наклонился над умирающим легионером.

— Что? Что ты сказал? Говори!..

Лицо легионера исказила злобная гримаса. Он с трудом приподнялся, ухватившись за Лексову штанину и раздельно, в три приема, проговорил, плюясь кровью:

— Когда будешь подыхать… вспомни… триария спецназа Гая Марния Цамбусту…

Глаза легионера закатились. Он разжал руку и стукнулся головой о землю.

Лекс медленно выпрямился.

Все чудесатее и чудесатее… нет чудес страньше… ай… я заблуждаюся…

Эмпузу тебе в Цамбусту. Цамбусту тебе в Эмпузу… на Забдицении.

Лекс затряс головой и хлопнул себя ладонью по лбу. Сбить точку сборки. Спокойно, спокойно. Что? Пора уходить.

Так. Шлем. Замки.

Где автомат? Вон он.

Слабый звук привлек его внимание — не то всхлип, не то стон, не то взвизг.

А, чтоб… женщина.

Помедлив долю секунды, Лекс бросился к ней.

Женщина по-прежнему лежала на земле в позе эмбриона. Лекс наклонился; она тоненько, как-то неестественно поскуливала, даже, скорее, поскрипывала, сотрясаясь: ее била крупная дрожь.

У Лекса мелькнула диковатая мысль, что это все-таки кукла. Он никогда не слышал, чтобы люди издавали такие звуки.

Помедлив еще секунду, он осторожно дотронулся до ее плеча.

Женщина мгновенно перестала дрожать — и дышать, кажется, тоже.