Алексей Гравицкий - Четвертый Рейх

— А садовники?

— Какие садовники?

— Ну, твари эти, клубни. Местные жители, что кинулись на нас. Как она к ним относится?

Кадзусе вздохнул.

— Гретхен рассказала мне, что с ними ей интересно. Эти медузы или, как вы выразились, клубни, с ней… играют.

— Вы уверены?

— С ее слов. Со слов больной девочки. Играют… Но, если честно, мне кажется, что она не врет. Даже животные реагируют на больного человека, кошки или собаки… А уровень разумности местных жителей нам не известен. — Кадзусе устало опустился на постель. — Нам вообще ничего не известно. Ни о чем. Мы даже о себе ничего не знаем.

Он закрыл глаза.

Богданов не нашелся, что ответить.

А потом дверь распахнулась, и вошел уже хорошо известный им офицер Бруннер.

— Вас хотят видеть.

— Кто же на этот раз? — спросил Богданов. Кадзусе сел на кровати.

— Прошу вас. — Бруннер вышел из камеры.

Игорь поправил одежду — слава богу ткань костюма не мялась — и последовал за ним. В коридоре уже ждали Баркер и Мацуме.

— Официальный прием? — с улыбкой спросил Игорь.

Бруннер ничего не ответил, отвел глаза в сторону.

— Хорошо если не расстрел, — негромко сказал Баркер.

Офицер дернулся и посмотрел на американца. Тот взгляда не отвел.

Когда Кадзусе вышел из дверей, конвой привычно взял землян в коробочку и повел по коридору.

— Вы каждый раз водите нас разными дорогами. Боитесь, что мы сбежим? — поинтересовался Богданов.

— Отсюда невозможно сбежать, — равнодушно ответил Бруннер.

Баркер многозначительно хмыкнул.

— Сегодня вас ждет встреча с Великим Учителем. — Офицер говорил будто бы себе под нос, не громко, но так, чтобы космонавты хорошо его слышали. — Пожалуйста, будьте внимательны в разговоре с ним.

— Что вы имеете в виду?

Но Бруннер не ответил. Им навстречу двигался небольшой отряд людей, одетых в серебряное. Возглавлял его уже знакомый Богданову Клейнерман.

Оба офицера остановились и вскинули руки.

— Герр Бруннер.

— Герр Клейнерман. Это господин Богданов и его спутники. — Бруннер повернулся к Игорю. — Сейчас вас будет сопровождать герр Клейнерман. Он проведет вас к Великому Учителю. Увидимся снова после визита. На этом месте.

Солдаты расступились, как показалось Игорю, нехотя, и отступили назад. Их место заняли серебряные здоровяки. Все та же униформа, похоже, но знаки в петлицах были совершенно иными. К тому же, новая стража отличалась ростом, все как на подбор верзилы.

Клейнерман подошел ближе.

— Рад с вами познакомиться, так сказать, официально. — Он коротко кивнул и улыбнулся.

Игорь покосился в сторону застывшего статуей Бруннера и молча кивнул.

— Ну что ж, — Клейнерман заулыбался еще пуще, — мы можем двигаться дальше.

— Как вам будет угодно, — тактично ответил Богданов.

Серебряный конвой вывел землян в центральный зал, с бесконечной колоннадой, которая вела к огромным дверям со свастикой.

— Это что, рота почетного караула? — спросил Баркер у Клейнермана, указывая на несколько десятков человек стражи, что стояли у ворот.

— Это солдаты полка личной гвардии Великого Учителя. — Клейнерман окинул Кларка взглядом. — Лучшие из лучших. Немцы чистейшей крови. Арийцы. Настоящие арийцы. Именно такими они и были…

Тема явно ему нравилась, но он не был оратором. Говорил коротко, будто телеграфировал.

— Их отбирали с рождения. Их родители прошли все проверки. Генетическая чистота. Лучшие по всем критериям. Цвет волос, кожи, умственные показатели, физическое развитие. Рост не менее двух метров. Спецшкола. Спецкурс.

— Спец-всё-на-свете, — буркнул Баркер.

Клейнерман сделал вид, что не заметил реплики.

— Учитывая увеличенное тяготение нашей планеты, мы считаем сохранение роста очень важным. Немецкий солдат не имеет права на вырождение! Немецкий солдат — это квинтэссенция воинского духа. И чем выше в нем дух, тем выше он сам.

Богданов понял, что Клейнерман гордится последним каламбуром, и вежливо улыбнулся. Баркер хмыкнул и нагло добавил:

— У нас говорят, что чем выше шкаф, тем громче он падает.

Клейнерман остановился и обернулся к нему всем корпусом. Стража тоже замерла на месте. Вышколены солдаты были идеально.

— Типично плебейская точка зрения, — сквозь зубы, не теряя ухмылки, прошипел Клейнерман.

— Могу при случае ее доказать, — с американской улыбкой во все тридцать два зуба ответил Баркер.

— Вряд ли вам представится такой случай. Каждый из этих солдат в совершенстве владеет стрелковым оружием.

— По мишеням каждый может…

— Я с удовольствием бы посмотрел, как вы обращаетесь с оружием. Хотя бы в тире. Хотя бы где угодно.

— Всегда к вашим услугам.

Клейнерман уже без улыбки кивнул и ушел вперед.

— Что узнали? — вполголоса поинтересовался Богданов.

— Они никогда не воевали, — ответил Баркер. — Колонизация планеты проходила мирно. Разве что постреляли немного по местным и все.

— Это хорошо…

— Это плохо. — Кларк покачал головой. — Будь они вот теми медузами…

— Кем?

— Ну, медузами… Штуковину с щупальцами помните, скакала там, снаружи…

— А, клубни.

— Кто?

— Не важно. — Богданов махнул рукой. — Я понял, о ком вы.

— Так вот, будь они этими, ну вы поняли… Я бы подумал, что это хорошо. Но мы имеем дело с людьми. А для человека отсутствие насилия — очень дурной фактор. В обществе накапливается напряженность. Как котел под плотно подогнанной крышкой. Что-то должно произойти.

— Я понял… — Игорь замолчал.

— Клубни, — хмыкнул себе под нос Баркер. — Надо же.

Тем временем конвой подвел их к воротам.

Вблизи эта конструкция поражала воображение. Казалось, что створки подпирают небеса. И действительно, часть потолочного свода была расписана таким образом, что бы складывалось впечатление, что смотришь на небо! Но не местное, а то, далекое земное голубое небо, по которому бегут легкие облака…

Ощущение было таким живым, что Игорь потряс головой.

Не может быть!

Клейнерман наслаждался произведенным эффектом так, будто лично расписывал потолок.

— Прошу! Великий Учитель примет вас! — сказал он с максимальной торжественностью.

И двери стронулись с места.

Все! Целиком! Две огромные двадцатиметровые створки легко, без скрипа пошли внутрь. По затылку пробежал прохладный ветерок. Игорь успел оценить толщину дверей, где-то с локоть, и удивиться тому механизму, который двигал всю эту махину. Тут, в средневековом готическом замке, с примитивным, хорошо не свечным, освещением, механика такого уровня поражала. Даже ехидный Баркер стоял, раскрыв рот.

Но Богданов помнил лабораторию, огромные колбы и профессора Цукермана.

Четвертый Рейх был совсем не таким простым, патриархальным мирком, каким хотел казаться.