Ник Трой - С петлей на шее

Дорогой читатель!

Я не понаслышке знаю людей, что даже в незначительной мелочи могут увидеть намек на провокацию или, еще хуже, ХОТЯТ. Им страшно хочется мистификаций и шокирующих догадок. Без элемента тайны просто не могут жить, компенсируя собственную серость буйной фантазией. Такой сорт Богом избранного Человечества запросто может увидеть причину плохого самочувствия домашней кошки во всемирном заговоре производителей кошачьего питания. Мол, ненавидят гордых родственников львов и желают всех извести. Садясь перед телевизором, эти Пуаро понимают, что телепередачи призваны зомбировать социум, лишать воли. А дальше снежным комом собираются производители сигарет, алкоголя, компьютерных игр, презервативов и китайских детских игрушек…

Итак, набирая в легкие побольше воздуха, считаю своим долгом предупредить:

Описанные в данной книге события не имеют никаких политических оттенков и подводных течений. Высказанные мысли не подталкивают к принятию каких-либо форм религиозного мышления и тем более не оскорбляют их. Конфессиональные споры также не были целью написания книги. Автор не ставил перед собой задач агитировать к блокаде техногенного, психологического, духовного или иного (нужное подчеркнуть) пути развития. Роман не призван разрушать или созидать основы и устои общества…

Уф! Вроде бы все сказал:)

Приятных фантазий!

P. S. Отзывы и предложения вы всегда можете отставить на моей страничке в контакте или по адресу: nikolay.borodin@mail.ru

— С пиндосами не пойду! — категорично заявил я.

Прапорщик, похожий на огромную жабу, кисло поморщился. Качнулся вперед, обдавая стойким запахом раздражения и пота. Густым голосом, бурлящим в мешках двух обвислых подбородков, строго выдал:

— Не с пиндосами, ёпт, а с бывшими военнослужащими армии США, что теперь поступили под наше командование! Я сколько раз говорил — никаких националистических настроений в Гарнизоне! Говорил?!

Я поморщился, только нравоучений мне не хватало. Голова трещит от лекарств, кажется, что сейчас лопнет, как перезрелый арбуз. Раны на ногах только стали заживать, невыносимо зудят под бинтами. А мне тут прописные истины втолковывают!

Я осмотрелся в поисках стула: небольшая комнатушка четыре на четыре квадрата, на покрытых облезлой штукатуркой стенах слой пыли и грязной паутины. По центру комнаты рассохшаяся столешница полностью скрыта под ворохом бумаг, в углу обшарпанный сейф. Сесть некуда.

Я облокотился на стену, устало сказал:

— Камрад, да пиндосы… пардон, америкосы, ведь первыми спину покажут! А кому оно в «метели» надо?! Подставляешь, камрад! Ей-богу, подставляешь!

Васильич побагровел, надул щеки для важности и уставно выкатил маслянистые глаза. При довольно большой комплекции и блестящей от пота лысине стал еще больше похожим на надутую жабу. Некоторое время он буравил меня взглядом, потом отчеканил:

— От-тставить р-разговорчики, хантер! Не камрад, чтоб тебя, а «товарищ прапорщик»!

Ага! Припекло, раз Васильич наедине о чинах заговорил!

Вообще-то Васильич мужик хороший, никогда не подставит и не дергает лишний раз. Понимает, что каждый день у смерти на мушке ходим. Да и к людям относится с уважением. Но идти с американцами в «метель»… Бр-р! Никогда! Был у нас уже такой опыт, печальный, надо сказать. Бывший лидер звена хантеров, где была тройка пиндосов, рассказывал: американцы любители в самый горячий момент, когда огневая поддержка требуется больше всего, выкрикнуть: «Уносим задницы!». И тут же бросаются врассыпную, как зайцы! И ребят подставляют, собаки, и сами гибнут. Сколько уже наших там осталось…

— Не пойду, — сделал я лениво-наглое лицо. — Либо давай патруль с вертушкой, либо я сижу в казарме!

Прапорщик всплеснул руками.

— Да ты что?! Какая вертушка, Костя?! Сам же утром докладывал, что «метель» дня на четыре зарядила! Да и то сказать, чует мое сердце, последняя вертушка у нас осталась…

«Метель» и правда на улице была такая, что и в танке ехать жутко. А о вертушке я ему так брякнул, чтобы точно не согласился. И вот тут-то, когда беседа зашла в тупик, и нужно высказать все, что требуется.

— Пачка доксициклина [1] Доксициклин — противобактериальное средство из состава армейской аптечки. и три пачки анальгина, — все так же лениво сказал я.

На помятом лице Васильича, с отметинами бессонных ночей и нервотрепки от женщин и «отставных», отразилось облегчение. Глазки засияли, толстые губы ленивыми гусеницами расползлись в улыбке.

— Ну ты и оборзел, зараза, торги устроил! — счастливо выдохнул прапорщик, но тут же посерьезнел. — Доза доксициклина и пачка анальгина… Не больше!.. И не кривись! Сам знаешь, что с лекарствами напряг! Эх, вот бы фабрику найти…

Васильич мечтательно вздохнул и потянул из кармана ключи.

Пока «товарищ прапорщик» гремел ключами и открывал сейф, я закурил. Горький дым уже давно не приносит удовольствия, потому как больше одной сигареты в сутки позволить я себе не могу по одной простой причине — сигарет в достатке нет. Хотя, конечно, можно было бы выкурить к чертовой матери всю пачку, да потом бросить. Одной проблемой стало бы меньше. Но, во-первых, бросать я совершенно не хочу. Хоть что-то остается из старого мира, привычное, хоть и вредное. А во-вторых, в разведывательных рейдах мне регулярно попадаются сигареты. Хоть одна, две, реже — целый блок. Когда как повезет. И как тут бросать?! Есть даже в-третьих, но та причина совсем уж притянутая за уши. Тяга к сигарете может снизить бдительность на посту, а «пискун» или «ловец» всегда подкрадываются незаметно…

Васильич громко копается в сейфе, шелестит хрустящими пачками медикаментов. Почти полностью зарылся в узкий, выкрашенный облупившейся черной краской сейф. Даже жутко становится, как прапорщик, размером с бегемота, умудряется проделывать такое? Снаружи остались только ноги и… гм, талия, скажем.

Мокрая на спине джинсовая рубашка Васильича почему-то невероятно раздражает. Навевает мысли об утраченном рае гигиенически чистых ванных комнат и душевых. Шампунях, дезодорантах, мочалках, питьевой воде в кранах…

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, я сел на край стола. Раскопал из вороха каких-то бумаг пепельницу, немедленно щелкнул по сигарете, стряхивая пепел. От нечего делать толкнул пальцем свисающую с потолка лампочку без абажура. Тени послушно качнулись, то удлиняясь, то исчезая. Залитая тусклым желтым светом комната причудливо поплыла. Голова сразу закружилась, никогда не переносил морской болезни. Пришлось схватиться за лампочку, останавливая каскад теней. Тут же ругнулся и схватился обожженными пальцами за мочку уха.