Игорь Чужин - Странник. Переступи через беду и отчаянье

сбегаю, проверю окрестности и срублю палки для носилок, а волокушу мы сделаем у

дороги.

Катя вышла из грота и скрылась за скалой, а я стала упаковывать вещи. Идея

тащить Игоря на носилках мне очень не нравилась, но я не стала возражать Кате,

понимая, что мне ее не переубедить. От известия о появлении скелетов у меня

буквально затряслись поджилки, а душа ушла в пятки. Внутри меня снова проснулись

отголоски животного ужаса, который я испытала в заброшенной усадьбе и поняла,

что нам с Катей остается только бежать отсюда сломя голову. Тащить тяжеленного

мужика на горбу двадцать километров задача невыполнимая, поэтому от гниющего

полутрупа нужно срочно избавиться! Однако Катя девушка непредсказуемая, и она

наверняка не согласится бросить Игоря, поэтому мне остается только помочь ему

умереть. Если бы у меня была хотя бы малейшая надежда вылечить Игоря, то я

никогда даже и не подумала о том чтобы лишить его жизни, но сейчас он стал для

нас с Катей смертельной обузой.

Я стала обдумывать способ, которым можно упокоить бывшего любовника, ставшего

причиной всех моих бед и несчастий. Простой способ лишить Игоря жизни пришел мне

в голову довольно быстро. Легче всего было задушить находящегося без сознания

человека, заткнув ему рот тряпкой. Следов на теле Игоря не останется, и его

смерь, будет выглядеть естественной.

Неожиданно мое сердце пронзила острая боль, и я поняла, что это совесть пытается

удержать меня от убийства. Отдышавшись, я пересилила минутную слабость и зло

ответила своему второму я:

- Только не нужно делать из меня чудовище! Да, я когда-то любила Игоря, но

теперь любовь испарилась как утренний туман, а в душе осталась только пепел и

ненависть. Бог видит, что я не хочу смерти Игоря, но он и так обеими ногами в

могиле, а у нас с Катей есть хотя бы призрачная надежда выжить! Хорошо быть

доброй и ласковой, когда не надо ничего делать и ни за что отвечать! Если я

проявлю слабость, то меня просто не станет, и тебе некого будет обвинять в

жестокости!

Закончив войну с совестью, я продолжила собирать вещи. Вскоре вернулась Катя с

двумя палками в руках, с помощью которых мы изготовили подобие носилок, привязав

к ним веревками два плаща. Сооружение получилось неказистым и хлипким, но пару

часов должно было выдержать, а у дороги Катя обещала сделать волокушу. Мы

перенесли Игоря на носилки и с трудом вытащили их из грота. Вопреки моим страхам,

Игорь оказался на удивление легким и при его высоком росте весил всего килограмм

шестьдесят - шестьдесят пять. Однако вместе с дорожными сумками наша ноша была

неподъемной, и мы решили оставить сумки в гроте, а затем вернуться за ними.

Больше двух часов мы тащили Игоря на носилках, преодолев за это время меньше

километра, а нам предстояло пойти еще двадцать. От изнеможения мы несколько раз

роняли свою ношу, после чего Игорь перестал стонать в беспамятстве. Удары об

землю не улучшили самочувствия больного, но наши силы тоже были не беспредельны

и скользкие от пота палки выскальзывали из рук. Когда я решила, что мои руки вот-вот

оторвутся, мы, наконец, вышли к старой дороге, заросшей по колено травой.

Катя, немного передохнув, отправилась за сумками, а я решила привести в

исполнение свой план, для которого наступил подходящий момент. У меня не было

даже моральных сил дальше тащить проклятые носилки, поэтому совесть скромно

помалкивала. Я страстно хотела жить, а гниющий на носилках труп, стоял на пути к

этой цели. Я взяла в руки тряпку и заткнула ею рот Игоря. Поначалу ничего не

произошло, но через минуту тело Игоря выгнулось дугой, и он открыл глаза. Липкий

пот потек у меня по спине и я в ужасе прижала тряпку к лицу жертвы изо всех сил.

Игорь начал задыхаться и попытался оторвать мои руки от своего лица, но я давила

все сильнее, а силы Игоря таяли с каждой секундой.

Мощный удар отбросил меня в кусты, словно тряпичную куклу. Непонятная сила,

словно кувалдой ударила меня в грудь, и выбила воздух из легких. Несколько минут

я корчилась на земле и мучительно пыталась восстановить дыхание. Придорожные

кусты были покрыты колючками, поэтому я выползла из кустов, словно ободранная

кошками и заплакала от обиды и боли.

Игорь сидел на носилках, раскачиваясь из стороны в сторону, и глядя на меня

мутным взглядом, спросил:

- Лена это ты? Что со мной случилось? Я ничего не помню.

Слова Игоря дали мне надежду на то, что он не помнит, как я пыталась его убить и,

заливаясь слезами, ответила:

- Да это я. Ты метался в бреду, а я пыталась тебя удержать, но ты меня ударил в

живот с такой силой, что я улетела в кусты. Теперь у меня все внутри болит.

- Прости меня Леночка, я не помню, как это произошло.

Прохрипев эти слова, Игорь повалился набок, и его вырвало, затем он снова

потерял сознание и начал бредить. На вторую пытку покушения у меня не осталось

ни моральных, ни физических сил, а если сказать честно то и смелости. Игорь,

даже находясь в беспомощном состоянии, едва не прибил меня как муху, поэтому

пусть судьба решает жить ему или нет, а я умываю руки.

Вскоре вернулась Катя и я рассказала ей свою версию произошедших событий и о том,

что Игорь приходил в сознание. День клонился к вечеру, и продолжать путь, стало

невозможно. Поэтому мы оттащили носилки с Игорем в сторону от дороги и

устроились на ночлег. Пока я готовила еду, Катя мастерила волокушу, затем мы

вместе с ней обработали язвы на теле Игоря и накормили его обрывшей уже ухой.

Когда мы закончили все дела уже окончательно стемнело. О ночном дежурстве не

могло быть и речи поэтому, доверив свою судьбу воле случая, мы заснули прямо на

голой земле у прогоревшего костра.

Следующую неделю я помню только отрывками. Похоже, мы с Катей превратились в

загнанных ломовых лошадей, которые тащили свой груз к недостижимой цели только

по привычке. Игорь еще два раза приходил в сознание, однако вскоре опять впадал

в забытье. Язвы на его теле начали подсыхать, но он был очень слаб, и мы не

понимали, какие силы удерживают его среди живых.

К полудню седьмых суток мы доплелись до перекрестка, где лесная дорога

пересекалась с наезженным трактом, на котором были хорошо видны следы лошадиных

копыт и колеи от тележных колес. Следы оказались старыми, и их размыло дождем,

но все равно они были оставлены не более месяца назад.

Мы решили сделать привал, а затем решать, куда идти дальше. За последние два дня

мы довольно далеко ушли от кормившей нас реки, и запасы рыбы подошли к концу.

После привала Катя собиралась вернуться к реке, чтобы наловить рыбы на несколько