Владимир Пекальчук - Долина смертных теней

– Я и так знаю где, – спокойно ответил сталкер, – у меня за спиной.

– А то, что ты сейчас на мушке у нее, тоже знаешь? – Наемник попытался отыграть очко и снова проиграл.

– Знаю. Так и было задумано. Еще в Университете.

– Тогда, может быть, ты соизволишь объясниться? – тихо, но решительно потребовала Ольга.

Пустынник не обернулся, продолжая следить за тем, чтобы никто не схватился за оружие.

– Ты считаешь, это мне нужно объясниться? Тебе достаточно посмотреть на ветхую бумажку, чтобы начать считать меня врагом, а объясняться должен я?

– Да что вы его слушаете! – едва не взвыл Слепнев, теряя самообладание. – Он маньяк, монстр! Чего же вы ждете?!

– И это говорит человек, собравшийся убить тысячи ради своих непонятных целей? – изогнул бровь сталкер.

Макс покосился на Ворона, и тот ответил чуть заметным кивком. Может быть, у них будет шанс. Отвлечь внимание Пустынника, или кто он там, выхватив из кармана пистолет, и при этом резко дернуться в сторону. Если сталкер не убьет его наповал первым же выстрелом, будет шанс успеть сделать ответный. А там уже Ворон…

– Ты всегда все знаешь, не так ли? Рассчитываешь, что твоя ненаглядная Оленька будет на твоей стороне? А то, что ты всегда был для нее всего лишь инструментом, как и для Ставрицкого, тоже знаешь?

Макс сделал выпад вслепую, но реакция Пустынника его удивила: в глубине серых глаз промелькнула боль. Бесконечная, нечеловеческая, невыразимая никакими словами боль.

– Знаю.

Брови Ольги поползли вверх от удивления, а сталкер продолжил, обращаясь к ней:

– Оля, все смотрят на тебя и ждут твоего решения. Кому ты веришь? Мне или клочку бумаги, написанной подонками похлеще, чем Бах? Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой, но пожелтевшей фотографии, на которой не видно ни души, ни мыслей, доверяешь больше?

Рысь на миг закрыла глаза, колеблясь, – но только на миг. В следующую секунду Макс безошибочно прочел в них решение: будь что будет.

Ольга шагнула вперед, становясь рядом с Пустынником:

– Я тебе верю… но все же хотелось бы объяснений.

– Сейчас они будут даны. И вы все поймете, кто и как вас использовал.

Слепнев хотел было что-то сказать, но сталкер не дал ему этого сделать:

– Вас, Слепнев Семен Борисович, я обвиняю в попытке убийства сотен и тысяч людей ради своей корысти, в попытке переворота, захвата власти, а может быть, ваши планы шли еще дальше. Отпираться бесполезно, ибо я знаю все. И вы тоже это знаете. Потому будете молчать, пока я не разрешу вам говорить.

Сейчас все вы узнаете то, что не должны были бы узнать. Правду, как бы горька она ни была. Историю мира, который мы же и погубили. Вы узнаете все, абсолютно все.

Итак, начну издалека. Здесь разрабатывалось средство против эпидемии «химеры», и за основу разработок был взят – да, вы уже догадались – все тот же вирус «химеры». Ученым удалось удалить из генного кода вируса фрагменты, которые приводили к чудовищным мутациям – это оказалось несложно, ведь «химера» никогда и не была оружием. В результате получился вирус «Чистильщик», делающий своего носителя таким же быстрым и сильным, как и носители «химеры». Но «Чистильщик» просто не вызывает внешних мутаций и не разрушает мозг… почти не разрушает. А во всем остальном «Чистильщик» идентичен «химере» – изменения в цепочках ДНК они вызывают одни и те же.

Так вот, первое заблуждение касается названия. «Чистильщик» вовсе не планету от алчущих чистит, а мозги своего носителя от личности, в них содержащейся. Вот так-то.

Пустынник дал слушателям осмыслить новую информацию и продолжил:

– Побочный эффект вируса заключается в том, что он разрушает личность человека, не затрагивая остальной мозг. Носитель сохраняет интеллект, навыки и знания, но перестает быть человеком. Принципы, убеждения, понятия добра и зла, совесть, характер – все то, что делает нас людьми, – безвозвратно исчезает. Носитель становится просто умной биологической машиной, при правильной обработке превращающейся в идеального солдата. Ни совести, ни страха, ни сомнения. Мечта всех военачальников ушедших времен.

– Так вот что случилось с Бахом… – выдохнул Петруха.

– Именно. Он стал вторым успешным экспериментом. Тут еще есть интересный нюанс. Разрушение личности происходит не всегда в полном масштабе. Скорость мутации зависит от концентрации введенного вируса. Чем меньше концентрация, тем медленнее мутация и тем меньше разрушается личность. При минимальной концентрации мутация растягивается и человек остается самим собой. При критической – мутация происходит в считаные дни со всеми вытекающими.

Я подозревал Слепнева с самого начала, но только когда он заикнулся о концентрации, понял, что он знает все и собирается использовать вирус наигнуснейшим образом, превращая людей в бездумных послушных солдат.

Ну и последнее, что касается вируса. Организм человека отторгает его в четырех случаях из пяти, и носитель погибает. Чтобы получить сто суперсолдат, надо убить пятьсот человек.

– Твою мать, – тихо прошептал Ворон и с гадливым выражением лица отодвинулся от Слепнева.

Сергей с другой стороны поступил так же.

– Я так и знал, что панацея окажется дерьмом, – сказал он.

– Значит, ты… бывший Себастьян Бах? – спросила Ольга.

– Да.

– Но ведь у тебя есть личность! – запротестовала она.

– Конечно. Но это чертовски долгая и невеселая история.

– А у нас есть время, сынок, – негромко ответил Латышевский.

Пустынник кивнул:

– Ну что ж. Себастьян Бах был упакован в холодильник до лучших времен: благодаря вирусу он легко пережил этот анабиоз. Когда лет десять назад реактор угас – выбрался наружу. Новорожденный, один в большом и чужом мире.

– Душа без тени! – осенило вдруг Макса.

– Да. Именно так его и назвали краснокожие. Человек без личности, без убеждений, без стереотипов, без прошлого. Воистину – душа без тени.

– Ты имел в виду – тебя назвали? – поправила Ольга.

Сталкер покачал головой, пододвинул к себе стул, сбросил с него бумаги и уселся поудобней, удерживая бледного Слепнева под прицелом.

– Тогда это еще был не совсем я. Просто живая машина, наделенная интеллектом, но движимая только лишь инстинктами. Некоторое время он – ну или я, какая разница – провел здесь, на станции, временами спускаясь сюда, под землю, в поисках ответов. Лишенный личности и памяти, я все равно сохранил любопытство, к тому же понимание ситуации было ключом к выживанию. Я забирал отсюда бумаги и читал. Так узнал о своей прежней личности и о том, что со мной сделали. Ах, и кстати. Отчет с графиками концентрации тоже попался мне, так что искать его здесь смысла нету. Я его прочитал… и использовал. Сами догадываетесь как.