Андрей Валерьев - Фаранг (Дилогия)

— Папка, папка приехал!

На причал выбежали дети и Надя. Димка улыбнулся, выбросил всё из головы и счастливо захохотал.

'Я дома!'

Через неделю после того, как последний корабль с Большого острова перевёз в новый, пока ещё безымянный посёлок, последнюю партию людей и груза, небо затянуло тяжёлыми серыми тучами. Над морем, за горизонтом, засверкала зарница и холодный морской ветер временами приносил отдалённые раскаты грома. День шёл за днём, а небо никак не могло разродиться дождём. Что, впрочем, было неплохо, так как строительные работы перешли из разряда ударных в сверхударные и велись теперь круглые сутки. Женщин и детей удалось разместить в уже достроенных домиках крестьян, а раненых Виктор велел устроить в казарме, выгнав солдат под открытое небо. И всё равно места для почти трёх сотен обитателей посёлка катастрофически не хватало. А ведь надо было ещё и о рабах подумать…

'Блин!'

Витька проснулся и поковырялся в ухе. За плетёной стеной его дома снова громыхнуло, а в щелях закрытых ставень с удвоенной силой завыл ветер. Спотыкаясь в полутьме о ноги спящих вповалку людей, 'царь' выполз на крыльцо своего дома, поёживаясь от холодного ветра. На крыльце обнаружился Сенсей, который сидел, закутавшись в драную камуфляжную куртку, и смотрел, как по тёмному предгрозовому небу бегут низкие серые облака.

— Не спится?

— Нет, Витя, не спится. Выполз вот воздухом подышать, — в предрассветных сумерках лишённая растительности обожженная голова Димы смотрелась жутко, — душновато внутри.

— Да. Душновато…

Витя помолчал. Даже гуляющие по дому сквозняки не спасали — в двух комнатках его 'резиденции' сейчас жило тридцать человек.

— Что дальше, Дим?

Мельников серьёзно, без малейшего удивления посмотрел на друга и промолчал.

— Нет, правда, Дим… — Егоров потёр лицо, — что дальше?

— Помнишь, что ты Катерине говорил? 'Жить долго и счастливо'. Вот этим мы, Витя, и будем здесь заниматься…

'Да. Всё у нас получится!'

Несмотря на пасмурную ненастную погоду, в груди рос ком тепла. Ожидания счастья и радости. Егоров выудил маленькую фляжку с коньяком и отвинтил крышку.

— Ага, Димка. Именно так — долго и счастливо!

По крыше дома шумно забарабанили первые капли нового сезона дождей.

Год спустя.

— Привёз?

— Привёз. — Майор заговорщицки подмигнул и воровато оглядевшись, достал из своего личного баула большую картонную коробку.

— А…

— Вот.

Следом из сумы Шевченко на свет появились ещё три коробки поменьше.

— И ещё, сынку, вот. Это тебе. От меня.

С видом фокусника из необъятных недр своей сумы Пётр вынул ещё одну большую коробку. Витька прочёл название, посмотрел на картинку и с сомнением хмыкнул.

— Думаешь, нужно?

— Та ты що?!

Майор выпучил глаза.

— Ты сюда глянь, — украинец вытащил из заплечного рюкзака планшет, — глянь, глянь! Я то думал Катю для комплекту дождаться, но раз ты так… побачь сюды.

За всё то время, что Витя пребывал в роли царя всея… эээ… Манхеттена, он здорово наловчился соответствовать ожиданиям своих подданных. В подкорки сиамцев, манмарцев и даже рабов-фаангов был намертво зашит образ идеального Владыки.

Великий.

Мудрый.

Невозмутимый.

Поначалу Егорова постоянная игра на публику утомляла, но потом, то ли он пообвык, толи его народишко притерпелся к нестандартным выходкам своего повелителя, но дело пошло. В посёлке на тему власти царило полнейшее согласие и взаимопонимание — Владыка Вит не напрягает церемониями народ, а народ, соответственно, сквозь пальцы смотрит на сланцы, шорты и цветастую 'гавайку' навыпуск. Димка, Олег и Йилмаз, ставшие ему настоящей опорой, поначалу навязывали эдакий милитари-стайл, но таскать берцы в жарком и влажном климате никто не захотел — даже привыкшее к подобным вещам земное население. Так что оставшиеся в Нью-Васюках земляне, как в своё время жители Рио-де-Жанейро, были 'поголовно в белых штанах'. Женщины, конечно, носили сарафаны и практичные шорты, а местные по привычке обходились куском ткани, обмотанным вокруг бёдер. В общем, Витька особо не заморачивался, стараясь лишь себя слегка контролировать. Бегать по посёлку, размахивая руками и вопя во всё горло для Владыки действительно не по чину.

Но только не в этот раз. Увидев, ЧТО именно ему показывает на экране майор, Витька оросил не проглоченным кофе стол и, схватив мини-компьютер, выскочил на улицу.

— А то ж… хе-хе.

Шевченко отряхнул рукав, поднялся на ноги и пошёл к не выключенной кофеварке.

Снаружи доносились истошные вопли царька.

Витя, как и майор, благополучно переболели 'детской' лихорадкой и вместе со всеми жителями посёлка встретили окончание сезона дождей. Как и в прошлый раз он длился сто дней и доставил немало хлопот.

Честно говоря, не до конца оправившийся после аварии, сепсиса и последующего лечения, организм Господина Вита перенёс лихорадку на три с минусом. Ломало и выворачивало суставы, знобило и бросало в жар его знатно, но хороший уход, питание и заботливые руки любимой поставили Егорова на ноги. Провалявшись полтора месяца пластом, Витька ожил и выполз поприветствовать свой народ и заодно посмотреть, что происходит в Нью-Васюках.

С названиями, здесь вообще произошла хохма. Названия лагун — Круглая и Жёлтая прижились. И реку все так и называли — Река, а вот шутка про Манхеттен и Нью-Васюки пришлась всем по вкусу. Сначала люди просто шутили. Потом снова шутили, а потом как-то само собой названия прижились, и уши уже не резали.

В Васюках, невзирая на проливной дождь, шло постоянное строительство. Место, на котором стоял посёлок, было выбрано чрезвычайно удачно — вся вода моментально уходила вниз по склону, так что ни о каком потопе и речи не шло. За деревом строители далеко не ходили, валя высоченные пальмы прямо там, где намеревались строить очередной домик. За три месяца, что шёл дождь, строители поставили с десяток хижин и исполняющий обязанности Председателя Сельсовета Д. Мельников расселил в них приехавших вместе с ним землян.

В Резиденции Владыки стало сильно свободнее. Во всяком случае, дышать в доме уже получалось. Питание тоже отличалось от прошлого года большим разнообразием. Конечно, рыба и морепродукты составляли основу рациона, но и мясцо на столах тоже случалось. А уж про рис, картошку, овощи, фрукты и прочую зелень и говорить было нечего.

Виктор Катю не обманул. Дав обещание на берегу солёного озера больше никогда её не оставлять ни на день, он сдержал своё слово, так что назад, на 'большую землю', ушёл один майор. С собой он забрал два с половиной миллиона евро от Йилмаза и сто тысяч долларов россыпью — всё, что пособирали по карманам земляне. Предвкушавшие будущий навар, бирманцы и тайцы собрали всё золото, что у них было при себе. Топоры, ножи, наконечники местного производства. Пока получилось совсем немного — восемь килограмм, но, как заметил повеселевший майор, 'лиха беда начало'.