Алекс Орлов - Конвой

– Нет, сэр. По данным отпечатков ладони и радужной оболочки компьютер определил его именно так.

– А почему его не задержали сразу, как только он был опознан? У вас же есть специальные инструкции! – вспомнил Ральф Шендер.

– Он не стал дожидаться, сэр, пока мы его опознаем… – нехотя признался старший контролер.

– В каком смысле? – не понял его Ральф.

– Он вышел, воспользовавшись собственным кодовым ключом.

Шендер ненадолго замолчал, а потом отключился от связи. Задумчиво глядя перед собой, он сложил трубку и убрал ее в карман.

Дзефирелли с самого начала действовал в стиле, которого от него ожидали.

– Ловок, сволочь, – проговорил Шендер и нажатием кнопки вызвал секретаря.

Тод Мартин явился так быстро, будто материализовался прямо из воздуха.

– Тод, разыщи мне Инграма, немедленно…

– Слушаюсь, сэр.

– Иди.

Секретарь выскользнул за дверь, а Ральф сделал несколько шагов к кожаному дивану и небрежно на него завалился, уставившись в потолок.

По непонятным причинам птичка сама летела к кошке в лапы, и это была поистине золотая птичка. Золотая для кошки по имени Ральф Шендер.

Эдгар Хубер назначил за Дзефирелли пятьдесят миллионов. Потом, спустя неделю, он снова позвонил и довел цену до ста миллионов. Он полагал, что Ральфа не устраивает цена, но Шендер пытался убрать Дзефирелли всеми возможными средствами. А средства у контрразведки были поистине впечатляющими.

Однако Дзефирелли был настоящим асом и за свою агентурную жизнь похоронил немало врагов и персональных охотников. То ли профессиональный нюх, то ли безупречные агентурные сети помогали ему вовремя узнать об очередной засаде.

Ральф вздохнул. Он вспомнил, что скоро придется делиться с министром обороны, поскольку тот сыграл не последнюю роль в продвижении Шендера на пост заместителя. По взаимной договоренности, по истечении полутора лет Ральф должен был начать отчислять своему благодетелю тридцать процентов от заработанного. Или по сто пятьдесят миллионов в год упреждающими платежами.

Но делиться Шендеру не хотелось.

– Сэр, пришел мистер Инграм, – прозвучало из спрятанных под обоями акустических систем.

– Пусть заходит.

Ральф поднялся с дивана и встретил своего сообщника стоя.

– Что это с тобой? – спросил Инграм, войдя в кабинет.

– От тебя трудно что-то утаить.

– Ну, иногда я читаю по твоему лицу.

– И что ты читаешь сейчас?

– Не кривляйся, Ральф. Выкладывай, что случилось.

– Завтра вечером, в половине шестого, Дзефирелли будет у меня в кабинете.

– Здесь? – Инграм невольно огляделся, словно легендарный противник мог выйти прямо из стены.

– Естественно.

– Что, неужели старого лиса удалось поймать?

– Нет, он сам записался на прием.

– Тут какой-то подвох, – забеспокоился Инграм.

– Может, и подвох, но предварительно мы обыщем его со всей тщательностью.

– Колин Дзефирелли… В твоем кабинете… – произнес Инграм еще раз, словно пробуя на вкус эту информацию. – Честно говоря, мне немного не по себе.

– Да ладно тебе, – махнул рукой Шендер. – Что мы теряем?

В этот момент спрятанная в стенах акустика известила Ральфа, что на связи Онслейм.

– Одну минуту, Инграм, я сейчас вернусь.

Тяжелая дверь камеры неслышно отворилась, и в отгороженную часть помещения вошли двое санитаров, как называл их Ник.

Они вкатили столик с едой и, не глядя на прозрачную перегородку, быстро выскочили наружу. Входная дверь встала на место, и в ту же секунду прозрачная перегородка убралась вверх.

– Приятного аппетита! – проговорил голос из невидимых динамиков.

– Спасибо, – поблагодарил Ник и приблизился к столику. Как и все предыдущие дни, в завтрак, обед и ужин ему предлагали непонятного цвета размазню, которая пахла клейстером, заваренным на рыбьей чешуе.

Чудесное раздолье и кулинарный праздник, который устраивался для Ника на корабле, сменился монотонной музыкой, звучавшей из стен, и клеем вместо еды.

«Что ж, сам виноват, – ругал себя Ник. – Не надо было так издеваться над экипажем».

За сутки до прибытия на место к Нику явился штурман Бруц, чтобы взять шахматный реванш. А Ник к тому времени добился в дрессировке мышей необыкновенных успехов. Маленькие животные выполняли все его команды по мановению пальца, что и сыграло со штурманом Бруцем нехорошую шутку.

Он уже и так был на грани, но убежавшая из-под рук черная ладья доконала беднягу окончательно. Штурман пытался схватить ее несколько раз, но «ладья» не давалась.

Однако Нику и этого показалось мало. Когда Бруц поинтересовался, что бы это могло ползать в его собственных штанах, Ник предположил, что это штурманский член пошел погулять.

После этого Бруц напрочь отключился, и на его землистом лице породистого урайца застыла глупая улыбка.

С этой улыбкой его и вынесли из каюты, поскольку бедняга уже не отзывался ни на какие команды.

Не знал Ник и того, что лейтенант Ниппель также получил серьезные психические травмы и по прибытии в порт был принят медицинскими работниками. Лейтенант передвигался, высоко поднимая ноги, и на вопросы, почему так странно изменилась его походка, пояснил, что боится наступить на мышей.

– Вы считаете, что здесь есть мыши, сэр? – поинтересовался у него один из вызванных врачей.

– Что значит здесь?! – выкрикнул Ниппель. – Да они везде!

На этом беседы окончились, и всех членов экипажа с соблюдением строжайших мер предосторожности эвакуировали в карантин. А на Ника пало подозрение, что он является неким природным феноменом, призванным сводить с ума всех, кто имеет несчастье с ним общаться.

Прямо на корабле Ника сковали по рукам и ногам, надели на лицо непроницаемую маску и в таком виде пристегнули ремнями к специальной коляске. Только после этого урайские эксперты посчитали возможным вывезти ужасного варвара на воздух.

Ник слышал неясные звуки, ощущал в пути тряску и наконец увидел яркий свет в камере без окон.

Позже он познакомился с отвратительной на вкус пищей и отхожим аппаратом, поставленным на открытом месте. Жесткий топчан оказался привинчен к полу, а подушки и одеяла не было вовсе.

И потянулись долгие дни безвестности и ожидания. Да еще три раза в день команды: «Время принятия пищи. Перейдите в красную зону». Красной зоной называлась закрашенная краской часть пола, которая перекрывалась прозрачной перегородкой, как только Ник туда становился.

Санитары торопливо вкатывали столик с едой и убегали. И только после этого поднималась перегородка.

Вот и на этот раз все произошло по уже ставшему для Ника привычным сценарию.

– Так, что у нас сегодня? – Ник подцепил плоской лопаточкой густую массу и попробовал угадать: – Клубничный кисель, бараньи котлеты и, кажется, булочки с кунжутным кремом. Чудесно, вот только лучше подавать все это отдельно…