Кирилл Юрченко - Первач

— Послушайте, ну вы совсем отупели здесь. Я же сказал — интерес за интерес. Какой мне смысл помогать вам за просто так?

— Простите мою недогадливость, — натянуто улыбнулся Тихон.

— Насколько я понимаю, ваши новообретенные способности не предусматривают умения управлять другими людьми. Иначе вы давно бы — тю-тю…

«Ошибаешься… просто мне одного раза хватило», — подумал Тихон, вспомнив Мирбека.

— Как вы, должно быть, поняли, генерал Антонов намерен довести начатое им дело до конца. Отправить в Полосу новую спецгруппу. Однако у тех людей, с которыми я связан некими узами, на этот счет свои резоны. Вы все-таки пойдете в Полосу. Но…

Храмцов выждал паузу.

— Но сделаете все, чтобы взрыва не произошло. Вы поняли? Не произошло!

Он с нажимом повторил это еще раз.

— Как видите, наши с вами интересы совпадают! Я же со своей стороны обещаю, что девушка и юноша, о которых вы так радеете, будут освобождены.

— То есть вы играете против Антонова? — спросил Тихон. — Но почему?

— Вам это действительно интересно? — Храмцов усмехнулся. — Эх, неискушенный вы человек. В любой политике есть свои «ястребы» и «голуби». Ястребы хотят действовать решительно и наступательно. Им бы взорвать Полосу, а там видно будет. Голуби считают, что атака может нарушить сложившееся положение вещей. А это очень не нравится БЭН.

Тихон не удержался, чтобы не съязвить:

— То есть вы — это голубь мира? Не очень-то похоже.

— Не путайте обычных голубей с политическими. Когда надо, у них клыки будут поострее ястребиных клювов. Так вот, ваша задача — сделать все, чтобы взрыва не произошло. Да, Полоса расширяется. Но даже на то, чтобы захватить Братскую Резервацию, ей понадобится не меньше шестидесяти лет. К тому моменту мы с вами, наверняка, будем уже на небесах. Меня же интересует день сегодняшний. Повторяю — взрыва быть не должно! И кто, как не вы, должны быть напрямую заинтересованы в этом результате, — Храмцов похлопал себя по груди, по карману, где лежала фоторамка. — Их жизни зависят от вашего решения.

Тихон ощутил что-то вроде жалости к этому человеку, который так низко пал, что готов чужими руками загребать жар.

— Но если взрыва не будет, — произнес Тихон, — Антонов поймет, что его обманули. И уничтожит их.

Говоря это, он ощутил предательский холодок в груди. Как будто слова его могли обернуться действительностью прямо сейчас.

— Вот в этом и выгода сделки, — ответил Храмцов. — К тому моменту, когда Антонов поймет, что его надули, ваши друзья окажутся в безопасности.

— Почему я должен верить вам?

Храмцов скривился:

— Господи, эта фразочка напоминает мне дешевую комедию… Да потому, что выхода у вас нет! Ясно?!

Выхода действительно не было.

— Я согласен на ваше предложение. Но откуда мне знать, что вы не подделали фотографию? Как я могу быть уверен, что мои друзья живы? Верховцев рассказывал, что все, кто побывал в Полосе, умирают. Так, может быть, и они…

Он побоялся произнести это слово, будто мог сглазить. Но Храмцов опередил его:

— Я ожидал ваш вопрос. Прямого свидания, конечно, устроить не могу… Пока не могу… Но кое-что сделаю. Ждите!

И он исчез, заставив Тихона всерьез помучиться. Пусть не вечность прошла, но очень долго тянулось время, прежде чем в камеру явились надзиратели. Его снова вели по лабиринтам тюрьмы. Наконец, оставили в каком-то помещении, где было узкое окно с тяжелыми решетками, а за ним открывался вид на внутренний двор тюрьмы. Тихон всмотрелся в фигуры людей, которым выпала радость вырваться из каменных стен на прогулку. Их было много, счастливцев, и трудно было бы отыскать меж ними нужного человека. Но в женской половине двора Тихон почти сразу распознал Амину среди прочих. Она была бледна, худа, но не казалась больной. Кто-то из добросердечных женщин сопровождал ее на прогулке. Когда надзиратели начали сгонять всех обратно, ее соседка заботливо повела Амину к воротам.

«Посмотри на меня! Посмотри же! Повернись!» — закричал мысленно Тихон, надеясь, что она сможет откликнуться на его телепатический зов.

И девушка вдруг отстала от соседки и обернулась. Без сомнений, она выбрала то самое окно, за которым он стоял. Но увидев, что Амина застыла, надзиратели тут же погнали ее вперед. И Тихон так и не понял, смогла ли она разглядеть его в узкой амбразуре.

Но одно теперь он знал точно — Амина жива. Оставалось только согласиться на предложение Храмцова.

За ночь перед отправкой к нему пришел Верховцев и принес личные дела тех, с кем Тихон должен был отправиться в Полосу.

— Это поможет тебе лучше понять, с кем имеешь дело. Я уговорил Храмцова передать их тебе и кое-чем дополнил касательно психологических портретов.

— Скажите доктор, если настанет трудная минута, к кому вы предпочтете примкнуть: к Храмцову или к генералу Антонову?

— Признаюсь честно, мне не хватит смелости остаться независимым наблюдателем. Да и завяз я в этой теме по уши. Кто окажется сильнее, к тому и примкну. Но даже при таком раскладе, если я смогу что-то сделать для тебя, когда ты вернешься, я обязательно это сделаю.

Верховцев ушел, и Тихон погрузился в изучение документов.

Всего отобранных было семеро, включая майора Гузенко, которого он успел хорошо изучить. Главными особенностями майора доктор назвал твердость, преданность делу и склонность к перестраховке. Его помощник лейтенант Бакс, с которым Тихон тоже столкнулся в Полосе, напротив, отличался излишней для бойца мыслительной активностью, имел взрывной характер и склонность к импульсивным действиям. Степень доверия к командиру — высочайшая. Их тандем успешно действовал в любых ситуациях, а взаимная компенсация недостатков нередко выручала. Лавры, как правило, доставались Гузенко, но и Бакс получал свое — высокий интеллект не мешал ему быть похожим на преданную собаку.

Старательно изучая характеристики остальных, Тихон особо выделил единственную женщину в команде: сержанта Михайлову по прозвищу Выдерга.

«Так вот кто ранил твое сердце, Алекс», — думал Тихон, разглядывая фото молодой женщины с волевым подбородком и взглядом дикой кошки.

Как следовало из записей, от настоящего своего имени Жанна, сержант Михайлова, открещивалась всю свою сознательную жизнь. Было у Выдерги и другое прозвище, ироничное: иногда солдаты называли ее Златовлаской. Как следовало из краткого резюме, доминирующее положение самцов не устраивало эту женщину, и всякий раз, когда предоставлялась возможность, она доказывала собственное превосходство. Судя по досье, ее умения и навыки значительно превосходили возможности остальных членов команды. Интеллектом Михайлова тоже не была обделена. «Бронебойная» — эта пометка была добавлена Верховцевым в отдельную графу. Изучил Тихон и дела остальных. Рядовые Гуддер, Арамзян, Жихарев и сержант Рогов ничем особенным не выделялись. Двух последних он помнил по встрече в Полосе, и с Роговым, конечно, следовало быть настороже и даже заключений Верховцева не требовалось, чтобы это понять.