Кирилл Юрченко - Первач

Бесценная информация, предоставленная доктором, помогла Тихону оценить еще один дар Полосы. За портретами людей Тихон сумел заочно, не видя их, разглядеть внутреннее состояние каждого. И во многом они совпадали с оценками, данными Верховцевым.

Во многом, но не во всем. Тихон рассчитывал, что его оценки более точны, а может, и безошибочны. Есть в этой команде люди, с которыми он найдет общий язык. И точно так же Тихон верил, что особое чутье поможет им выбраться из Полосы живыми, а ему — избавиться от опеки Храмцова и выйти из-под контроля генерала Антонова.

Оказалось, что тюрьма располагалась на территории военной базы. Утром Тихона доставили из одного корпуса в другой, где он присоединился к команде отобранных. Перед отправкой их разместили в пустом, без мебели, помещении на задворках базы. Ожидался грузовик, чтобы доставить группу в вертолетную часть.

Тихон рассчитывал хотя бы на относительную свободу, но, будто опасному заключенному, на запястья и щиколотки ему прицепили кольца, связанные между собой тонкими и, очевидно, очень прочными металлопластовыми цепями. Недлинный шаг давался без труда, однако Тихон не мог бежать, задирать руки вверх или сделать широкий жест. Вдобавок на руку надели маячок. Но и это оказалось не все — лейтенант Бакс пристегнул Тихона к своему ремню на гибкий трос из того же металлопласта.

— Порядок! — сказал Бакс, защелкивая карабин с кодонаборным замком.

— Теперь он убежит только через твой труп! — услышал Тихон веселый женский голос.

«Интересно, что им сказали про меня: что я не совсем в себе? Для того и нужны меры предосторожности. Мол, будет у Злотникова хотя бы ложка в руках — изрежет ею любого на мелкие кусочки. Просто так, хотя бы по приколу…»

В жизни сержант Михайлова оказалась красивее, чем на фото. Но идеальная военная выправка делала Выдергу не женщиной, а скорее отличным исполнительным механизмом. И механизмом крайне эффектным внешне — прозвище «Златовласка» шло ей в полной мере. Волосы ее были от природы золотистого цвета, но если у сказочной принцессы они были длинными, то от сержанта Михайловой устав требовал короткой стрижки. Впрочем, это нисколько не портило впечатления, а военная форма не могла скрыть гармоничность ее фигуры. Высокая, подтянутая как гимнастка, с грацией пумы — такой оказалась Выдерга. Расслабляющее действие на собеседника могли оказать детские веснушки на ее лице, но противовесом им служил жесткий металлический взгляд, которым сержант могла отпугнуть любого мужика.

— Не зыркай, — бросила она, заметив, как изучает ее Тихон. В голосе прозвенели нотки угрозы.

— Не смотри, правда, — предупредил кто-то из рядовых, — А то яйца вырежет, когда спать будешь!

Раздался дружный хохот.

— Эй, лейтенант, отбери у Златовласки ножи!..

И снова дружный смех, в ответ на который на лице Выдерги отразилось удовлетворение, как будто и смех этот, и скабрезные шуточки мужчин были для нее словно бальзам на душу. Но одновременно Тихон ощутил упругое давление, которое Выдерга создавала вокруг себя, и понял, что ее невозмутимость — не более чем притворство, на самом деле требующее колоссальных усилий.

И все же он не рискнул смотреть на нее дольше, чем позволял статус пленника. Отвернувшись, принялся изучать остальных. В углу справа, у входа в помещение, сидели сержант Рогов и трое рядовых — Жихарев, Арамзян (кажется, это он бросил шутку в адрес Златовласки) и Гуддер. Эти были по определению отличными служаками: достаточно физически развиты и послушны. В то же время от них не исходило особой агрессии. А вот Рогов отличался именно ею. Она служила фоном его характера и выражалась даже в чертах лица. Сейчас он сидел, над чем-то размышляя, но вдруг повернулся к Тихону и, заметив его взгляд, зло сощурился.

Пока ждали машину, каждый развлекался, как мог. Трое рядовых, устроившись на корточках, играли в карты. Судя по звукам из миникомпа Рогова, тот, сидя на полу и вытянув ноги, увлеченно бился с ордами каких-то тварей. Майор Гузенко, посасывая во рту спичку, тоже сидел с планшетом в руках, весь погрузившись в чтение. Сидевший рядом с Тихоном лейтенант Бакс делал вид, что дремлет.

Из всей команды особенное внимание Тихона привлекала Выдерга. Теперь, увидев ее воочию, Тихон понимал Алекса. Сержант Михайлова могла, как магнит, притягивать взгляды. Она показалась Тихону человеком с самым противоречивым и сложным набором качеств. Она тоже нашла себе занятие по интересу — метала ножи в дверной косяк. И получалось это у нее виртуозно. Сначала в цель летел первый нож. Следом, с полсекундным интервалом — второй. Он вонзался примерно на пять-шесть сантиметров ниже первого. Третий нож должен был воткнуться между рукоятями крайних ножей — точно посредине и по возможности на одной линии. Получалось не всегда. Иногда он смещался выше или ниже, или сбивал первые два, и тогда Выдерга реагировала весьма своеобразно. Подходя к ножам, чтобы забрать их, она мягко вынимала первый и второй, а третий, если не подчинялся ее воле, выдергивала со злостью, и Тихон готов был поклясться — что-то говорила ему, словно бранила. И в следующий раз нож вонзался как надо.

Искусство метания оставляло мужчин равнодушными. Они не смотрели в ее сторону, хотя Тихон подозревал, что никто из них не способен проделать то же самое.

— Почему ее зовут Выдерга? — спросил он лейтенанта, уверенный, что тот не спит.

— Тише ты, дурила! — открыв глаза, шепнул Бакс.

Тихон и так спросил негромко, но, видимо, вполне достаточно, чтобы Выдерга услышала. Она как раз вынимала третий нож и обернулась. На мгновение их взгляды пересеклись. Внезапно блестящее лезвие молнией пронзило расстояние между ними, воткнувшись в штукатурку между головами Бакса и Тихона. Оба даже не успели моргнуть.

— Эй, эй! Сержант Михайлова! Что за шутки?! — лейтенант вскочил, позабыв о том, что прикован к Тихону тросом. Пока дергал Злотникова, требуя, чтобы тот поднялся, сержант Михайлова сама медленно направилась к ним. Поднимаясь, Тихон задел нож плечом, и тот упал. Хотел нагнуться и уже почти схватился за рукоять, но Выдерга остановила его криком:

— Не трожь!

Она приблизилась, грозно сжимая в кулаках оба других ножа. Бакс, хотя и был выше по званию, предпочел смолчать и стоял, вытянувшись в струнку, как новобранец. Подойдя к Тихону, Выдерга сама наклонилась за ножом, будто боялась, что чужак осквернит оружие своим прикосновением. Выпрямившись, она ревниво спрятала ножи за спину и презрительно сощурилась на Тихона.

Поняв, что спектакль закончился, остальные вернулись к прерванным делам.

— Не любит она, когда за спиной о ней шепчутся, — шепнул Бакс, когда Выдерга отошла. — Учти.