Александр Байбак - Разведка боем

Позаботившись таким образом о трофеях и павших в битве, я запер пакгауз изнутри на массивный стальной засов и пошел готовиться к ночевке, заодно озаботившись ужином. Закончив возиться с костром, собственно, и предался размышлениям, сопровождающимся созерцанием пламени.

За спиной заворочался один из пленников. Обернувшись на шум, я понял, что потенциальный союзник пришел в себя. В неверном свете костра лицо его казалось смертельно бледным и осунувшимся, впечатление усугубляла клякса геля-антисептика на лбу. Наткнувшись на мой взгляд, он резко, как от удара, дернулся и глухо застонал. Ну да, когда человека бьют по голове тяжелыми тупыми предметами, к каковым, без всякого сомнения, можно отнести десантный шлем и рукоятку пистолета, возвращение сознания сопровождается весьма неприятными ощущениями.

— Сейчас развяжу, — произнес я, глядя пленнику в глаза. — Постарайся не делать резких движений.

Дотянувшись до кучи собственного снаряжения, я извлек из ножен на разгрузке нож и перерезал на руках и ногах парня пластиковый скотч, каковой использовал в качестве веревки. Надо сказать, что связывал чисто для проформы, учитывая его состояние и перспективы дальнейшего сотрудничества, а потому особо не злодействовал. "Подранка" же упаковал со всем тщанием — руки стянуты скотчем за спиной, здоровая нога согнута в колене и задрана к поясу, и в таком виде примотана к рукам. И лежит он на животе в этаком натянутом состоянии, не в силах пошевелить конечностями. Простреленное бедро все-таки зафиксировал, чтоб не помер невзначай от болевого шока при попытке освободиться.

Освободив пленника, я вернулся на свое место, однако в огонь пялиться перестал — наблюдал за приходящим в себя парнем. Тот со стоном принял сидячее положение, поддерживая голову руками, и уставился на меня. Странно, обезболивающее не подействовало, что ли?

— Ну, давай знакомиться, потенциальный союзник! — обратился я к страждущему. — Поговорим? Или опять драться будешь?

— Поговорим, — нехотя буркнул тот.

— Тебя как звать-то?

— Сашка… Александр. Из Иволгиных… — неожиданно легко поддержал беседу паренек.

— Оп-па! Тезки, значит! — восхитился я совпадением. — А если официально — капитан-лейтенант Военно-Космического Флота Федерации Александр Тарасов. Прошу любить и жаловать.

— Как?!

Удивляются люди по-разному. Для кого-то вздернутая бровь и невнятное хмыканье является верхом эмоциональности, а кто-то застывает с отпавшей челюстью. В принципе, очень большую роль играет объект удивления — одно дело, если тебе сообщили какой-то любопытный факт, и совсем другое, если ты вдруг вляпался в кучу мерзости непонятного происхождения, причем в таком месте, где ее отродясь не бывало. Согласитесь, реакция будет абсолютно разная. В первом случае вы лишь усмехнетесь с иронией, а во втором как минимум ругнетесь матерно. А уж изумленное выражение физиономии врага, словившего пулю или нож как раз в тот момент, когда он уже почувствовал себя победителем, и вовсе не поддается описанию. Однако удивление Сашки… Александра из Иволгиных, как он отрекомендовался, было несколько иным. Сначала на его лице появилось выражение упрямого отрицания, но через мгновение оно сменилось печатью напряженной умственной деятельности, которое плавно трансформировалось в радостно-недоверчивую гримасу.

— Какого-какого флота? — переспросил он, пожирая меня взглядом.

— Военно-космического. Земной Федерации, — уточнил я на всякий случай. — Да не повредил я тебе мозг, не переживай.

Тот ничего не сказал, лишь внимательно осмотрел меня с ног до головы, потом переключил внимание на снаряжение, сваленное в кучу, мазнул взглядом по "Вихрю", и, наконец, лицо его приняло вполне осмысленное выражение.

— А документы есть какие-нибудь?

Вот это правильно, одобряю. Всегда и везде надо требовать подтверждения личности, а то мало ли что незнакомый человек наплетет, а ты потом расхлебывай. Это если время останется расхлебывать, бывали случаи, что и прямиком на тот свет отправлялись не проявившие здоровой бдительности горе-проверяльщики. Как там в старой шутке говорилось? Если у вас нет паранойи, это еще не значит, что они за вами не следят…

— Держи, — протянул я идентификатор. — Может, еще военный билет показать? Продаттестат? Бляху с личным номером? Или историю болезни?

Тот на издевку не отреагировал, внимательно изучая пластиковый квадратик с фотографией и личными данными. Осмотрел со всех сторон, полюбовался переливами голографического орла и силуэта фрегата на обороте документа и вернул идентификатор хозяину, то бишь мне.

— Поговорим?

— Поговорим…

— Ты из Чернореченска? — начал я с самого насущного на данный момент вопроса. — И давай лучше сам краткую автобиографию выкладывай, не жди наводящих вопросов.

— Из Чернореченска, откуда ж еще… — вздохнул он. — Лет мне двадцать, по воинской специальности "мародер", то есть поисковик. Сюда с напарником прибыл для встречи с группой местных "копателей", которые должны были нам передать кое-какое имущество из раскопок, а они, суки, на нас напали. Дали залпом из засады. Димона сразу убили, а меня комп спас — пуля в него попала, меня за "бобик" отбросило, вот и не успели застрелить. А потом уже укрылся в "перевалке" и отстреливаться начал. Дальше ты, наверное, и сам знаешь.

— Знаю, — подтвердил я. — Я от артиллерийского наблюдательного комплекса шел, выстрелы услышал и решил выяснить, кто с кем схлестнулся. Напарника твоего в соседнем складе положил, чтоб зверье не растащило за ночь. Сам думай, что с ним дальше делать.

— Да что тут думать… С собой заберу, в Чернореченске у него родители и сестра младшая, похороним, как положено.

Это правильно, негоже напарника в безымянной могиле черт-те где оставлять. А я помогу, тем более, что нам по пути.

— Теперь подробнее. "Мародер" — это кто?

— Спецподразделение поисковое у нас в армии есть. Ищем предметы старинные, из тех времен, что еще до Бойни. В основном электронику, она у нас дефицитная, на старых запасах живем. По разгромленным военным объектам шаримся, и по развалинам городов. Мародерствуем, короче.

— Успешно?

— Ну как тебе сказать… Когда как. Все перспективные места, что поближе, еще лет шестьдесят-семьдесят назад разграбили. Теперь или в дальние рейды катаемся, километров на пятьсот, а то и больше, или раскопки ведем в округе. Работа опасная и нервная, а потому элитным спецподразделением считаемся, в "мародеры" с четырнадцати лет готовить начинают в Училище, курс четыре года длится.

Училище, надо думать, у них вуз военный… По логике, тогда и гражданские вузы должны быть, значит, знания не растеряли, что не может не радовать. А вдруг еще и архив имеется? Это было бы просто прекрасно.