Максим Далин - Поиски путей (СИ)

— Оэ, — говорю. — Ты всё правильно понял?

— Я всё правильно понял, Господин-Меч-Гвоздями-Приколочен, — говорит Ри-Ё сквозь зубы. — Тебе надо было дать меня убить. Провались ты в преисподнюю, грязная скотина!

Рывком отворачивается от меня и прячет лицо в ладонях. Я сижу рядом, как последний дурак, пытаясь сообразить, что именно сделал не так.

Стоит этнографу вообразить, что он уже всё узнал и освоился, как тут же подворачиваются грабли, на которые его нога ещё не ступала.

Я придвигаюсь ближе, дотрагиваюсь — Ри-Ё шарахается, как от прокажённого. Н-да…

— Мне кажется, — говорю, как можно спокойнее, — что ты, всё-таки, в чём-то ошибаешься. Давай разберёмся. Тебе хотелось быть женщиной, Ри-Ё?

— Отвали, — огрызается он глухо, но после полуминутного раздумья, не поворачиваясь, отвечает-таки. — Нет.

— Чудесно, — говорю я. — У тебя был Официальный Партнёр?

— Не твоё дело, — режет он сходу, но после паузы снова отвечает. — Был. После суда расторгли договор.

— Жаль, — говорю я проникновенно, сколь возможно. — Но ничего, не стоит совсем уж убиваться. Может, Небеса ещё пошлют тебе другую судьбу, малыш… Я-то хотел взять тебя на службу, а не в наложницы.

Ри-Ё поворачивается, встряхивает головой, смотрит, как оглушённый — и кидается мне в ноги, обнимает колени, прижимается лицом:

— Уважаемый Господин, — вперемежку с рыданиями, — простите меня! Я — неблагодарный идиот, но я же не знал, что вы — святой! Честное слово! Клянусь Небом, мне и в голову бы не пришло, что в таком месте… Ох, я не достоин вашего внимания, Учитель…

Ага. Истерика от переутомления, боли и стресса — плюс с гормонами надо что-то делать. На него сегодня многовато обрушилось — а он слишком молод, всё же, и нервы не канаты. Я снова укутываю его плащом, снова поднимаю, обнимаю, глажу по голове — он цепляется за мои руки, как маленький, умоляет, просит прощения снова и снова.

— Ри-Ё, — говорю я, — всё хорошо. Ты устал, ты ошибся. Я всё понимаю. Я, конечно, не святой, но мучить тебя совершенно не собирался. И ты мне не раб. Будем считать, что я дал тебе денег взаймы, чтобы ты мог заплатить за себя… Я знаю, что тебе нельзя — но будем считать, что, как будто, можно, хорошо? Я поговорю с Государыней — надеюсь, что тебя помилуют. Всё устроится. Всё пройдёт.

Мало-помалу Ри-Ё успокаивается — и начинает действовать земная анестезия. Он постепенно

погружается в нервную полудрёму, всхлипывает, дёргается от шорохов, но дышит всё ровнее. Я шугаю старух — в конце концов, я отдал достаточно денег, чтобы нас некоторое время не трогали.

Ри-Ё удаётся подремать минут сорок и, я надеюсь, хоть отчасти восстановиться, перед тем, как в занавеску из шариков просовывается голова выездного лакея Ар-Неля.

— Уважаемый Господин Э-Тк, — говорит он мне благоговейно, — Господин Ча прислал свой экипаж для вас и чистое бельё для вашей рабыни.

Ри-Ё с трудом разлепляет веки. Я улыбаюсь лакею.

— Твой Господин предусмотрителен и мил, как всегда… Ри-Ё, давай попробуем надеть на тебя рубашку… осторожно, чтобы шов не разошёлся.

Кажется, местные обитатели изрядно удивились, видя, что моё приобретение покинуло этот кров, уйдя своими ногами.

Ра наблюдала за чужаками, стоя на открытой террасе.

Рассматривать людей в упор было бы чрезвычайно невежливо, но террасу окружали широкие плоские каменные чаши с кустами хин-г — спрятавшись за их мохнатыми ветвями, голубовато-седыми от холода, легко сделать вид, что беседуешь с придворными дамами. Дамы — Сестричка Лью и Госпожа Ит-Ор — усердно создавали видимость светской беседы, обсуждая тонкие оттенки зимнего неба.

Но их тоже меньше всего занимала игра красок на солнечном небосводе Предвесенней Луны. Они, как и их Государыня, впервые видели чужих.

Кавалькада въехала в Дворцовый Сад по главной аллее. Впереди, на необрезанных вороных жеребцах, косматых и приземистых, в проклёпанной шипами сбруе, ехали послы, молодой и постарше, тоже чёрные и косматые в своих шубах из козьих шкур — длинная шерсть торчит и свисает прядями — и в высоких тяжёлых сапогах, упёртых в жутковатого вида кованые стремена с заостренным краем… Тёмные лица послов выражали одновременно безразличие и неприязнь; Ра перевела для себя эту мину как: "Здесь противно, но меня это не касается". Послы стригли свои чёрные, масляно блестящие волосы коротко, как плебеи — даже ещё короче; когда они проехали мимо, Сестричка Лью хихикнула и шепнула: "Они хотят показать, что готовы слушать, открывая уши — но для пущей убедительности им надо было бы закрыть лица!" Ра кивнула: послы выглядели так, будто готовились сражаться, а не беседовать. Их кривые мечи без крестовин казались орудием убийства, слабо подходящим для поединков с возлюбленными и друзьями.

Свита послов вполне соответствовала своим господам. Шестеро угрюмых бойцов в надраенных кирасах, сияющих из-под широких полушубков, обшаривали Дворцовый Сад взглядами, как поле боя. Ра поразило впечатление не рассуждающей грубой силы, которое они производили — может, якобы бесстрастными лицами цвета обожжённой глины, может, манерой смотреть на мир, словно прицеливаясь в него из мушкета. Ра успела наглядеться на профессиональных военных при дворе, но солдаты Кши-На никогда не казались ей непредсказуемой стихией, наделённой волей без разума.

Кроме бойцов-телохранителей, послов сопровождали трое очень странных людей. Тощий лысый старик с жёлчным лицом и мешками под глазами, проезжая мимо, взглянул на террасу с настоящей ненавистью, которую даже не пытался скрыть. Рядом с ним ехал флегматичный толстяк с плоской, жирно лоснящейся физиономией, грузный в мохнатой шубе и кожаном колпаке, как куль с мукой; Ра решила, что он напоминает Всегда-Господина или ещё хуже. Третий и последний был странное существо, укутанное поверх полушубка в какие-то шерстяные тёмные тряпки с головой — из-под тряпок блестели только глаза, круглые и яркие, как угли.

— Это женщина, — шепнула Госпожа Ит-Ор. — При ней нет меча.

— Нет, нет, — мотнула головой Сестричка, — не обязательно! Те старики — мужчины, верно? А у них тоже нет мечей! Нет, нет — они просто будут говорить о мире… и потом, они показывают, что не желают наших в своих постелях, вот у них и нет оружия!

Ра чуть не прыснула. Сестричка, нежно любимая подруга и родственница, не получила достаточного образования, но обладала богатой фантазией.

— Ну что вы, милая Госпожа Л-Та, — хихикнула Госпожа Ит-Ор, жена Князя Ит-Ор Младшего, поэтесса и философ, наделённая языком, острым, как стилет. — Тогда мечей не было бы у послов, а не у этих типов! Эти старики — им просто ни к чему оружие. Возможно, варвары считают их развалинами.