Kиpилл Бенедиктов - Антитеррор 2020

Тимофей мог все это выведать, но лишь приложив определенные усилия. Получалось, он «копал» под меня, а возможно, не только под меня. А зачем ему «копать», если он не «крот»?..

После вечеринки я занялся отчетами Хлестакова всерьез, по-взрослому. Разобраться в многоэтажном нагромождении специальной терминологии оказалось непросто, пришлось подключить сторонних ученых, но в итоге сложилась неприглядная картина: штатный эксперт по биотехнологиям целый год потчевал нас псевдонаучными сведениями — то ли почерпнутыми из фантастических романов, то ли высосанными из пальца. С тем же успехом он мог выдавать нам чистые листы.

Впору было садиться писать донос в Службу внутренней безопасности, но меня останавливало одно — я никак не мог понять, зачем это нужно. И если Хлестаков — агент «Биоджихада», то какой смысл в его «подрывной» деятельности? Санкт-Петербург — место спокойное, сонное, синтеморфов здесь днем с огнем…

Чтобы ответить на последний вопрос, мне нужно было всего лишь приглядеться к городским новостям за последние три дня. Но я этого не сделал. А потом началась бойня.

Теперь уже и не выяснишь, кому персонально в городской администрации пришла идея воспользоваться услугами «GenSims» для очистки Финского залива. Но в необходимости срочной очистки никто к двадцатому году не сомневался.

Армагеддон локального масштаба подкрался незаметно. То, о чем кричали «зеленые» и что воспринималось властями как «панические бредни», вдруг стало реальностью. Аэрационные станции захлебывались, не справляясь с растущим потоком бытовых и химических отходов. Недостроенная дамба мешала нормальной циркуляции. «Маркизова лужа», оправдывая народное название, зацвела и запахла. Купания в заливе запретили еще десять лет назад, но в двадцатом заходить в воду стало по-настоящему опасно. Рыба дохла. Курортные зоны погибали одна за другой. Когда в летний день ветер дул с «моря», петербуржцы задыхались в ядовитых парах. В городе резко возросла смертность. На туризме можно было поставить жирный крест.

Справиться с экологической катастрофой традиционными способами уже не получалось, и тогда администрация обратилась в региональное представительство «GenSims». Канадская корпорация придумала развернуть в акватории Финского залива очистительную экосферу поколения гамма, включающую целый набор синтетиков: микроорганизмы, грибы, водоросли, рачки и даже развитые синтеморфы вида «ермунганд» — причудливых морских змеев, сконструированных для поиска и переработки донного мусора. Понятно, что выговорить, а тем более запомнить имечко змея из древнескандинавской мифологии нашему человеку трудновато, посему этих синтеморфов прозвали «невскими крокодилами», или попросту «генами», — получилось забавное созвучие: «Гена-гены». Только вот в самих «генах» не было ничего забавного.

За создание и поддержание искусственной экосферы менеджеры «GenSims» запросили сумасшедшие деньги — десять миллиардов долларов. Город потянуть такую сумму не мог, поэтому для спасения региона была разработана Федеральная целевая программа, реализацию которой взял под личный контроль губернатор. Взять-то он взял, однако финансовыми вопросами занимался вице-губернатор Костин, который, как оказалось, был нечист на руку. На горизонте вдруг нарисовался конкурент «GenSims» — некая «заслуживающая доверия» китайская компания, предложившая аналогичную экосферу за пять миллиардов долларов. Выгоды сделки были налицо, однако чтобы продавить ее, Костин решился на подделку экспертных заключений — вероятно, с самого начала был в курсе, что подсовывает городу опасный товар. На что рассчитывал? Вряд ли на русское «авось». Скорее всего, Костин надеялся, что успеет смыться, если что-то пойдет не так. Не успел.

Проверкой чистоты крупных сделок в области биотехнологий должен был заниматься Тимофей Хлестаков. Именно он обладал достаточной квалификацией, чтобы обратить внимание на смену генерального подрядчика, на сомнительность сделки, затребовать документацию по ней, провести повторную выборочную экспертизу. Он мог даже не делать всего этого, а лишь прийти к полковнику Пескову и сообщить, что сухогруз «Русич», на котором в Петербург идет большая партия синтеморфов третьего поколения, загружался в Гонконге, где, как мы знаем, на днях были ликвидированы подпольные лаборатории «Биоджихада». Песков — совсем не дурак и сумел бы увязать одно и второе. Но Хлестаков поступил иначе. Я нашел потом его отчет по экосфере «Чистый залив» — та же многословная белиберда, что и в других подготовленных им документах.

Четырнадцатого сентября «Русич» пришвартовался у Василеостровского грузового терминала. А дальше история токийского торгового центра повторилась: старт-камеры распахнулись, и в прогретую воду Гавани нырнули двадцать тысяч боевых «ген». Будучи земноводными, эти твари захватили не только акваторию, но и Васильевский остров. Только в отличие от японских «тоторо» они не разрушали инфраструктуру, а сразу нападали на людей.

Началась паника. Жители побежали с острова, на мостах встали пробки, мобильная связь легла от обилия звонков, за ней легла Сеть. Те, кто не успел сбежать, взбирались на крыши, баррикадировали люки и тщетно взывали о помощи — эвакуировать их можно было только с помощью вертолетов, но всю авиацию бросили на локализацию расползающихся синтеморфов.

Надо отдать должное службам спасения, городской обороне и полиции — хотя никаких специальных учений на такой случай не проводилось, организовались они быстро: блокировали Васильевский остров, включая ветку метрополитена; по руслам Большой и Малой Невы оперативно натянули сетку, не дав синтеморфам проникнуть к сердцу города. Однако уже к вечеру список жертв и пропавших без вести превысил тысячу человек.

Ночью в Петербурге царило форменное безумие, потом в город начали подтягиваться военные, а с зарей на Васильевский высадились первые истребительные десанты. На ликвидацию последствий биоатаки бросили всех офицеров Управления, включая отряд «фантастов». Только Хлестаков остался в стороне — его как специалиста по синтеморфам сразу забрал штаб. Нам выдали костюмы химической защиты, «АКМы», ножи, электронные планшетки с оперативными картами — и даже без инструктажа отправили через Тучков мост на набережную Макарова.

Я не стану смаковать ужасы Василеостровской бойни — не умею и не хочу. Скажу только, что было очень страшно и очень мерзко. Такие вещи хочется поскорее забыть, но, к сожалению, они не забываются до конца жизни, преследуют в ночных кошмарах, напоминают годовщинами…

В бойне мы потеряли энергетика Игоря, а оружейница Мила получила тяжелое ранение брюшной полости. Общие потери населения составили шесть тысяч сто двадцать семь человек. Говорить о материальном ущербе в данном случае неуместно.