Kиpилл Бенедиктов - Антитеррор 2020

— Можно, — неохотно произнес Погодник. — Если написать спутниковые координаты. Эту лазейку Энди Патрик тоже оставил.

— А ты знаешь эти кор… корадинаты?

— Знаю, — кивнул Погодник. — Но мы с тобой не будем никого убивать.

— Почему? — огорчилась Зайка.

— Я же объяснял тебе, — вздохнул Погодник, — ты опять все забыла. Невозможно сделать хорошо, убивая плохих. Многие пытались, никому не удалось. И все равно пытаются. Да и не во мне сейчас дело, и не в Дозорном…

— Я ничем не могу тебе помочь, дедушка Погодник? — всхлипнула Зайка.

— Можешь, Зайка. Помнишь, ты обещала помочь убить небесных демонов? Послушай меня внимательно, — торопливо произнес Погодник, видя, что она что-то хочет спросить, — послушай и не перебивай. То, что я скажу, — очень важно. Возьми тот черный конверт, возьми еду и воду, что ты мне принесла, и прямо сейчас, прямо ночью, уходи из города на север — не через те ворота, где Сторож дежурил, а через другой конец города. Проберись, пока все спят, и уходи по дороге прямо, и никуда не сворачивай. Тебе придется идти тридцать километров через плохую дорогу и лес, а потом ты выйдешь к морю. Ты была на море?

Зайка покачала головой.

— Не доходя до моря, увидишь красную мачту над лесом — иди туда. Там живут хорошие добрые люди, мои друзья. Скажешь им, что пришла от Алексея Петрова, скажешь, что он добрался до Москвы и нашел конверт. Ты поняла?

Зайка кивнула.

— Ты сделаешь это? Обещаешь?

Зайка снова кивнула.

— Твои друзья придут и тебе помогут? — спросила она.

— Ну… — Погодник отвел глаза, — и мне тоже помогут, и всем помогут. Только принеси им черный конверт.

— Хорошо, — кивнула Зайка, и глаза ее были сейчас совсем взрослыми. — Тебе правда нужно, чтобы я сделала именно это?

Погодник кивнул.

— Я расскажу тебе, — сказал он. — Расскажу — и сразу уходи, ладно? Глубоко в земле есть три колодца. В них с незапамятных времен сидят три ракеты с именем «Протон». Знаешь, что такое ракеты? Их когда-то сделали, чтобы они полетели за океан и принесли туда бомбы, которые взорвут всех людей. А за океаном сделали демонов, которые умеют сжигать людей небесной молнией и не боятся бомб. Поэтому бомбы из ракет мы с друзьями вынули, а взамен насыпали много-много мешков гвоздей, очень много, несколько вагонов. И задали ракетам цель полететь навстречу восходящему солнцу и подняться высоко-высоко над землей, на три тысячи дюжин километров — в самое царство демонов. И двинуться демонам навстречу, рассыпая гвозди по небосводу. Чтобы отныне дважды в день демоны встречались с облаком гвоздей на огромной скорости и гвозди пробивали насквозь их стальные тела. И тогда скоро демоны все погибнут, и на земле перестанет действовать магия. И сотрутся все книги судеб, в которых демоны писали, кто где был, кто что делал и кто кого убил. Люди смогут открыть свои лица и назвать свои имена, починить дороги, запустить электричество и построить дома. И даже если кто-то позавидует кому-то, или на кого-то обидится, или захочет отомстить, он больше не сумеет наскрести в печи золы, спрятаться с куском глины и тайно сделать обряд. Но для того чтобы три ракеты смогли взлететь в небо, нужен ключ. А он лежал далеко-далеко, в железном ящике, в самом глубоком подвале самого высокого дома самого большого города Москва, где улицы завалены скелетами, гуляет чума и шайки разбойников. Я ходил по миру семь лет, чтобы найти этот ключ, и он в этом черном конверте. Отнеси его моим друзьям. Понимаешь?

Зайка кивнула.

— А как же ты? — спросила она.

— Со мной будет все хорошо, — ответил Погодник, и цепи на нем снова громыхнули. — Иди, Зайка, иди скорей.

Человек не помнил, когда появились чудовища. Он не помнил, что это за место и как он здесь оказался. Человек даже своего имени не помнил. Но странные провалы в памяти сейчас ничуть его не беспокоили. Человек был занят выживанием — и ничто другое не могло отвлечь его от этой исключительно важной задачи.

Необычайно яркий и острый звук заставил его крепче прижаться к горячей крыше невысокого сарая. Тая дыхание, он осторожно прополз вперед по волнистому шиферу, прислушиваясь, не повторится ли шум, и заглянул вниз.

Там стояло чудовище.

Оно мало чем отличалось от обычных людей. Но человек видел то, что обычным людям было недоступно, — черная аура обволакивала таящуюся внизу зловещую фигуру, смутно различимые алые зерна пульсировали под черепной коробкой монстра, кургузые пальцы время от времени удлинялись и превращались то в когтистые щупальца, то в пучки тонких, словно волос, жгутиков.

Человек перестал дышать, крепко сжимая скользкую рукоять кухонного ножа, и, зависнув над головой чудовища, начал медленно сползать с края крыши. Он был похож на питона, готовящегося броситься на жертву с высокой ветви.

Человек знал, что чудовища меньше всего ожидают нападения сверху.

Старый шифер предательски треснул.

Монстр отшатнулся, вскидывая руки, но это уже не могло его спасти. Человек рухнул на чудовище, сбил его с ног, в падении воткнул нож в короткую голую шею, провернул лезвие в ране и выдернул его, выпустив струю черной и тяжелой, будто нефть, крови.

Они оба свалились на землю: охотник, ставший жертвой, и жертва, превратившаяся в охотника.

Кровь растекалась лужей, мешалась с горячей пылью.

Поверженное чудовище умирало, но обливающийся потом, задыхающийся человек будто не замечал этого, с дикой иступленной яростью продолжая терзать вздрагивающее тело монстра.

Потом — когда черная аура растаяла, а алые зерна погасли, — человек отступил. Он подобрал лежащий у поленницы топор, залег в канаве и оглядел окружающие строения.

Пока все было тихо.

Но человек точно знал: чудовища здесь, близко, они повсюду; он знал — чудовища ищут его, и потому он должен найти их раньше.

«Баня», — вспомнилось вдруг.

Нужно было идти туда. Зачем, для чего — человек не помнил. Было только ощущение важности, необходимости, правильности.

«Баня!»

Он пополз вперед.

Баня была готова, но они не торопились уходить с открытой веранды. Полотенца и чистое белье стопкой лежали на краю стола, два эмалированных таза стояли возле входа, два дубовых веника валялись под лавкой. Небольшой пузатый телевизор, вынесенный из комнаты, опять тревожно о чем-то вещал, и они одновременно потянулись за пультом, чтобы прибавить громкость.

— Уже четвертый случай, — негромко сказал он, глядя в экран.

— Мы могли оказаться там, — тихо заметила она.

— Теперь не жалеешь о переезде? — Он взял ее за руку.

— Давно уже не жалею. — Она улыбнулась, но лицо ее выражало страх. — Здесь тихо. И ты каждый вечер дома.